Марина Серова - VIP-персона для грязных дел

В узкой щели дверного проема кабинета показался полный ужаса глаз Дмитрия Ивановича.

— Кто это? — глухо спросил антиквар как из бочки.

— Сейчас узнаем, — бодро сказала я, включая экран на стене.

На лестничной площадке топтались трое мужиков в синих рабочих блузах, затем к ним подошел Антон и позвонил в дверь еще раз.

— Это Антон, — громко объявила я.

Дмитрий Иванович и Валерия Евгеньевна подошли к экрану и самолично с минуту изучали изображение.

— Это, наверное, окно устанавливать пришли, — пробормотал Дмитрий Иванович неуверенно. — Женечка, откройте, пожалуйста.

Я впустила гостей.

— А что так темно? — спросил Антон, оглядываясь.

Незаметно глазами я указала ему на отца. Дмитрий Иванович давал указания рабочим, затаскивающими на кухню оконную коробку. Бегая вокруг них, он театрально хватался за голову и вскрикивал:

— Осторожнее! Осторожнее! Сюда не приближайтесь! Осторожнее, не дотрагивайтесь!

— Понятно, — протянул Антон, смерив отца долгим взглядом. — Вы, Евгения Максимовна, как, держитесь?

— Я привыкла преодолевать трудности, работа у меня такая, — сказала я невесело.

Окно установили в течение часа. Антон, принимая работу, заставил рабочих кое-что доделать, а затем вся банда убралась из квартиры, оставив после себя засыпанную строительным мусором кухню.

— Ох, опять мне полы мыть и пылесосить. Везде натоптали, — горестно произнесла Валерия Евгеньевна, оценивая размеры ущерба.

— Не будем ей мешать. Пойдемте лучше поговорим ко мне в кабинет, — предложил Дмитрий Иванович.

— Пойдемте, — пожала я плечами, не совсем понимая, о чем со мной хотят говорить.

Дмитрий Иванович устроился в своем шикарном кресле за столом, а я на стуле напротив. В кабинете было еще темнее, чем в гостиной.

— Может, все-таки включите свет? — спросила я антиквара. Сейчас у снайперов есть прицелы ночного видения, так что свет им не нужен.

— Знаю, — проворчал Дмитрий Иванович и включил настольную лампу, — прямо хоть досками окна забивай.

— Мыслите позитивно и надейтесь на лучшее, другого выхода у вас нет, — посоветовала я.

— Хорошо. Начну с завтрашнего дня, — хмуро бросил Дмитрий Иванович.

— Что нашли в подъезде, где сидел снайпер?

Вопрос застал меня врасплох. Шариться по подъезду я изначально не планировала, сказала, лишь бы отвязаться, потому что не видела смысла в этом мероприятии. Если милиция что обнаружила, я и так буду знать, а выдавать весь расклад Дмитрию Ивановичу я не собиралась. Пусть думает, что несколько часов, проведенных вне дома, я трудилась в поте лица.

— В подъезде ничего особенного я не нашла, — соврала я, — киллеры обычно стараются не оставлять улик. Если бы, скажем, прошел дождь перед покушением, то можно было б надеяться на следы.

— Понятненько. Мартышкин труд, значит, — пробормотал Дмитрий Иванович.

Он вытащил из выдвижного ящика мундштук, вставил в него сигарету без фильтра и прикурил от зажигалки. Я тоже закурила.

— И что дальше? — вздохнул Дмитрий Иванович.

— Завтра я собираюсь навестить ваших друзей антикваров. Потом можно будет и подумать, — ответила я. — Хорошо бы узнать их адреса. Вы же их знаете? Так ведь?

— Знаю, знаю, — проговорил старик, задумчиво стряхивая пепел в серебряную пепельницу, сплетенную из множества змей.

— Продиктуйте, я запишу, — попросила я, сунувшись за своим блокнотом. Но вместо того, чтобы диктовать, Дмитрий Иванович встал, приблизился к секретеру, из рядов папок, расставленных на его полках, выбрал три и протянул мне.

— Что это? Досье на ваших коллег? — догадалась я.

— Ага, — хитро подмигнул Дмитрий Иванович. — Не забыли, где работал? Там в папках все про этих сволочей.

— А в остальных папках что? — кивнула я на секретер. Вы собираете досье на людей, с которыми сталкиваетесь, или существует какая-то градация?

— Я собираю досье на тех, кто меня интересует, — ухмыльнулся антиквар. — Вашего досье у меня пока нет, но оно обязательно будет.

— Вы льстите мне своим вниманием, — улыбнулась я.

— Вы, наверно, думаете, что у меня паранойя? — спросил Дмитрий Иванович, откидываясь в кресле. — Только благодаря своей паранойе я еще жив. Сейфовая дверь, камеры — думаете это от хорошей жизни? Я на улицу боюсь выйти. Что вокруг творится! По улицам слоняются обкуренные наркоманы, готовые прирезать из-за обычной сигареты.

