Кленовая стрела - Наталия Николаевна Антонова
– Ты что же, не спал всю ночь?
– Почему же, спал, – ответил он.
Потом в её глазах зажёгся огонёк интереса, переросший в азарт охотника.
– Ты гений! – воскликнула она, одарив Мориса восхищённым взглядом.
– Стараюсь не обманывать ваших ожиданий, – скромно отозвался он.
– Прямо сейчас позвоню ребятам, – проговорила Мирослава, поднимаясь из-за стола, – и попрошу их пробить по номерам машин имена владельцев. Потом примусь за девиц.
Так она и поступила. А пока ждала результата, уткнулась в ноутбук Мориса, пытаясь понять, что во внешности или в поступках Кудряшова могло притянуть к нему убийцу. Ведь должна же быть хоть какая-то причина.
Сначала она пыталась обнаружить его связь или хотя бы тончайшую ниточку, связывавшую его с Ириной Коржиковой. Но её не оказалось.
«Этого и следовало ожидать, – подумала про себя Мирослава, – если уж такой спец по проникновению в глубинные тайны Сети, как Морис Миндаугас, ничего не нашёл, то на что могла надеяться я, особа, редко заглядывающая в интернет?»
На этой неутешительной мысли она снова вернулась к разглядыванию большого количества изображений Кудряшова. В основном это были селфи. Чувствовалось, что парень обожал себя.
«Прямо современный нарцисс какой-то», – поду-мала про себя Мирослава.
Но были в Сети и фотографии Ильи, которые сделали его приятели или подружки. Не родители же его в этом возрасте фоткали. Илья давно вышел из возраста, когда румяный пухлый малыш вызывает чуть ли не сиюминутное умиление родителей своим чадом.
Мирослава не стала бы спорить с тем, что Илья Кудряшов был симпатичным парнем, да и фигура была неплохой. Он, конечно, не был атлетом, не мог похвастать накачанными мускулами. Но всё-таки мог и, скорее всего, нравился противоположному полу. Однако самодовольство, разлитое на его лице, могло оттолкнуть и, скорее всего, отталкивало умных девушек. Но опять-таки, стоит признать, что Василис Премудрых, особенно в юном возрасте, на свете не так много, как хотелось бы.
«Допустим, что Илья Петрович Кудряшов был тем ещё надутым индюком. Но за самодовольство и самовлюблённость никого не убивают».
По крайней мере, ей такие случаи неизвестны. Выходит, что он всё-таки кому-то насолил. Но опять же, исходя из того, что жертв несколько, работал киллер, предпочитающий такое специфическое в наше время оружие, как лук и стрелы.
Где он находит заказчиков? Да хоть через интернет. А что, если избавиться хотели от одного человека, а остальные жертвы для отвода глаз? Такие случаи не раз описаны в зарубежной и отечественной литературе и криминалистике. Или всё-таки орудует маньяк и жертвы его случайны?
Зазвонил её смартфон, и Мирослава тотчас включила связь.
Звонил именно тот, чьего звонка она ждала. Весёлый голос проговорил:
– Я скинул тебе десять контактов и фамилий.
– Десять? – вырвалось у неё.
– Что, маловато будет? – засмеялся голос из смартфона.
– Нет, пока в самый раз!
– Должна будешь, – снова рассмеялся мужчина.
– Само собой, – отозвалась Мирослава. – Передавай привет жене и детишкам.
– Передам! – заверил он. – От меня привет Миндаугасу.
– А Дону? – капризным голосом спросила Мирослава.
– Кому? – несколько растерянно переспросил собеседник.
– Коту! – чуть ли не завопила Мирослава.
– Ой! Не кричи так! Я же оглохну. А насчёт кота – извини. Совсем из головы вылетело! Передай ему низкий поклон.
– Передам, – улыбнулась Мирослава.
И, ещё раз поблагодарив собеседника, отключила связь.
– Морис! – позвала она Миндаугаса.
И когда он вошёл, протянула ему свой смартфон.
– Мне тут скинули фамилии тех, в чьих машинах был сфотографирован Илья Кудряшов. Ты не мог бы посмотреть, с кем из них он чаще общался.
– Сейчас посмотрю, – ответил Морис и забрал у неё свой ноутбук.
Мирослава, чтобы не мешать ему, ушла на кухню пить чай с творожной массой. Дон тут же подсел к ней поближе. Он тоже любил творожную массу и именно ту, которую Мирослава ела сейчас, с курагой.
– Чай ты, конечно, не будешь? – спросила Мирослава.
Кот бросил на неё укоризненный взгляд, в смысле, зачем задавать риторические вопросы?
Мирослава кивнула, отложила две чайных ложки в блюдечко и поставила на подоконник, где привык принимать пищу кот.
Морис пришёл через сорок минут, когда кот и хозяйка не только расправились с творожной массой, но и посуду вымыли.
