Последнее испытание - Скотт Туроу
– Ты добился замечательного результата, пап, – подает голос Марта. – Это все равно что твоему клиенту приписывали бы убийство, а в итоге его признали бы виновным в нарушении правил дорожного движения.
– За превышение скорости людей не отправляют в тюрьму.
– И Кирила тоже не отправят. Во всяком случае, надолго. Наверняка будут учтены все обстоятельства, – говорит Марта, имея в виду федеральные директивные указания, относящиеся к назначаемым срокам тюремного заключения. Звание нобелевского лауреата, достижения Пафко в создании методик лечения рака, жизни, которые он спас, его возраст – все это даст Сонни весомые основания для того, чтобы отступить от общепринятых норм. Марта намекает на то, что в данном случае наказание может оказаться мягче обычного. – Перед самым уходом Мозес сказал: «Позвоните мне». Они знают, что у Кирила очень хорошие шансы на победу в апелляционном суде, учитывая то, что доказательств по обвинению в убийстве явно недостаточно, а Иннис воспользовалась Пятой поправкой. А если Кирил не станет подавать апелляцию, мы можем добиться для него предельно мягкого варианта приговора. Скажем, шесть месяцев содержания в исправительном учреждении в сочетании с общественными работами плюс шесть месяцев домашнего ареста. Работать он сможет в какой-нибудь больнице, положим, санитаром. Это будет что-то вроде миссионерской деятельности.
– Как все воспринял Кирил?
Отвечая на этот вопрос, Марта вынуждена тоже сесть на стул, обитый кожзаменителем, стоящий по другую сторону кровати.
– Ужасно. Он расплакался. Когда оглашали вердикт, он встал и смотрел на присяжных. А потом перевел взгляд на меня и спросил: «Значит, меня осудили?» Я кивнула, и тут он просто потерял контроль над собой. Сел, положил руки на стол, уронил голову на руки и разрыдался, как ребенок. А потом и двое из присяжных тоже расплакались.
– Но они настаивали на своем решении во время опроса? – интересуется Стерн. После оглашения вердикта присяжных в ходе открытого судебного заседания защита имеет право потребовать, чтобы судья задал каждому из членов жюри вопрос: «Был ли именно таким ваш вердикт и остается ли именно таким?» Федеральное законодательство предусматривает, что все двенадцать присяжных должны подтвердить вынесенный приговор. Если же хотя бы один из них изменит свое мнение и будет тверд в этом своем решении, процесс объявляется прошедшим с нарушениями – как по идее и должно было произойти.
– Я думала, что хотя бы один из них дрогнет, – говорит Марта.
– А что миссис Мэртаф?
– Готова побиться об заклад, что ты с ней встречаешься, пап.
– Она в тебя влюблена, – заявляет Пинки. – Просто втрескалась в тебя по уши.
– Я теперь отошел от дел, Марта, – говорит Стерн. – В судах и в сердечных делах.
Учитывая, что на самом деле, еще недавно допуская возможность каких-то отношений с Иннис в будущем, он отнюдь не делал на них серьезную ставку. Стерн поражен тем, как болезненно он воспринимает то, что случилось, или, может, он просто чувствует себя проиг-равшим.
– По поводу первого я считаю, что это хорошая идея, – говорит Марта. – Что касается второго, то, пожалуй, нет.
– Что насчет залога?
– Да, Сонни пока оставила Кирила на свободе. До решения о приговоре. Все как обычно.
– Как только смогу, я хочу съездить к нему повидаться. Ты поедешь со мной, Марта?
– Конечно.
– Ал говорит, что мне можно будет выходить из дома в понедельник. Пожалуйста, позвони супругам Пафко и узнай, будет ли им удобно, если мы их навестим.
34. Новости от Донателлы
Кирил и Донателла прожили последние два десятилетия в округе Гринвуд, в поместье, возведенном в стиле, характерном для жилищ английских аристократов, – с мансардами, крыши которых наклонены под крутым углом. Интерьер тоже соответствует специфическому аристократическому стилю – тщательно отполированная антикварная мебель из каштана и вишневого дерева, длинные бархатные занавески пурпурного цвета, столовое серебро – настолько тяжелое, что при желании его вполне можно было бы использовать как орудие убийства. Несмотря на то что Донателла по происхождению итальянка, все эти англофильские изыски в убранстве дома вполне соответствуют тому, как живут представители высшего сословия в Аргентине. В девятнадцатом веке его представители тянулись ко всему английскому, что выражало их стремление вырваться из-под влияния Испании.
Стерн уже бывал здесь несколько раз, когда супруги Пафко устраивали пышные вечеринки с большим количеством гостей. Атмосфера на этих праздниках очень нравилась Кирилу. В его доме собиралось большое количество наиболее влиятельных жителей округов Гринвуд и Киндл. Хотя Кирилу, пожалуй, в данном случае больше понравилось бы словосочетание «интересные люди»: среди них встречались политики, музыканты, многие видные деятели из Истонского университета, артисты, крупные бизнесмены. Стерн в первые годы своего знакомства с Кирилом все еще чувствовал себя напуганным молодым иностранцем, и ему льстило то, что его приглашали на эти мероприятия.
Сегодня его визит в дом Кирила с самого начала выглядит странно. Немного опоздав, Стерн и Марта, позвонив несколько раз, долго стоят на ступеньках крыльца, ожидая, когда им откроют. Марта держит в руке свой сотовый телефон и уже собирается набрать номер, когда входную дверь широко распахивает изнутри Донателла. Она рассыпается в извинениях и при этом как-то странно суетится, что для нее крайне нехарактерно. Затем она провожает Стерна и Марту в гостиную. Там старый адвокат с большим удивлением обнаруживает Лепа, который встает, чтобы поприветствовать его и его дочь. На нем вельветовый спортивный пиджак, в котором он выглядит высоким и стройным.
Донателла предлагает гостям напитки. Все начинают обсуждать прошедший День благодарения и музыкальные достижения дочерей Лепа. Наконец, подождав несколько минут, Стерн интересуется:
– Позвольте спросить, а где наш друг Кирил?
Донателла и Леп переглядываются, после чего последний заявляет:
– Мы не знаем.
– Простите? – изумляется Стерн.
– Я не видела его уже три дня, – говорит Дона-телла.
Прежде чем задать следующий вопрос, Стерн какое-то время раздумывает.
– Такое часто бывает? – решается он после паузы.
– Часто? Нет. Он не появлялся здесь в течение нескольких ночей перед тем, как стороны начали излагать свою аргументацию, но всю прошлую неделю ночевал дома.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Он уехал в пятницу днем, около полудня.
– Он что-нибудь сказал, прежде чем уехать?
Донателла поджимает губы, но затем все же отвечает на заданный вопрос:
– Он сказал: «Прости меня, дорогая, за все это».
Фраза звучит не слишком обнадеживающе.
– В каком он был настроении?
