Виолетта Горлова - Как пальцы в воде
– Ларс, вы сказали, что знаете ответы на те вопросы, которые меня могут заинтересовать. А как насчет тех вопросов, которые, по-вашему, меня интересовать не могут?
Притворно вздохнув, мужчина лениво и медленно проговорил:
– Я бы с удовольствием вам рассказал, мистер Лоутон, но не хочу встречать Рождество, не приняв душ… кроме того, для этой цели мне, по-видимому, больше подойдет другая компания. – Полуобернувшись, и, очевидно, не увидев опасности в лице приближающейся мисс Таунсенд, он пояснил: – Не люблю пьяных дам и слишком любопытных мужчин. – Красивое лицо Ларса приобрело несколько высокомерное и надменное выражение.
Я не стал комментировать эту колкость Слэйтера, обратив внимание на появившуюся со счастливым лицом Мирел, вдохновленную, вероятно, своим походом в туалет. Марихуана или крэг? Впрочем, что я знаю о женской физиологии?.. Возможно, это был всего лишь естественный физиологический процесс.
Злобно посмотрев на Ларса, девушка схватила свой бокал с таким видом, будто у нее его хотят отнять.
– «Обесточилась», милая? – чуть брезгливо спросил Слэйтер.
«Странно, – подумал я, – если она у него вызывает такие чувства, почему он с ней общается?»
– Заткнись, – агрессивно парировала «милая», сделав жадный глоток вожделенного напитка. Но спустя минуту девушка успокоилась, искусственно состаренное лицо помолодело и оживилось, на нем появилось блаженное выражение, воочию являя величие и торжество науки. Да, химия – великая вещь!
– Можете зачислить меня в ваши ряды, мистер Лоутон, – усмехнулась девушка. – Я тоже не верю в то, что мисс Кэмпион захлебнулась. И если вы это докажете – сниму перед вами… – Мирел лукаво мне подмигнула, сразу же скосив глаза на Лоутона, – шляпку.
– А ты ее хоть раз надевала? – спросил Ларс, благодушно рассмеявшись.
– Для такого случая – надену, – почти сопрано пропела та.
Посмотрев на свои часы, флорист доброжелательно произнес:
– Думаю, что пока больше ничем не смогу вам помочь, Марк. – Он вновь снял очки и посмотрел мне пристально в глаза, пытаясь, наверное, таким образом передать мне всю искренность своего признания.
– Вы сказали «пока». У меня есть шанс, что вы мне сможете помочь в будущем? – полуутвердительно спросил я.
– Насчет будущего – это не ко мне. Поживем – увидим. – Ларс опять нацепил очки, словно поставив точку в своих откровениях. – В нашем мире все может быть. Кто знает… Марк, – загадочно сказал он и, улыбнувшись, поднялся из-за стола.
– Да, если я о чем-то забыл спросить у вас…
– Я – к вашим услугам. Но, вообще-то, забывчивость – опасное качество для детектива, мистер Лоутон, – ехидно заключил он. – Плодотворного вам вечера! – Ларс вновь превратился в циничного плейбоя. – Не волнуйтесь, если что-то вспомню – позвоню. Тебя проводить, радость моя? – обратившись к Мерил, спросил он.
– Не стоит, тем более что твоя… древняя, пятидесятилетняя «радость» ревнует меня к тебе. Не хочу быть причиной ее инфаркта.
– И я тебя люблю, моя прелесть, – ласково ответил Ларс и, наклонившись, прикоснулся к щеке девушки, а затем, попрощавшись, ушел.
Тем временем я поменял свое первоначальное решение отложить разговор с Мирел на другое время. Незаметно наблюдая за ней во время нашей беседы с Ларсоном, я резюмировал, что она все же притворялась изрядно захмелевшей: некоторые девушки иногда используют такой метод, чтобы мужчина, находящийся с ней рядом, вел себя раскованнее. Во всяком случае, я сделал такой вывод. Хотя Ларс, судя по его реакции, остался равнодушен к ее флирту.
После его ухода Мирел заметно огорчилась и сникла: выразительные темно-карие глаза девушки как-то погрустнели, улыбка померкла, но она пыталась держаться. По-видимому что-то решив для себя, мисс Таунсенд обратила свой взор на меня, как говорится, лучше маленькая рыбка, чем пустая миска.
Для начала я улыбнулся Мерил. И судя по тому, как она улыбнулась в ответ, вопрос с поиском подходящего бойфренда у нее обстоял весьма остро. Конечно, я не мог помочь ей в разрешении этой щекотливой проблемы, но зачем расстраивать такую красавицу раньше времени?
Часы показывали семь вечера. Я подумал, что не мешало бы мне поужинать; но, предложив Мирел составит мне компанию, получил отказ. Допивая эль, я спросил девушку: почему она думает, что мисс Кэмпион убили? Некоторое время красотка задумчиво молчала, а потом тихо попросила:
– Вы сможете сохранить в тайне, если я вам кое-что расскажу?
