Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек - Ханс Шерфиг
Бедняга Бранд не хотел быть трупом после смерти и не хотел, чтобы его сожгли. И рассказывал он мне все это всего за два дня до своей смерти.
Глава 22
Меня удивило, что Бранд ни разу не вспомнил о Вольбеке, не намекнул на свое письмо или наш прежний разговор. Но мне показалось, что мысли его постоянно вертелись вокруг этого.
Однажды вечером меня постигла неудача: я зашел в кафе, где сидел Бранд. Я сразу заметил, что он сильно пьян. И напоминает Бранда старых времен, завсегдатая «Пивного двора». Только здесь он пил не пиво, а сладкое зеленое «перно». Бывший трезвенник вливал его в себя, словно то была подслащенная водица, а не сорокапятиградусный напиток.
Час был поздний. Я не знал, когда закрывают это кафе, возможно, оно вообще не закрывалось. В Париже есть такие кафе, которые работают круглосуточно еще со времен великой революции.
Хозяйка мела пол, задевая ноги посетителей. Официант поливал пол водой. Но кафе не закрывалось, и, судя по тому, с какой неприязнью они поглядывали на Бранда, я догадался, что его хотят выставить.
Это было неподалеку от нашего отеля, и я решил увести Бранда. Но об этом не могло быть и речи! Он будет сидеть здесь всю ночь!
— Тебя сейчас выставят, — сказал я. — Хозяйка не даст тебе больше ничего.
Целая шеренга подставок на его столе говорила о том, что он выпил уже предостаточно.
— Пошли. Я провожу тебя домой!
Нет, он не решался. Точно так, как в тот раз в «Пивном дворе». Он дрожал от страха.
— Я не могу спать. Я не могу оставаться один. Я не выношу темноты.
Подошла хозяйка.
— Если вы знаете этого господина, уведите его отсюда! Мы не хотим терпеть его больше здесь. Если он не уйдет, я позову полицию!
— Слышишь, Бранд? Она хочет вызвать полицию. Поторапливайся!
Полиции Бранд тоже боялся. Он с трудом поднялся. Мне пришлось поддерживать его. Но домой он не хотел идти.
Нет, нет, нет. Ни за что на свете. Он боится оставаться один.
— Я снова найду то самое. Ты знаешь, что я имею в виду. То, что нельзя спрятать, то, что я хочу убрать с пути.
Его лихорадило. Быть может, он серьезно болен, а не только пьян. Глаза неестественно блестели, он дрожал, зуб не попадал на зуб.
Я пообещал довести его до комнаты. Даже остаться у него. Возможно, ему удастся уснуть, когда я буду сидеть рядом. Могу устроиться в плюшевом кресле.
Он немного успокоился.
— О да, если ты действительно останешься со мной, возможно, я смогу уснуть! Но ты не должен покидать меня!
Я обещал остаться. При одном условии: на следующий день он отправится к жене. Он согласился. Он готов был пойти на все, лишь бы не оставаться одному.
С некоторыми трудностями мы вошли в гостиницу. Замок входной двери, конечно же, оказался не в порядке. Мсье Лу, как обычно, сидел в своей каморке и ел. Рядом с бутылкой красного вина на столе стояла стеариновая свеча. Значит, электричество не работало.
— Пожалуй, вам без свечи не добраться, господа, — сказал мсье Лу и протянул нам по небольшому огарку.
Бранда буквально пришлось тащить вверх по лестнице в том опасном месте, где отсутствовала ступенька. Его комната точь-в-точь походила на мою: покрывало, кисти, зеркало... Я сел в кресло и прикрылся покрывалом. Стучащий зубами Бранд, ежась от холода, забрался в широкую постель.
Мы погасили свечи, и вскоре я задремал.
Но Бранд не спал.
— Я хочу пить, — проскулил он. — У меня жжет в горле, будто я хлебнул соляной кислоты. Дай попить воды.
На ночном столике стоял графин. Но он был пуст. Маленький человечек в зеленом переднике не всегда с должным усердием исполнял свои обязанности.
— Подожди минуту, — сказал я. — Полежи спокойно, а я схожу и принесу тебе воды.
— Нет, нет. Ты что, в своем уме? Ты не должен оставлять меня одного. Я так ужасно боюсь. Если ты оставишь меня... я умру.
Мы сошлись на том, что решили выйти вместе. Бранд был в пижаме, а я — в полном одеянии.
Ощупью пробрались мы к двери и спустились. Нам посчастливилось отыскать водопроводный кран и набрать графин воды. Ощупью мы двинулись в обратный путь и не без труда добрались до комнаты.
Бранд забрался в постель, а я вновь сел в кресло.
Вдруг Бранд закричал:
— Зажги свет! Свет! Зажигай! Скорее, ради всех святых! Скорее!
— В чем дело? Что стряслось? Успокойся.
— Свет! Свет! Зажигай! О боже, почему же ты не зажигаешь?
Я беспорядочно шарил в поисках спичек. В карманах, на столе...
— Подожди секунду! Сейчас зажгу! Куда, к черту, запропастились спички?
— Помогите! — закричал Бранд. — Помогите, помогите! Свет! Свет! Зажгите же свет!
— Сейчас, сейчас! Что приключилось? Скажи наконец, что случилось?
— Это он, он опять здесь! — прохрипел Бранд. — Зажги свет! А не то я умру в темноте. О боже мой, свет!
Голос его вдруг ослаб. Я метался, пытаясь найти спички. Опрокинул стул, графин...
— Сейчас! Успокойся, сейчас найду. Кто там? Из-за чего столько шуму?
— Он здесь! Здесь, в постели, рядом со мной... — Бранд задыхался, голос его совсем ослаб, скорее походил на хрип.
— Черт побери! Вот они, в кармане. Подожди секунду. Сейчас зажгу.
Бранд не ответил.
Я зажег свечу. Бранд был белый-белый, как простыня на его кровати! А рядом с ним... Рядом с ним в кровати лежал труп.
Я схватил Бранда и стал трясти.
Он не двигался. Он был мертв. Я закричал. Я звал на помощь. Сонный, что-то брюзжащий себе под нос мсье Лу с трудом взбирался по подагрической лестнице.
— Что произошло? Что вы здесь делаете? Это ведь не ваша комната и не комната мсье Бранда!
Мсье Лу еще дожевывал что-то.
Мы ошиблись комнатой. В темноте мы допустили ошибку. И Бранд забрался в постель к мертвому человеку.
— Он был студентом, румынским студентом, — объяснял мсье Лу, отчаянно жестикулируя. — Такой спокойный с виду человек. Что поделаешь с этими иностранцами!
Возможно, румын покончил жизнь самоубийством. А может, умер естественной смертью. Это дело полиции
