Георгий Персиков - Дело о Золотом сердце
На пристани собрался цвет города. Суровый алькальд – ветеран Итальянского похода и битвы при Павии, пленивший самого Франциска, короля Франции, – стоял рука об руку с Кортесом. Грозный завоеватель, только что награжденный громким титулом маркиза де Оахака за истребление ацтеков, поджав губы, покачивался на каблуках. Его, губернатора Мексики и идальго из почтенного рода, отрядили встречать какого-то незаконнорожденного головореза – унизительно оказывать почести ничтожному выскочке!
А тот молча взирал с капитанского мостика флагманского корабля на почтенных сеньоров и сеньор, выстроившихся в его честь. Это была минута триумфа Писарро, ради которой он шел на смертельный риск во главе кучки авантюристов. Ради этого момента он убивал, пытал и предавал. Эта картина вставала перед глазами, когда он долгие полгода терял верных товарищей из-за голода и укусов ядовитых змей на необитаемом острове. Все лишения были не напрасны. И сладостную победную чашу конкистадор намеревался испить до последней капли.
Рядом с Писарро стояла его пленница и наложница – прекрасная принцесса инков Инес Вайлас Юпанки. Людям, хорошо знакомым с безжалостным командиром, сложно было даже предположить, что его черствое сердце способно кого-нибудь любить. Однако царственная индианка, очевидно, сумела пробить толстую броню цинизма и жестокости. Дон Франсиско холил и лелеял свою принцессу. Ради нее он остановил на сутки караван в Гибралтаре, чтобы тамошние швеи успели нарядить девушку в платья по последней кастильской моде.
Говорили, что именно Инес стала камнем преткновения между Писарро и его правой рукой – покорителем Чили Диего Альмагро. Суровый одноглазый вояка впервые ослушался приказа аделантадо Франсиско, когда тот приказал доставить ему дочь императора Атаульпы, скрывшуюся в хорошо укрепленном убежище в южных горах. Альмагро собирался жениться на юной красавице. Королевским именем Писарро заставил отступиться своего мятежного помощника и теперь с королевского благословения намеревался взять Инес в жены.
Высшее общество Кадиса и простолюдины с жадностью разглядывали заморскую гостью. Парчовая ткань плотно облегала ее тонкий стан и свободно сбегала вниз с бедер. Тяжелые густые волосы блестели в лучах восходящего солнца, словно цельный кусок обсидиана. Безупречно гладкая, медного цвета кожа заставляла юных кабальеро восхищенно присвистывать и щелкать языками. Но взгляды большинства состоятельных людей, понимающих толк в драгоценностях, были прикованы к декольте индианки. В ложбинке между высоких округлых грудей покоилось золотое сердце очень тонкой работы. Возникало ощущение, что оно вбирало в себя все солнечные лучи, а затем выплескивало их щедрыми порциями в такт ленивому прибою.
Настоятельница монастыря Святой Паулы, стоявшая во втором ряду, осенила себя крестным знамением и опустила очи, шепча молитву. А седобородый Эрнан Кортес, маркиз де Оахака, алчно пожирал глазами юную красавицу. И никто, даже он сам, не смог бы сказать определенно – пленен он редкостной красотой девушки или его заворожило магическое сияние Золотого сердца…
Спустя год Франсиско Писарро отплывал из Кадиса в обратном направлении. На сей раз караван был не золотым, а железным. Сотни закованных в латы бесстрашных идальго отправлялись к далеким берегам – огнем и мечом добывать новые земли для короны. Их аделантадо был мрачен, как самые темные морские пучины.
– Нам будет приятно, если донья Инес останется при дворе, пока вы приводите к повиновению наших новых подданных и помогаете нести свет истинной веры, – так сказал король во время их единственной встречи. А Карлос Пятый был не из тех монархов, что терпят даже намек на возражение. Писарро осталось лишь склонить голову и повиноваться.
– Подлый лис, интриган, чванливый мерзавец – он завидовал мне с момента нашей встречи! – клеймил яростным шепотом дон Франсиско своего соперника Кортеса. Не было никаких сомнений, что он, облеченный доверием короля, успел напеть ему в уши – мол, принцессу инков лучше оставить в Испании, ибо мятежные индейцы могут похитить и сплотиться вокруг нее.
– Не о пресечении возможного восстания думал ты, сладкоязыкий змей, а о своей проклятой похоти! – обличал Писарро своего недоброжелателя в воображаемых диалогах.