– Думаю, что-да, мисс Таунсенд. Если вы, конечно, своими глазами не видели убийство журналистки.
– Нет, этого я не видела. Да я и не совсем уверена, что мисс Кэмпион убили. Просто, подозреваю, что у нее было много врагов и недоброжелателей… А если вы, Марк, так считаете и миссис Старлингтон – тоже… значит, так и есть. Вы люди умные, стало быть, у вас есть какая-то информация, которой нет у меня. Логично?
– Пожалуй, да, – согласился я. – И только на этих осованиях вы сделали такой вывод?
– Ну вы же сами сказали, что это – логично! – удивленно воскликнула она, наивно хлопая длинными, как тычинки гименокаллиса (перуанского нарцисса), ресницами.
Да, разочарование было слишком велико, чтобы я мог его завуалировать. Она явно придуривалась, даже не пытаясь это скрыть.
– Так в чем же тайна, Мирел? – спросил я на всякий случай, а вдруг ошибся?
Та высокомерно посмотрела на меня, тоже не в силах скрыть разочарование:
– Значит, Марк, вы не очень-то и умный. Я же вам все сказала, – пренебрежительно скривила она темно-кровавые губы.
В тот момент я даже не нашел нужных слов для продолжения разговора. Меня выручил мобильный телефон, издававший странные звуки в кожаном жилете девушки. Взглянув на дисплей аппарата и прочитав сообщение, она явно повеселела. И, глядя на меня уже совсем другими глазами, Мирел сказала:
– Мистер Лоутон, мне срочно нужно идти. Если захотите еще со мной поболтать – вы знаете где меня найти. Кивнув мне на прощание черной «медузой горгоной», украшавшей (?) ее голову и позабыв о недопитом напитке, она направилась к выходу.
А я сидел и мрачно раздумывал о том, как виртуозно постебалась надо мной это «милая» парочка.
У меня еще было много времени до момента «х», поэтому не мешало бы все же поужинать. Дома, в холодильнике, морозилась пицца, поэтому решение пришло без особых колебаний. Но тема еды не была лейтмотивом моих размышлений: в голове метался целый рой других мыслей, отнюдь не связанный с физиологией; мне сложно было разобраться в нашей недавней беседе с Ларсом и Мирел. Садовник, казалось, был вполне искренен в своей симпатии к Лоре, проявив сожаление из-за ее смерти. А вот девушка… с ней было намного сложнее.
Я встал из-за стола и, усевшись за барной стойкой, заказал эспрессо, а затем вновь возвратился к анализу информации. Последняя загадочная фраза Ларса заставила меня задуматься. Он ясно дал мне понять, что знает нечто, касающееся смерти Лоры, но говорить не захотел. Почему? Из-за своей приятельницы? Или у него в этом деле какой-то свой интерес? По-видимому, чтобы понять причину его скрытности, мне нужно будет поговорить с ним тет-а-тет. А что касается Мирел… Чем больше я думал о ней, анализируя ее сегодняшнее поведение, тем больше склонялся к той мысли, что девушка отлично меня развела, прикинувшись дурочкой. В том, что мисс Таунсенд действительно умна, мне пришлось убедиться чуть позже, а в тот момент я только осознал, что слишком поверхностен в своем суждениях о людях, хотя оправданием для себя, бесспорно, являлся факт наличия у меня скудной информации о них. Иногда логика бессильна помочь, как в случае с Мирел тем вечером. То, что девушка неплохо притворяется, было понятно. А если смыть с нее этот дурацкий «готический» макияж, сменить наряд дешевой проститутки на стильный туалет – ей было бы сложнее изображать недалекую глупышку. И я предположил, что эту маску вульгарной и разбитной девахи мисс Таусенд иногда примеряет в каких-то своих, вполне конкретных, целях. Зачем? Или, быть может, все дело в переизбытке «любовных» гормонов? В таком, иногда опасном для мужчин, периоде некоторые женщины способны на многое…
Допив кофе и расплатившись, я вышел на улицу. Погода испортилась, ей было все равно, что, надеясь на погожий вечер, я не захватил зонт. Дождь был не очень сильный, и я решил пойти домой пешком. Это будет быстрее, чем ожидание такси, да и полезнее. Но, пройдя половину пути, я в полной мере смог оценить коварство хитрых туч, выливших на меня явно больше намеченной по плану влаги. Холодные и острые струи дождя наждачной бумагой царапали мое лицо. Однако вскоре кожа адаптировалась, да и щетина, покрывавшая ее уже пару дней, смягчила эти точечные, но многочисленные уколы. А когда, уже весь мокрый, я подходил к своему дому, дождь прекратился. Свинцовые тучи расползались, оставив после себя жалкие серые лохмотья; и в образовавшемся просвете показался лиловый отблеск разбушевавшейся где-то неподалеку стихии. Воздух стал острым в своей пронзительной свежести. Если бы его можно было бы выпить – такой допинг не повредил бы моему уставшему мозгу, тем более что ему еще предстояла нелегкая и, вероятно, рискованная работа.
