Алексей Макеев - Алиби для медведицы
– Не знаю, Андрюша, что и думать! Мусор пришел проверить Джо насчет оружия. Его же лишили…
– Никогда не проверял, а тут пришел?
– Кто-то стуканул ему, что Женька на охоту ходит. Он и сегодня с утра ходил, я знаю.
Я посмотрел на Хустова.
– Ну, я давал ему свое ружье, – подтвердил тот. – Он как вернулся, обратно занес.
– Подстрелил кого? – не мог не спросить я даже в такую минуту.
– Два глухаря у меня в чулане висят, – самодовольно признался Витя, как будто это он сам их убил.
– Ну и что? – вернулся я к теме. – То, что Джо охотится, было секретом Полишинеля.
– Чего шинель? – не понял Рома.
– Ничего. Каждая собака, говорю, в поселке знала, что Женька охотится.
– Его сегодня Мусор пас. Он пришел сразу после того, как Женька вернулся, и наехал на него. Ты, мол, с ружьем ходишь. Джо-то стволы Вите вернул уже, ему бояться нечего было, он и говорит Мусору с вызовом: «А ты видел, что ли?» Тот: «А если я найду?» Женька: «Ищи!» Мент: «Тогда я свидетелей позову, чтобы ты не отвертелся!» А Джо завелся: «Да зови, мне-то что!» Выходит, сам Мусора к себе провел. Тот теток соседских позвал, Матвеевну и Карпиху. Да их и звать не надо было, они рядом стояли, все слышали.
– Петровы? – спросил я.
– Нет, – не понял моего юмора Рома, – только Карпиха Петрова, а Матвеевна, та Субботина… Дальше Мусор при двух свидетелях нашел у Джо во дворе под соломой ружье.
– Витя же говорит, он ему вернул?
– Так мент не Витино, Андрюха, он твое ружье нашел!
– Как мое? Его же украли!
– Вот именно. Теперь на Джо и повесят кражу!
– Джо не мог украсть! – убежденно проговорил я. – Если бы он хорошенько меня попросил, я, может быть, ему просто так подарил бы!
– Для охоты – да. А для убийства?!
– Да не мог Джо убить Никотиныча! Что за бред?
– Мусор считает, что Флора его заказала.
– Почему он так считает?
– Под той же соломкой у Джо нашли деньги в конверте. Пятьдесят штук.
– «Зеленью»? – спросил я.
– Мы не в Москве, Андрюша, – с обидой посмотрел на меня Рома. – Для нас и пятьдесят тысяч рублей – большие деньги. Гоша «уазик» свой за тридцать пять купил.
– Да-да, конечно. А что Женька говорит про ружье и про деньги?
– Ничего. Про ружье он сам признал, что оно твое. А деньги, говорит, не его и откуда взялись на его дворе – понятия не имеет.
– Елки-палки! – воскликнул я. – Двор же не изба, на пять засовов не запирается! Кто угодно мог забраться и подбросить. У Женьки даже собаки нет, чтобы залаяла хотя бы! А почему они вообще все это связали вместе: мое ружье, деньги – и повесили на Женьку, Флору?
– Потому что на ружье Женькины отпечатки пальцев нашли, а на конверте с деньгами – Женькины и Флоры. Улики в Варнавино уже свозили на экспертизу.
– Вот оно что…. – протянул я, и вдруг в голове мелькнула мысль. «А что, если правда?» Да нет, не может быть! Что я, Женьку не знаю, что ли?
– О! А вот и следствие пожаловало, – сказал вдруг Хустов.
Я обернулся и увидел, что к нам от своего акушерского пункта направляется господин сыщик. Вероятно, он честно взялся за дело, поэтому уже знал, куда следует идти за новой порцией информации – к Роме, к Роме!
– Андрей Владимирович, давайте зайдем ко мне?
– Хорошо, – кивнул я, бросив взгляд на Рому и Хустова.
В акушерском пункте на знакомом столе, кроме стопки листов и пепельницы с окурками, появился новый продолговатый предмет, завернутый в белую тряпку, похожую на большую портянку.
Следователь обошел стол, откинул один край портянки, другой, развернул ее посередине, и я увидел до боли знакомую двустволку!
– Скажите, это ваше ружье? Дульников так и сказал, что ваше. У вас есть на него документы?
– Конечно. – Я извлек из кармана портмоне, а из него – разрешение на оружие. После подмены змеи я постоянно носил документы с собой, дома не оставлял. – Вот.
Сыщик взял бумажку и стал сличать номера, придерживая ружье в момент переворачивания через тряпку.
– Ага, – подтвердил он, – все так… Скажите, а почему вы не рассказали мне утром, что не считаете два происшествия, случившиеся в Красном Кувшине за последнее время, я имею в виду гибель инвестора Щербакова и пожар в доме у сестер Диеру, несчастными случаями, а связываете их с убийством Виктора Петрова в одну цепочку?
– Я не думал, что вам будет интересно мнение дилетанта, – честно ответил я.
– Отчего же?
Мое уважение к сыщику стало расти прямо на глазах.
– Простите, могу я узнать ваше имя-отчество?
– Григорий Александрович.
