Дик Фрэнсис - По рукоять в опасности

Вот почему я поступил совершенно правильно, когда прямо сказал Эмили:

— Айвэн хочет, чтобы я спрятал Гольден-Мальта в каком-нибудь безопасном месте. — Ради Бога, о чем ты говоришь? Хочешь кофе? — спросила Эмили.

Она заварила кофе в новой кофеварке. При мне такой здесь не было.

Я рассказал Эмили о затруднительном финансовом положении пивоваренного завода.

— Пивоваренный завод, — резким тоном сказала Эмили, — задолжал мне за четыре месяца тренинга Гольден-Мальта. Я написала об этом лично сэру Айвэну незадолго до его сердечного приступа. Я не жадная, но от своих денег не откажусь.

— Ты получишь их, — пообещал я. — Но он хочет, чтобы я забрал отсюда Гольден-Мальта, а то его могут преждевременно продать в счет долгов пивоваренного завода.

Эмили нахмурилась:

— Я не могу позволить тебе забрать Гольден-Мальта.

— Ну... в общем, можешь.

Я нагнулся, достал из-под стола папку, которую привез с собой и вручил Эмили одну из заверенных копий документа о передаче мне полномочий доверенного лица сэра Айвэна. Я объяснил, что имею право действовать по своему усмотрению, чтобы сохранить собственность Айвэна, которая так или иначе включает в себя и Гольден-Мальта.

Эмили внимательно и даже как-то торжественно прочла документ от начала и до конца, а потом сказала:

— Так, хорошо, что ты намерен делать?

— Выеду отсюда верхом на Гольден-Мальте завтра утром, когда в городе и в его окрестностях будет полным-полно лошадей, движущихся в самых разных направлениях.

Взгляд Эмили выразил крайнее удивление. — Во-первых, — сказала она, — на нем не так-то просто ехать верхом.

— Я могу свалиться с него?

— Можешь. А во-вторых, куда ты поедешь?

— Если я скажу куда, то ты окажешься втянутой в это дело.

Эмили, подумав, сказала:

— Не вижу, как ты обойдешься без моей помощи. По крайней мере, мне придется сказать конюхам, чтобы они не волновались, если кто-нибудь из них заметит пропажу.

— Да, с твоей помощью мне было бы гораздо легче, — согласился я.

Кофе мы допили молча, а потом Эмили заговорила снова:

— Я люблю Айвэна. Формально он до сих пор мой свекор, так же, как Вивьен — до сих пор моя свекровь. Я иногда вижу их на скачках. Мы в хороших отношениях, хотя твоя мать никогда не проявляла ко мне теплых чувств. Тем не менее мы поздравляем друг друга с Рождеством, посылаем одна другой открытки.

Я кивнул. Об этом мне было известно.

— Если Айвэн хочет спрятать лошадь, я помогу ему, — сказала Эмили. — Так куда же ты все-таки поедешь?

— Я купил экземпляр журнала «Horse and Hound», — ответил я и, вынув журнал из папки, раскрыл его на странице с рекламными объявлениями. — Здесь есть упоминание об одном человеке, который присматривает за охотничьими лошадьми в платной конюшне и готовит их для преследования добычи по полной программе. Я хочу позвонить ему и спросить, не возьмет ли он к себе мою наемную лошадь на несколько недель, точнее — на четыре недели, с тем чтобы вернуть мне ее за день или два до «Золотого кубка короля Альфреда». Вернется ли Гольден-Мальт сюда или нет, сможет ли он участвовать в скачках при условии, что его тренером будешь ты?

Эмили рассеянно кивнула, глядя в ту точку на странице журнала, где я держал свой палец.

— Я не посылала бы Гольден-Мальта к этому типу, — сказала она. — Он груб и раздражает лошадей. А еще он думает, что неотразим и женщины без ума от него, считает, что он прямо-таки подарок судьбы для них.

— Ах, вот как!

После недолгого раздумья Эмили предложила мне:

— У меня есть одна подруга, которая оказывает те же услуги и во всех отношениях лучше этого типа.

— Она живет далеко отсюда?

— Примерно в восьми милях. Хотя вряд ли ты сумеешь легко найти ее...

— У тебя, помнится, всегда была под рукой карта этого района.

— Да, топографическая карта для артиллеристов. Но она уже устарела, ей семь лет. С тех пор проложили много новых дорог.

— Дороги могут меняться как угодно, а тропы для верховой езды какие были, такие и есть.

Эмили засмеялась и ушла в офис, откуда вскоре принесла карту, которую и разложила на кухонном столе.

— Ее конюшня здесь, на запад от Ламборна, — Эмили ткнула пальцем в карту. — Туда удобней всего ехать из Мэндауна. Смотри, это тут, сразу за деревней Фоксхилл.

— Найду, — сказал я.

Эмили с сомнением взглянула на меня и набрала номер телефона своей подруги.