— Вы бы переехали в квартал получше, — посоветовала я, — купите квартиру в элитном доме с постом охраны в вестибюле. Вы же сможете себе это позволить.

— Вот что скажу, — сурово произнес Дмитрий Иванович. — Из этой квартиры меня вынесут только вперед ногами. Я здесь всю жизнь прожил и не собираюсь что-то менять.

Соловьиная трель прервала наш разговор.

— Вы не могли бы посмотреть, кто это на ночь глядя приперся, — попросил Дмитрий Иванович. В его глазах промелькнуло беспокойство, а рука с недокуренной сигаретой задрожала.

Я молча прошла в прихожую. Валерия Евгеньевна, отвернувшись от монитора, виноватым голосом прошептала:

— Васька опять пришел. Не знаю: пускать или нет? — Я глянула, точно внук антиквара.

— Открывайте, — приказала я Валерии Евгеньевне, а сама осталась стоять перед дверью.

Монитор не мог передать всей картины в точности, поэтому то, что Василий в стельку пьян, я поняла, лишь столкнувшись с ним лицом к лицу. Парень некоторое время просто стоял в прихожей. Валерия Евгеньевна звенела у него за спиной засовами.

— Дед, мать твою так! — хрипло заорал Василий. При этом его остекленевший взгляд нисколько не изменился. Я заметила следы побоев на лице у Василия и подумала, что, наверно, он весело провел время, продав то, что дал ему дед. Но денег, как всегда, оказалось мало. — Дед! Дед! Дед! — с надрывом заорал Василий, даже присаживаясь от натуги. Сделал шаг вперед и упал на четвереньки.

Из кабинета с решительным лицом вышел Дмитрий Иванович.

— Допился, сволочь, — констатировал он.

— Дед, дай денег, — промычал Василий с пола, — мне очень нужно, очень, понимаешь?

— Евгения Максимовна, если не трудно, уберите это дерьмо из моей квартиры.

Я взглянула на Валерию Евгеньевну, и та, восприняв мой взгляд как приказ, бросилась открывать дверь.

— Суки! — взревел Василий. Бутылка пива, зажатая в его руке, с силой ударилась о бронзовую вешалку и взорвалась осколками. Я сделала упреждающее движение, избежав острой «розочки», пронесшейся у меня перед лицом. Захват запястья, поворот, подсечка — и вот Василий с заломанной за спину рукой скрючился подо мной на полу.

— Гниды! Гниды! — орал он приглушенно.

Валерия Евгеньевна распахнула дверь, а я рывком поставила Василия на ноги и выволокла в коридор.

— Куда вы его! — испуганно поинтересовалась Валерия Евгеньевна. — Если оставить его тут недалеко, то он опять прибежит тарабанить в дверь.

— Вы телефон его родителей знаете, вот позвоните, или пусть подъезжают к подъезду и забирают свое сокровище, — прокричала я сквозь вопли Василия, запевшего какую-то нескладную песню, в которой русские слова чередовались со словами на английском. Валерия Евгеньевна пообещала выполнить мою просьбу. Как только она закрыла дверь, Василий странным образом выскользнул из моих рук, оставив в пальцах клочок ткани от своей футболки. Он полез на перила, намереваясь нырнуть в пролет, но не успел осуществить задуманное. Я ухватила парня за брючный ремень и сволокла с перил. Василий стал драться, вопя про какой-то беспроигрышный вариант. Я легко парировала удары вусмерть пьяного задиры. И вот после очередной атаки Василий скатился кубарем с лестницы, пересчитав все ступеньки.

Спустившись, я проверила его пульс. Жив, но без сознания. Так оно и лучше, не будет сопротивляться, — подумала я, взваливая на себя безжизненное тело. У подъезда я сбросила Василия на лавочку. Сама села рядом, тяжело дыша.

— Мама, я больше не буду, обещаю, — промычал парень в отключке, едва шевелясь.

Я посмотрела на него с отвращением и закурила. В принципе меня не волновала дальнейшая судьба этого алкаша. Можно было оставить его на лавочке и идти домой, но у меня появилась мысль пообщаться с его родителями, чтобы самой составить мнение о них, а не принимать на веру слова антиквара, что его родственники все как один упыри болотные.

Прошло полчаса. Никто не торопился приезжать за Василием. Солнце медленно ползло за горизонт. Кое-где в окнах домов, на стеклах машин мелькали красные блики заходящего солнца, мешая ночи захватить власть над городом. У моих ног прыгала пара воробьев, гоняя по асфальту хлебную корку. Они сердито чирикали и временами налетали друг на друга. Пока я следила за воробьями, Василий поднялся на лавке и сел, тупо моргая глазами. Я опасливо покосилась на него, однако парень вроде бы не думал буянить, по крайней мере, в данный момент.