Ксавье Монтепен - Кровавое дело

Пароли между тем пошел еще быстрее. Он приподнял свой меховой воротник еще выше, и его подвижные черты выражали живейшее беспокойство.

Дело в том, что уже минуты две, как злодей заметил, что за ним следят, и, обернувшись, сразу узнал обоих.

«Sant du Christ! — воскликнул про себя итальянец. — Люди эти следят за мной, и один из них — человек с корсиканским ножом».

— А что, не лучше ли арестовать его сейчас же? — сказал Оскару посыльный.

— А что, мой милый, если вы ошиблись?

— Я уверен! Кроме того, рискнуть-то во всякое время можно. В случае ошибки нам никто не помешает извиниться, и дело в шляпе.

— Да, все это прекрасно, но, пока мы будем бегать за полицейским, он непременно ускользнет.

— Так остановите его сами!

— Нет, я хочу во что бы то ни стало избежать всякого скандала. Уж лучше я буду следить за ним целую ночь, если это нужно. Можете идти спокойно домой, а завтра приходите ко мне утром получить обещанное вознаграждение.

— Идет!

Посыльный расстался с Оскаром на Луврской набережной.

Анджело шел по направлению к площади Карусель. Он снова оглянулся.

— Ну, теперь он один, — пробормотал итальянец, вздохнув от радости. — Тем лучше! Уж заставлю же я тебя, голубчик, походить, а там найдем средство заманить тебя в какое-нибудь пустынное местечко, откуда ты больше не выползешь.

И, говоря эти далеко не успокоительные для Оскара слова, итальянец гладил рукой револьвер, лежавший у него в кармане, с которым он никогда не расставался.

Анджело перешел площадь, а за ним все продолжали раздаваться твердые шаги Оскара.

Небо было серое, покрытое снеговыми тучами. В воздухе стоял легкий туман. Газовые фонари, казалось, горели в каком-то светло-красноватом облаке.

Пароли пришла блестящая идея. Он посмотрел на часы вокзала. Стрелки показывали ровно десять часов. Через пять минут должен был отойти поезд. Анджело бросился на вокзал.

Оскар не отставал от него и вошел в вокзал как раз в ту минуту, когда Анджело громко спрашивал в кассе билет первого класса до Жуанвиля.

Оскар тоже взял билет до этой станции и отправился в общую залу.

Через несколько секунд поезд тронулся и в десять часов сорок минут прибыл в Жуанвиль.

Пароли вышел из вагона.

Оскар, не перестававшей все время смотреть в окно, тоже выпрыгнул из вагона.

Итальянец отлично видел его и улыбался.

Риго дал ему пройти шагов двадцать вперед, а затем снова пустился следом, говоря себе:

«Узнаю же я наконец, где ты живешь, подлец!»

Пароли пошел по главной улице Жуанвиля, которая, круто спускаясь, шла от железной дороги к Виллие.

Он все больше и больше прижимал к себе револьвер, который уже вынул из кармана и держал наготове.

На колокольне Жуанвиля пробило одиннадцать часов.

Небо стало черным, как чернила. Снег падал редкими хлопьями, которые постепенно густели.

Итальянец продолжал продвигаться вперед ровным, быстрым шагом, следуя берегом Марны, со зловещим шумом катившей свои грязные волны.

По эту сторону не было ни одной деревушки: голая равнина, поля, потрескавшиеся от декабрьского холода.

Риго упорно продолжал преследование, но по временам у него пробегал мороз по коже.

Вдруг Пароли опустил края шляпы, поднял кашне и, круто повернувшись на каблуках, остановился как раз посреди дороги.

Брат Софи, увидев этот внезапный маневр, тоже остановился. Обе руки у него были в карманах.

Итальянец подошел к нему почти вплотную и проговорил низким шипящим голосом:

— А что, мой милый, вы еще долго намерены гоняться за мной?

— Я? — проговорил Оскар, крайне удивленный таким началом разговора. — Помилуйте, да я вовсе и не думаю вас преследовать!

— Ну, уж эти сказки вы можете рассказывать кому-нибудь другому, — засмеялся итальянец. — У меня глаза так устроены, что я вижу и вперед и назад. Вы стали следить за мной с улицы Бонапарт. Уж и заставил же я вас побегать, признаюсь! Однако пора кончать, господин Оскар Риго!

— А, негодяй, так ты меня знаешь! — воскликнул Весельчак. — Это только доказывает, что я не ошибся на твой счет! Ты и есть убийца Жака Бернье! Я посидел в тюрьме на твоем месте! Нам нужно свести с тобой порядочные счеты! Теперь я тебя поймал и уж не выпущу!

