Анна Малышева - Зеркало смерти
«Кто их мог завести? Кто их починил? Еще вчера они были сломаны, все в пыли, я же сама смотрела. Паша? Да он не умеет! Соседи? Глупость. Бродяга? Залез в дом и тайком починил?! Чего ради?»
Она еще раз прошлась по дому, заглянула в каждый уголок, в каждый шкаф. Никого не нашла, выяснила, что ничего не пропало, но это ее не успокоило. Ноги понемногу начинали ее слушаться, но стоило подумать о часах, идущих наверху, или взглянуть на закрытый чердачный люк, как ею снова овладевала слабость.
«Может, попроситься спать к соседке? – малодушно подумала женщина. – Конечно, меня пустят на одну ночь… Нет, стыдно. Подумают, что я боюсь спать одна. А я и в самом деле боюсь. В доме кто-то побывал с тех пор, как я ушла в библиотеку, ведь утром я не слышала никаких часов, а люк был все так же открыт. Каким образом сюда забрались? Дверь я заперла, замки неплохие – Илья постарался в свое время. Залезли в окно?»
Она старалась думать о простых, понятных вещах, отгоняя вопрос: кому и зачем понадобилось проникать в дом с такой странной целью, как починка часов?
Сейчас все окна были заперты изнутри на шпингалеты. Наташа запирала их, по мере того как мыла. Уборка была затеяна еще и для того, чтобы будущий покупатель дома остался доволен его видом, и хозяйка не хотела, чтобы через открытые окна снова налетела пыль. Забраться в дом после уборки не мог бы никто – для этого нужно было разбить стекло. Но были ли окна заперты, когда она вернулась домой?
Этого Наташа утверждать не могла. Они были закрыты, но заперты ли? Окон слишком много, она попросту не обратила на это никакого внимания, когда взялась за уборку. «Как уследишь за такими мелочами? – подумала она. – Пока был жив Илья, окна наверняка запирались, когда все уходили из дома. Он любил все прятать и запирать. А я как-то не обращаю на это внимания… Даже в Москве не запираю дверь днем – как в деревне. Паша меня за это ругает. Перед сном нужно проверить, хорошо ли я закрыла дверь…»
Она думала, что долго не заснет, но за день так устала и изнервничалась, что на нее сразу навалился глубокий сон – черный, глухой, без единого сновидения. Наташа проснулась лишь раз, от духоты. Выпила стакан воды, заготовленный возле кровати на тумбочке и тут же уснула опять, даже не вспомнив о своих вечерних страхах.
* * *Разбудил ее стук в окно. Наташа села, ошалело прижимая к груди простыню. Было уже совсем светло. В окне маячила соседка, знаками показывая, что желает войти в дом.
Фигурой Елена Юрьевна больше всего напоминала связку воздушных шаров – огромных, средних и совсем маленьких. Шарообразно в ней было все – щеки, подбородок, плечи, грудь и живот. Даже глаза у нее были навыкате и походили на два крохотных голубых шарика. То была маленькая, необыкновенно деятельная женщина лет шестидесяти, установившая в своем семействе строгий матриархат. Она командовала мужем, своей волей выдала замуж двух дочерей, заставляла учиться в институте сына – сущего лоботряса, по ее собственным словам. Бережлива она была не меньше покойного Ильи, но в отличие от него, славилась своей отзывчивостью. Именно эта женщина чаще всех соседок появлялась в доме Лычковых, когда у них умерла мать. Она присматривала за детьми, готовила, стирала, возилась с Анютой. Благодаря ее заботам дети не выглядели покинутыми и запущенными сиротами.
Наташа отперла дверь, и связка шаров неторопливо вплыла в кухню.
– Ты что это мужу вчера не позвонила? – строго спросила соседка. – Он уж сам спозаранку звонит, спрашивает у меня, все ли в порядке?
Наташа ахнула:
– Забыла!
– Решила от него отдохнуть? – догадалась та, одобрительно осматриваясь по сторонам. – Убиралась вчера? Я видела. Правильно, нечего грязь разводить. Есть хочешь? Пойдем к нам!
Наташа отказалась. Она торопливо умылась в крошечной ванной, слушая, как Елена Юрьевна громко разговаривает с ней через дверь.
– Вот ты ко мне заходила, спрашивала насчет церкви. Я тебя не успела тогда спросить – что, какие-то деньги пропали?
«Ну, дает… – подумала Наташа, снимая с вешалки полотенце. – Прямо насквозь все видит! С ней нужно поосторожней. И зачем я вчера так откровенничала с Татьяной? Сама не понимаю… Можно ведь было намекнуть, а я все ей выложила, даже примерную сумму назвала. Как под гипнозом!»
– Так были какие-то деньги? – допытывалась соседка.