– Едите без меня, – с шутливым укором проговорил Морис.
– Уже поели, – ответила Мирослава и поставила на плиту чайник, потом полезла в холодильник за новой пачкой сырковой массы.
– Это подождёт, – остановил он её, – сначала послушайте.
– Я вся во внимании.
– Я тщательно, насколько это возможно, учитывая ваше нетерпение, пробежался по страницам лиц из списка и выяснил, что наиболее плотно Кудряшов общался с троими из них. Вот. – Он протянул Мирославе лист бумаги, на котором молодые люди были расположены по порядку. Первые места занимали фамилии тех, с кем Илья общался в сетях, и, судя по фотографиям, встречался в реальности чаще всего. И дальше по убыванию.
– Тогда с этих троих я и начну. – Мирослава постучала ногтем по верхним строкам списка. – А там перейду к остальным, если в этом будет необходимость.
– Я думаю, что вы приняли верное решение, – согласился с ней Морис и сам достал пачку сырковой массы из холодильника. Дон тотчас подсел к нему поближе.
– Разве ты не наелся? – удивлённо спросила Мирослава кота.
Дон отвернул мордочку в сторону, чтобы хозяйка не могла заглянуть в его янтарные глаза своим проницательным взглядом.
– Это он за компанию, – пошутил Морис.
Но всё-таки взял недавно вымытое Мирославой блюдечко и положил на него одну чайную ложку. Как-никак, масса была сладкой. И любой ветеринар принялся бы возмущаться таким угощением для кота.
Но когда Мирославе перечисляли продукты, которые нельзя давать котам, она отвечала:
– Составьте список того, чего нельзя есть людям. А потом найдите хоть один продукт, от которого отказывается большинство людей.
Оппоненты в ответ только руками разводили, сокрушаясь по поводу того, что гомо сапиенс – существо неразумное.
Прежде чем покинуть дом, Мирослава решила ознакомиться в интернете с теми, кого ей предстояло увидеть воочию. Для этого она снова позаимствовала ноутбук Мориса.
– Вы найдёте нужные сайты? – спросил он.
– Угу.
Через некоторое время ноутбук был отключён.
Мирослава уже было собралась выходить из дома, как зазвонил стационарный телефон. Морис быстро поднялся со своего места, но она остановила его:
– Сиди, я сама.
– Детективное агентство, – начала она, сняв трубку, как прервалась на полуслове и воскликнула: – Тётя!
Звонила родная тётя Мирославы Виктория Волгина, известная писательница, поэтесса и большая оригиналка.
– Я звонила тебе на смартфон, – пожаловалась Виктория, – но он ни гугу.
– Прости, я поставила его на зарядку.
– Я и подумала что-то в этом роде, – ответила тётя. – Но у меня для тебя неотложное сообщение, поэтому я и звоню тебе на городской телефон.
– Что случилось, тётя? – слегка заволновалась Мирослава.
– Почему сразу случилось, – отмахнулась Виктория. Но потом всё-таки сказала: – Вообще-то случилось.
– Что?!
– Представляешь, – сказала Виктория, – мне сегодня Николай Васильевич приснился.
– Николай Васильевич? – переспросила Мирослава озадаченно.
– Здравствуйте, я ваша тётя! – воскликнула Виктория.
– Я знаю, что ты моя тётя, – рассмеялась Мирослава.
– А то, что Николай Васильевич – Гоголь, ты не знаешь?
– Ах, тётя, прости! И зачем же он к тебе пожаловал?
– Понимаешь, он ни с того ни с сего стал рассказывать мне, что Александр Сергеевич Пушкин решил написать «Бориса Годунова» после прочтения «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина.
– Да, и что потом?
– Потом он долго сокрушался, что молодые люди нашего времени таких книг не читают.
– Я читаю, – ответила Мирослава.
– Ты да, – вздохнула Виктория.
– Гоголь заразил тебя своим пессимизмом? – пошутила Мирослава.
– Не то чтобы… Понимаешь, я, кажется, проявила бестактность.
– И в чём она выражалась?
– Я спросила: Николай Васильевич, вы украинец?
– А он?
– Посмотрел на меня с таким недоумением, что у меня вырвалось: «проехали».
– А он? – рассмеялась Мирослава.
– Обиделся, – вздохнула Виктория с нескрываемой печалью. – Так и сказал: «Мы с вами, сударыня, никуда не ездили и не собираемся. По крайней мере, я». Я растерялась и стала извиняться. А потом говорю: «Николай Васильевич! Не сердитесь! Я же обожаю вас!» Он удивился и спрашивает: «Да?» – «Конечно! У вас такая яркая, выпуклая проза, точно древнерусские узоры искусным резцом великого мастера вырезаны!» И тут он говорит: «А знаете что,