И Оскар бросился на Пароли, очертя голову.

Тот поднял руку, в которой блеснул револьвер. Раздался выстрел. Бывший носильщик остановился.

— А, так вот у нас какая будет игра! — промолвил он. — Ну что же, мой милый, коли на то пошло, так уж берегись же и ты!

И, выхватив револьвер, который он также прятал в кармане, Оскар выстрелил в итальянца.

В ответ раздались два выстрела.

Оскар стоял на берегу Марны, около самой воды. Глухой крик сорвался с его губ, и он бессознательно двинулся назад.

Вдруг он почувствовал, что почва исчезает у него под ногами. Он покатился вниз по берегу, до воды, и исчез.

— Готово! — воскликнул итальянец торжествующим тоном. — Вот и последняя опасность исчезла!

С этими словами он почти бегом бросился обратно по только что пройденной дороге.

Задыхаясь, весь покрытый потом, несмотря на жестокий холод, он добежал до Жуанвильского моста.

— Если я опять поеду по железной дороге, — рассуждал он, — то меня могут заметить. Лучше уж я пойду пешком до Парижа.

В течение последних двух дней состояние здоровья Эммы-Розы ухудшилось до последней степени. Жестокая, продолжительная лихорадка не отпускала девушку.

Софи Риго, окончательно превратившаяся в сиделку и выказывавшая замечательное усердие, должна была пригласить доктора.

Последний прописывал микстуры. Однако лихорадка не казалась ему большим злом. У доктора были другие опасения, другие тревоги.

Эмма-Роза все жаловалась, что туман перед глазами с каждым днем делается все гуще и гуще. Даже в самые светлые дни девушка жила в постоянных сумерках.

Когда Софи обратилась, к доктору за разъяснениями, он покачал головой и знаком пригласил ее отойти в сторонку.

— Неужели вы полагаете, что этот несчастный ребенок потеряет зрение?

— Не только полагаю, я в этом уверен.

— Она ослепнет?

— Не позже как через два или три дня, и навсегда.

Софи Риго, отличавшаяся всегда крайним мягкосердечием, горько заплакала.

— Бедненькая девочка! — говорила она. — Какое несчастье! Неужели нельзя сделать что-нибудь?

— Видите, барынька, что касается меня, то я тут ровно ничего не могу поделать. Я не окулист. Обратитесь к специалисту.

Доктор ушел, а Софи осталась, страшно взволнованная его сообщением.

Весь вечер она напрасно прождала Оскара. Он и в четверть двенадцатого еще не вернулся домой, так что Софи распрощалась с больной и отправилась к себе домой.

Она сильно изменилась с тех пор, как больная Эмма-Роза поселилась на улице Генего. В привычках ее произошла радикальная перемена.

Она не заглядывала больше в «Волну» и, хотя каприз ее к Рене Дарвилю еще далеко не прошел, она была так занята уходом за девушкой, что могла посвящать своей любви очень мало времени.

Эмма-Роза лежала в постели и страдала морально не меньше, чем физически. Она с невыразимым ужасом думала о будущем, потому что хотя она и не говорила никому ни слова, но в душе отлично сознавала всю опасность своего положения.

Все предметы она видела как-то тускло и инстинктивно чувствовала, что вслед за этими сумерками не замедлит наступить настоящая темнота.

Она провела ужасную ночь, которой, кажется, конца не предвиделось. Только в пять часов утра она заснула болезненным тяжелым сном.

Софи, сильно удивленная и несколько обеспокоенная тем, что не видела своего брата накануне, послала Мариетту на улицу Генего в восемь часов утра, чтобы узнать, вернулся ли он. У бывшей фаворитки господина де Жеврэ был ключ от его квартиры.

Оскара не было, и кровать его так и стояла нетронутой.

Софи встревожилась не на шутку и стала поспешно одеваться.

Она отправилась в префектуру и обратилась за справками к какому-то молодому и очень вежливому полицейскому, объяснив ему цель своего визита.

Последний, желая быть полезным и приятным хорошенькой женщине, поспешил справиться и объявил, что Оскара Риго не было в депо.

Ответ этот, вместо того чтобы обрадовать, смертельно напугал Софи. Очевидно, с ее братом случилось нечто очень серьезное.

Что же делать?

«Пойду в морг», — решила она и отправилась в мрачное, зловещее здание.

Почти всю ночь Анжель Бернье провела без сна, размышляя об адских махинациях, жертвой которых она была избрана по неизвестным для нее причинам.

Утром она пришла к Фернану и взяла у него адрес Леона.