Кортес вожделел прекрасную индианку – этого ему не удавалось скрыть, несмотря на придворную закалку. Завоеватель Перу намеревался вызвать на дуэль покорителя Мексики, но об этом прознали младшие братья Франсиско и взмолились:
– Брат, нет никаких сомнений, что ты орудуешь мечом куда проворнее проклятого Кортеса. Ты убьешь его, конечно же. И после этого Карлос обрушит свой гнев на тебя и твое семейство. Все лишения, которые мы терпели, окажутся напрасными! Твой триумф будет предан забвению! А род Писарро прервется… Молим тебя, отступись. Оставь донью Инес ее судьбе!
Семеро гордых мужчин смиренно просили Франсиско одуматься. В ярости он избил до потери сознания Эрнандо и Хуана, чуть не свернул шею Гонсало и сломал нос самому младшему – Педро. Но чуть позже, остыв, нехотя признал их правоту. Право враждовать и объявлять войну Карлос Пятый признавал только за собой, требуя от своих солдат железной дисциплины.
С Инес Писарро удалось увидеться после этого лишь однажды. Прощание вышло невероятно тяжелым. Бесстрашный воин и безжалостный завоеватель не мог найти слов. Он краснел, потел, мычал, но не мог признаться в своей капитуляции любимой женщине.
– Я дочь короля, ты верный слуга короля, мы оба знаем, что повиноваться слову властителя необходимо беспрекословно, – печально молвила Инес. – Сначала я ненавидела тебя. Видела лишь твою свирепость и жестокость. Но потом узнала, каков ты на самом деле – смелый, верный и нежный. – Принцесса ладонями коснулась лица возлюбленного и продолжила: – Наше с тобой счастье было обречено с самого начала… – она взяла длинными тонкими пальцами увесистый амулет. – Этот волшебный талисман добыли по приказу моего деда. Говорят, что с того времени, как он оказался в Куско, все пошло не так. Умерло много людей, войны начали раздирать наше государство. Сердце это имеет большую власть, но поскольку отняли его силой у племени любви, получив проклятия от старого колдуна, оно не приносит счастья. Забери же его с собой. Быть может, однажды сей амулет вернется законным владельцам. И помни, что я любила тебя всем сердцем!
Вскоре после этого к Писарро примчался гонец. За день до свадьбы с Кортесом принцесса Инес выбросилась из башни на камни замкового двора. Неделю военачальник, запершись в отдельной комнате портового кабака, вдрызг упивался крепчайшим агвардиенте. Хозяина заведения, чрезмерно тревожившегося об оплате и имевшего глупость намекнуть об этом, конкистадор отмутузил так, что тот перестал узнавать родных и начал сильно заикаться. Кузен пострадавшего, который служил в городской добровольческой полиции, явился с четырьмя вооруженными дружками, дабы проучить дебошира. Писарро зарубил двоих, не вставая из-за стола. Оставшиеся трое так и не смогли покинуть комнату, хотя изо всех сил стремились спастись.
История об этой бойне через полчаса стала известна алькальду. Градоначальник приказал оставить все как есть и следить, чтобы у дона Франсиско всегда была под рукой бутыль доброй виноградной водки и поднос с отменной закуской – до той поры, пока он сам не захочет протрезветь. Останавливаться великий завоеватель не собирался. Он опрокидывал один стакан за другим, не отводя пылающего взора от Золотого сердца, лежащего на столе.
«Это мое проклятие за то, что ограбил инков, за убийство Атаульпы, за пленение его дочери!» – безостановочно билась мысль в голове. Из запоя его вывел офицер с распоряжением короля – возвращаться в Вест-Индию и приводить ее к покорности…
Королевский флот причалил в хорошо укрытой бухте на берегу Карибского моря. Проводники-индейцы уверяли, что отсюда получится провести войско – через джунгли и высокие горы к самому Куско. Писарро долго стоял на палубе, озирая раскинувшуюся панораму.
– Здесь будет построен новый Карфаген, который станет владычествовать над этой частью света, – тоном пророка произнес он. – Первым делом постройте гавань, крепость и монастырь – на этих трех опорах укрепится здесь власть его величества Карлоса.
Пока происходила выгрузка солдат, животных и грузов, плотники споро стучали молотками. Добротные деревянные строения вырастали на глазах. Индейцы из прибрежных племен, привлеченные большой стройкой, постоянно прибывали. Их нанимали на самую тяжелую работу за сущие пустяки – стальной нож или топор, маленькое зеркало или стеклянные бусы.
Однако насильно принуждать к труду испанцы отныне не имели права. Карлос Пятый нуждался в послушных подданных, а не в готовых взбунтоваться при первом же удобном случае рабах. Над укреплением лояльности денно и нощно трудился отец Хуан Хосе – монах из святого города Сантьяго-де-Компостелла. Он обращал в христианство десятками, и вскоре численность населения карибского Карфагена – или, как его прозвали моряки королевского флота, Картахены-де-Индиас – была сопоставима с численностью небольшого европейского порта.