— Моя конюшня переполнена, — сказала Эмили в трубку. — Ты не взяла бы у меня лишних лошадок на недельку-другую? Вообще-то, всего одного жеребца. Так можешь? Отлично! Кто-нибудь из моих конюхов завтра приедет к тебе на нем. Кличка? О, зови его просто Бобби. Держи его наготове, он должен участвовать в скачках. Потом пришлешь мне счет. Как твои детки?

Еще две-три дежурные в таких случаях фразы — и Эмили положила трубку.

— Ты поедешь к этой женщине, — сказала она. — Считай, что один фокус удался.

— Ты просто чудо.

— Согласна. Где ты ночуешь?

— Найду в Ламборне какую-нибудь комнатушку.

— Тебе лучше не афишировать свое присутствие здесь. Не забывай, что ты прожил в этом доме шесть месяцев, и люди знают тебя. И венчались мы с тобой не где-нибудь, а в Ламборнской церкви. Не надо, чтобы о нас сплетничали и говорили, что ты опять вернулся ко мне. Можешь спать вот на этом диване, и никто тебя не увидит.

— А может, в твоей постели? — брякнул я вдруг и сам удивился этому.

— Нет.

Я не пытался переубедить Эмили. Вместо этого позвонил матери и сказал, что сегодня не приду ночевать, но завтра, я надеюсь, появятся хорошие новости для Айвэна. Потом я позвонил Джеду Парлейну в Шотландию.

— Как ты там? — с беспокойством спросил он.

— Да ничего, верчусь. — Я имею в виду... На всякий случай я свозил полицейских в твою хижину. Там все вверх дном.

— Ну, в общем... пожалуй...

— Я дал им твои рисунки. Пока что никто не жаловался в полицию ни на каких окрестных грабителей.

— Ничего удивительного.

— Сам хочет увидеться с тобой, как только ты вернешься. Он сказал, чтобы я встретил тебя с поезда и привез прямо к нему. Когда ты возвращаешься?

— Если повезет, то завтра, ночным «Хайлэндером». Я дам тебе знать.

— Как сэр Айвэн?

— Неважно.

— Затянулась его болезнь. Жаль.

Когда я положил трубку, задумавшаяся о чем-то Эмили сказала:

— С первой партией лошадей я, как обычно, пошлю своего главного конюха, но скажу ему, чтобы Гольден-Мальта он не брал. И еще скажу, что Гольден-Мальта надо отправить к ветеринару. Надобности в этом, откровенно говоря, нет, но мои конюхи привыкли не задавать лишних вопросов и в споры со мной не вступают.

«И никогда не вступали, это уж точно», — подумал я. Эмили тренирует победителей, конюхи преуспевают и, опасаясь потерять место, беспрекословно выполняют все ее требования. А может, и просто по-человечески любят.

Эмили, как всегда, составила план на завтра. Она определила, какому конюху выезжать на какой лошади, и наметила вывести первую партию из двадцати лошадей в семь часов утра. Потом Эмили расписала порядок выхода второй партии — после завтрака. И наконец, подготовила указания, касающиеся оставшихся лошадей. У Эмили работало около двадцати конюхов — мужчин и женщин и, кроме того, два секретаря, горничная и дворник. Ветеринары приезжали по вызовам, рабочие привозили сено и другие корма и убирали навоз. В офисе у Эмили то и дело звонил телефон, с полной нагрузкой работал компьютер, принимая и отправляя информацию. Работы хватало всем.

В свое время я был втянут в этот деловой круговорот как шеф-повар, курьер и вообще мальчик на побегушках. И хотя я делал все, что было в моих силах (и порой вполне успешно), удовлетворения не было. Моя внутренняя жизнь замерла. Бывало, я начинал сомневаться в самом себе, и тогда страсть к живописи казалась мне самообманом, а вера в то, что у меня есть пусть не талант, но хотя бы какие-то способности, — иллюзией. Не лучше ли, думал я в такие дни, отказаться от того, к чему я стремлюсь, и навсегда остаться в адъютантах у Эмили, как она того хочет.

Эмили опустила листок с распоряжениями для главного конюха в почтовый ящик, укрепленный сбоку от задней двери, и вывела двух своих лабрадоров на вечернюю прогулку. Она обошла с ними вокруг конюшен, еще раз проверив, все ли в порядке. Потом вернулась, свистом позвала к себе собак и заперла двери на ночь.

Как все это было мне знакомо! Кажется, никаких перемен в жизни Эмили за эти пять лет не произошло.

Эмили дала мне два пледа, чтобы я не мерз ночью на своем диване, и холодно произнесла:

— Спокойной ночи.

Я обнял ее, ожидая, что за этим последует.

— Эм, — сказал я.

— Нет, — отрезала она. Я поцеловал ее в лоб и прижал к себе. — Ох, — вздохнула она. — Вот пристал. Ладно, будь по-твоему.

ГЛАВА 4

Эмили давно уже спала не в нашей когда-то общей большой спальне, а в огромной прежней гостиной.