Совок 13 - Вадим Агарев
— Основания, это уточняющие вопросы товарища Севостьянова. И высказанная им надежда, что вы, Сергей Степанович, не являетесь полным мудаком! Вы уж извините, но это не моя формулировка и вы сами просили подробностей! — с доброжелательным спокойствием глядя в напряженное лицо Копылова, сочувственно пояснил я.
— Какие уточняющие вопросы? — даже бровью не повёл на «мудака» завотделом ГК КПСС, — Не тяни, Сергей, говори!
— Вопросы самые несложные. Про ваши неприязненные отношения с Матыциным прежде всего! — снова не стал я интриговать и играть в недосказанности, — Не верит он в них! В эти ваши неприязненные отношения. Говорит, что у вас с Матыцыным слишком разные весовые категории. Не верит, что вы, Сергей Степанович, могли себе позволить с ним враждовать! Так что вы обязательно подумайте, как будете доказывать обратное, когда вас спросят! А он вас обязательно спросит, в этом я уверен!
Копылов обошел стол, за которым я продолжал сидеть и расположился напротив меня. Мне показалось, что недоверие его понемногу начало разбавляться здравым смыслом.
— Я, собственно, затем к вам и пришел! — терпеливо продолжил я ставить на место мозги натальиного папеньки, — Вы подумайте, как следует и подготовьтесь, чтобы мои титанические усилия прахом не пошли! Сами знаете, дважды такого фарта в жизни не случается! Даже у таких ответственных работников горкома, как вы.
Щеки будущего родственника потихоньку начали приобретать здоровый цвет живого и вполне вменяемого человека. И на губах появилась слабая улыбка.
— Говорят, тебя наградить хотят, это правда? — перевёл он разговор на мою персону, — Я на работе слышал, а тут еще и Наталья… Или это шутка такая?
Пришлось так же признаваться и в своём скором награждении. Как мне показалось, прошаренный и мудрый аппаратчик сумел связать между собой эти разрозненные факты. И лицо его приняло более уверенный вид.
— Знаешь, Сергей, если завтра ты меня подведёшь к этому своему Севостьянову, я тебе буду сильно обязан! — торжественно поднял он подбородок, будто бы что-то обещая высокому президиуму на партсобрании, — Ты только организуй и сведи, а уж я такого шанса не упущу! Я эту блядскую шайку так солью, что хрен они у меня уже вывернутся! До последней капли солью! Вот где у меня этот город будет! — восставший, аки птица Феникс из пепла, потряс перед моим носом своим внушительным кулаком Сергей Степанович. — Да что там город, я область раком поставлю!
Не разделяя внезапно проснувшейся эйфории у старшего партийного товарища, я начал подниматься со своего места. Хотелось уже побыстрее вернуться домой и залезть в горячую ванну. А потом рухнуть на диван и проспать до самого утра. Не вставая даже в сортир. Завтрашний день меня чем-то из ряда вон выходящим не пугал, но и беззаботным он мне так же не виделся. Стас с его мебелью и сводничество Копылова с Севостьяновым меня не сильно напрягали. А вот нудная работа с приведением в соответствие числящихся на мне дел, настроение убивало напрочь. Пожалуй, пришло время задуматься над сменой специализации. При всём уважении к следствию, всё же надо признать, что это не моё. Не бухгалтер я ни разу! Даже креативный и порой, творческий подход к процессуальной работе не спасает от тоски. Надо возвращаться в оперскую колею, именно там моё место. А, если делать это, то сейчас самое для того время. Высплюсь и на свежую голову подумаю, куда и как сместиться. В конце концов, Захарченко меня звал и с его операми мне неплохо удаётся ладить.
— Если на то пошло, я тебе уже сейчас кое-что расскажу! — претендент на место тестя волновался уже в плюсовой зоне, — Там вряд ли что-то удастся доказать, но ты парень головастый, может, что-то у тебя и получится! — Сергей Степанович снова подорвался с места и подойдя к двери, распахнул её, — Куда там все подевались? Нам кто-нибудь чаю нальёт⁈ — не сдерживая взыгравших эмоций, молодецки шумнул он в коридор.
Судя по тому, что уже через четверть минуты в кухню влетела Наталья, служба в этой семье была поставлена самым надлежащим образом.
— Две бабы в доме, а на столе пусто! Совсем распустились⁈ — беззлобно, даже добродушно и звонко хлопнул он свою дочь по тугой заднице, обтянутой уже более нарядным халатом, — Ну-ка быстро собери нам с зятем закусить! Давай-давай, шевелись!
В глубине коридора я разглядел стоявшую там маменьку, с любопытством, но на всякий случай, со стороны отслеживающую кухонные события.
Сам хозяин дома, дождавшись, когда Наталья надёргает из холодильника деликатесных харчей, вытащил из него бутылку «Посольской».
— Успеешь еще, отоспишься! — пресёк Копылов мою попытку свалить домой, — Мы с тобой немного! Много нам нельзя, уж больно день завтра знаменательный! Мы с тобой символически!
Ничего не понимающая дочурка, сноровисто нарезая колбасу и сыр, стреляла любопытными глазами, пытаясь уразуметь причину столь резкой смены отцовского настроения. Видать нерадостными были семейные вечера Копыловых в последние дни.
— Ты тут не зыркай и уши не грей! Ишь, нахваталась в своей прокуратуре! — весело прикрикнул на неё домашний деспот, — Давай, иди к матери, «Кабачок» свой смотрите, а мы тут дальше сами разберёмся! — почти силком выпроводил он любимую наследницу из кухни, видимо поняв, что иначе она еще долго не уйдёт.
— Слушай сюда, следователь! — после первой закинув в рот овальный пятак копченой колбасы, начал партиец, — Дело давнее, но до крайности паскудное! — поморщился он и явно не от водочного послевкусия, — Года три назад, с промежутком в месяц или два, были убиты два пацанёнка. Оба местные и возраст примерно одинаковый. Лет по восемь-десять, не помню уже. И оба они были убиты после изнасилования! Правда, в разных районах. Я тогда в райкоме милицию и прокуратуру с судами курировал. Поэтому на всех заслушиваниях по этому делу присутствовал и был в курсе деталей.
Смирившись с тем, что снова сяду за руль нетрезвым, перечить Копылову я не стал и послушно поднял второй стопарь.
— Так вот, ваши менты и прокуратура в первую очередь начала отрабатывать всех пидарасов и лиц, стоящих на учете за совершение аналогичных преступлений.
Продолжал свой рассказ Сергей Степанович, а я с грустью размышлял насчет уходящего впустую времени. Слушать повествования о содомитах и педофилах, да еще в ущерб своему законному отдыху, мне не хотелось. Таких