Наташе пришлось сознаться. Однако на этот раз она была намного сдержанней и на вопрос о сумме ответила, что точно ничего не знает. Точно одно – у сестры были кое-какие накопления, остались после Ильи, а теперь от них и следа не осталось. Этот ответ вполне удовлетворил соседку и в то же время встревожил ее.
– Так я и знала, ты зря спрашивать не станешь, – расстроилась Елена Юрьевна. – Значит, все-таки пропали деньги… Ты имеешь в виду те, которые она за машину получила?
– Те самые.
– И правда, – все больше расстраивалась та. – Анютка жила скромно, ничего себе не покупала, я ее даже ругала за это… Ходила в линялых тряпках, как старуха. Она бы всего не потратила.
Женщина нахмурилась и тут же возразила сама себе:
– Или потратила бы? Все-таки со смерти Илюши три года прошло… А продукты так подорожали!
Они сошлись на том, что Анюта вполне могла истратить на питание всю сумму, вырученную за «Жигули». О тайнике в часах Наташе рассказывать не хотелось. Соседка немного успокоилась.
– А я-то вчера все думала, почему ты меня спрашивала про деньги и церковь. С Анюты сталось бы все им отдать…
– А почему она вообще туда зачастила? – поинтересовалась Наташа. Она уже успела поставить чайник. Елена Юрьевна присела за стол, не сводя глаз с окна. Отсюда был виден край ее участка, и она, даже придя в гости, контролировала ситуацию у себя дома.
– Да, ты же редко приезжала, ничего не знаешь, – заметила она. Но в ее голосе не было упрека, скорее гордость. Соседка, та самая маленькая девочка, которая росла у нее на глазах, выучилась в институте и теперь живет в Москве. Татьяна вчера говорила то же самое совсем по-другому.
И Наташа узнала, что сестра впервые отправилась в церковь в ту роковую зиму, когда подряд потеряла отца и старшего брата. Семья не была религиозна, но крещены были все, так что девушка решила заказать панихиду.
– А после этого она туда зачастила. Сперва раз в месяц, потом – чуть не каждое воскресенье. Чаще не могла, потому что Илья не любил, чтобы она где-то шаталась. Ну а уж когда он умер…
Елена Юрьевна махнула рукой и таинственно добавила:
– И еще эта Танька из библиотеки… Скажу я тебе…
– А что она? – сразу насторожилась Наташа.
– У нее же младший брат – батюшка. А с Анютой она всегда дружила. Ну, одно к одному… Анюта тогда загрустила, с Ильей было невесело… Вот и стала ходить в церковь.
И авторитетно добавила:
– Я этого не осуждаю, хотя сама туда не хожу. Лучше церковь, чем что-то другое.
– Да, лучше, – машинально согласилась Наташа. Она думала о другом. Татьяна – ближайшая знакомая Анюты, о деньгах слышала впервые. Ее младший брат начисто отрицал факт получения каких-то денег от своей прихожанки. Но куда-то же они делись? Куда?
И тут она вспомнила о часах.
– Знаете, я вчера уходила из дома на несколько часов. Ко мне никто не заглядывал?
– Никого не видела. А что – ждешь гостей?
– Да нет, – замялась Наташа. – Наоборот – никого не ждала, а кажется, тут кто-то побывал.
На этот раз она решила ничего не скрывать. В вопросе о деньгах ее удержала от полной откровенности деликатность – не хотелось порочить невинных людей. А Елена Юрьевна выносила обвинительные приговоры, как дрова рубила – сплеча. Обвинить священника и его сестру в присвоении чужих средств было бы для нее пустячным делом.
Пожилая женщина переполошилась:
– Воры?!
– Да напротив… Ничего не взяли, а сделали кое-что полезное. Давайте поднимемся, я покажу…
Она уже не так сильно боялась того, что таилось на чердаке. Ее успокаивало присутствие этой женщины, которую она привыкла уважать и даже слегка побаиваться. С ней было не страшно. Елена Юрьевна, взбудораженная до предела, первой ринулась на чердак. Наташа дождалась, когда та откинет люк, и крикнула снизу:
– Входите, не бойтесь. Сейчас сами увидите.
И последовала за ней.
Елена Юрьевна стояла посреди чердака и удивленно озиралась.
– Давно я тут у вас не была, – сказала она, обводя взглядом стены. – Хламу-то, хламу… Повыбрасывать бы половину…
Она говорила еще что-то, кажется, спрашивала, зачем они все-таки сюда взобрались, но Наташа уже не слушала. Она видела и слышала только часы… Точнее, уже не слышала их, а только видела. Часы остановились и стрелки теперь показывали час. Ровно. Она сообразила, что это, должно быть, час ночи. Часы встали, когда она уже спала.
– Ну, так что ты хотела показать?
– Часы… – пробормотала Наташа.
– А что? – деловито спросила Елена Юрьевна. Подошла к ним и вдруг всплеснула руками: – Вот они где! Сколько лет я их не видела! Ведь это же их твой папаша разбил, когда узнал…