– Очень приятно! Григорий Александрович, а откуда вам известно мое мнение, если не секрет?
– Нет, не секрет. Мне помогает в расследовании ваш участковый, Дмитрий Голубев. В отличие от меня он прекрасно знает здешних людей, общается с ними.
– Ясно.
«Люди тоже хорошо знают Митю, – подумал я, – мент козлится».
– Вы можете изложить мне поподробнее ваши соображения?
Я понял, что настал мой звездный час, и рассказал следователю все про медвежьи следы, солярку и про то, как я обнаружил подмену ужа в трехлитровой банке.
Он слушал, не перебивая, с большим интересом, добавил три бычка в пепельницу за время моего рассказа, а мне приготовил чашку кофе. Ну, и себе заодно тоже. Электрический чайник и все прочее обнаружилось у него на подоконнике, за занавеской.
– Потрясающе! – сделал он мне комплимент, когда я закончил. – Эта ваша наблюдательность, я имею в виду змей… Я, признаться, их терпеть не могу!
– Ваше отношение к ним куда более обыкновенное, нежели мое!
– Скажите, – задал Григорий Александрович прямой вопрос, – как по-вашему, Дульников мог убить Петрова?
– Нет, не мог! – воскликнул я. – Не мог, потому что Никотиныча, в смысле Виктора Петрова, убил вообще не охотник! Тем более не Джо – Женька Дульников!
– Почему, объясните?
– Видите ли, в охоте я чуть-чуть понимаю, хотя до Дульникова мне очень далеко… Попасть с сорока шагов из гладкоствольного ружья в шею – это цирковой номер, а не выстрел! Не стал бы охотник так стрелять. А не охотник – тем более выбрал бы такое место, куда легче попасть. Он и выбрал! Стрелял в спину. Но не справился с ружьем – отдача! Он вообще попал случайно! Петрову просто не повезло.
– Ну, случайным попадание назвать нельзя, если стреляют именно в человека! Ваше мнение интересно, Андрей Владимирович. Но бывает ведь всякое. Кто-то помешал охотнику, отвлек. Или жертва чуть нагнулась как раз в момент выстрела, а? Могло быть такое?
– И все же версия о том, что Женька выполнял заказ Флоры, вообще никуда не годится! – Я не собирался так легко сдаваться. – У Дульникова с хозяйкой завода – роман. Он просто не стал бы брать с нее деньги!
Когда я вышел из акушерского пункта, так и не сумев переубедить следователя в непричастности Женьки и Флоры, мои друзья по-прежнему стояли возле Роминой калитки и глядели в мою сторону. Я подошел к ним и с грустью признался:
– Хреново дело. Из Женьки Дульникова хотят слепить Джо Блэка. Фильм был такой американский. Там сама смерть вселилась в простого парня и взяла себе имя – Джо Блэк.
– За кабелями-то теперь надо ли ехать? – Хустову все еще не давала покоя любимая мозоль.
«А действительно? – молча уставился я на Витю. – Работе-то теперь, кажется, кирдык? Кончилась работа!» Вите стало не по себе от моего взгляда.
– А я откуда знаю?! – напал я вдруг на него и перевел взгляд на Рому: – Это вы мне скажите, надо ехать или не надо? Флору посадили, теперь вы – хозяева завода! Вы – главные акционеры! Вот и решайте, надо запускать завод или нет. Если решите, что надо, я продолжу заниматься вопросами снабжения и сбыта, поскольку обещал вам и Флоре. Решите, что не надо, пойду на Шуду уток стрелять. За другим ружьем только сгоняю, а то двустволку мою теперь хрен знает когда отдадут. Она же – вещественное доказательство, твою мать!
После моего эмоционального выступления Рома и Хустов посмотрели друг на друга так, словно я обрушил на их головы весть, что они стали наследниками короля Таиланда, безвременно задавленного любимым слоном.
– Надо с братвой обговорить, – неуверенно произнес Рома.
– Давайте соберемся, перетрем, – согласился Хустов.
– Собирайтесь, – одобрил я, уходя от них, – только не переусердствуйте! Если долго тереть, получится дырка.
Не знаю, чего это меня так разобрало? Впрочем, понятно чего. Или Флора хотела развести Щербакова как лоха и сделала это. Что она за человек на самом деле, я ведь совсем не знал. Дурочка? Может, и дурочка, раз спалилась… Или ее и Джо действительно подставили. Но тогда это кто-то из братвы! А может, вся братва в сговоре? Трудно в это поверить, но не зря же есть поговорка «Чужая душа – потемки»?
Дойдя до дома, я задержал взгляд на нашем ларе с порожней стеклотарой, на котором любил медитировать Валерик. Да, что-то я чересчур погрузился в суету и хлопоты! Отперев дверь, я быстро приготовил кофе и, вернувшись на улицу, устроился на этом самом ларе. Сделал первый глоток крепчайшего напитка. Хорошо! Ветерок чуть шевелил оставшиеся листочки на рябине. Я ощутил щекой прохладу этого ветерка. Осень, однако. А Валерик-то не дурак, оказывается! Допив кофе, я направился к дому Татьяны. Открыл дверь ее дядя, в смысле, муж тети.
