Танцующая со смертью - Наталья Николаевна Александрова
Женя отвела взгляд от шали, пошла вперед, разглядывая коллекцию покойного профессора.
И правда, здесь было много замечательных, уникальных вещей.
Резные стулья и скамьи, шкафчики и комоды восемнадцатого и девятнадцатого веков, сундуки с резными и расписными крышками, на которых неизвестный мастер с удивительным искусством изобразил сцены из Рамаяны…
На полках вдоль стен стояли вещи поменьше — шкатулки и статуэтки, вазочки для благовоний и светильники.
В дальнем углу комнаты Женя увидела темный от времени резной сундук — и едва сдержала возглас восхищения. На крышке сундука был вырезан слоноголовый бог Ганеша, и по характерным особенностям резьбы Женя поняла, что этот сундук сделан в Бенгалии не позднее шестнадцатого века, во времена правления Великих Моголов. Правда, кое-где резьба была подпорчена, но для хорошего реставратора восстановить ее не составит труда…
За спиной у Жени раздалось шумное дыхание, и племянница профессора с плохо сдерживаемым возбуждением повторила:
— Ну, и сколько же вы мне за все это заплатите?
Прежде чем повернуться, Женя досчитала в уме до пяти и усилием воли придала лицу невозмутимость. Кто ее знает, эту тетку, вдруг она наблюдательная и умеет читать чувства и мысли по лицу. Хоть с виду и полная невежда.
Женя посмотрела на клиентку.
Маленькие глазки женщины горели от жадности, на щеках пылал румянец.
Как случилось, что эта вульгарная, наглая баба оказалась родственницей интеллигентнейшего человека, каким был профессор Шемаханов?
Впрочем, сейчас Женю больше волновал другой вопрос.
Для нее всегда было очень трудно торговаться с владельцами антиквариата: предлагать за ценные, редкостные вещи копейки не позволяла совесть, а назначишь реальную цену — разозлится босс, можно и работу потерять…
Но в этом случае совесть молчала, эту вульгарную тетку сам бог велел облапошить, ничего другого она и не заслуживала.
Женя еще раз внимательно оглядела коллекцию профессора и пошла по комнате, останавливаясь возле каждого предмета и называя цену, которую готова за него заплатить.
При этом за относительно новые, хорошо сохранившиеся вещи она называла более высокие цены, лишь немного уступающие рыночным, зато за старые, по-настоящему дорогие предметы предлагала копейки, мотивируя это тем, что такое старье никому не нужно. И такой подход, кажется, был вполне понятен хозяйке.
— Видите, здесь все буквально изъедено древоточцами, — говорила она, показывая на бесценный бенгальский сундук. — Я бы и брать его не стала, но раз уж все вместе…
— И сколько же выходит? — спросила наконец наследница, облизнувшись, как кот при виде сметаны.
Женя достала калькулятор, потыкала в него пальцем и назвала сумму примерно в половину той, которую ей разрешил потратить босс. В то же время она достала из сумочки завернутую в бумагу пачку денег — выданный боссом аванс.
Глаза наследницы жадно блеснули, однако она не показала свою радость, а замахала руками:
— Нет, нет, это несерьезно! Я сейчас позвоню в другой магазин, там мне больше дадут!
— Звоните, — Женя пожала плечами. — Разумеется, это ваше право… — И она сделала вид, что убирает деньги обратно в сумку. При этом упаковка как будто случайно разорвалась, и наследница увидела деньги.
Глаза ее загорелись, как тормозные огни автомобиля.
— Это что — вы мне прямо сейчас можете наличными заплатить? — осведомилась она, буквально задыхаясь от жадности.
— Не всю сумму, конечно, аванс… но раз вы не хотите…
— Да почему же не хочу… раз уж вы приехали… чтобы машину зря не гонять… но вы уж прибавьте, а?
Женя прибавила к названной сумме десять процентов — и сделка была заключена.
— Костя, бери в первую очередь этот сундук! — распорядилась она. — Справишься?
— А то! — Костик взвалил на спину бенгальское сокровище и пошел к выходу. Женя сняла со стены зеркало и с невинным видом спросила, показывая на раджпутскую шаль:
— Можно, я его в этот платок заверну, чтобы не поцарапать?
— Да, бери, конечно! — равнодушно ответила хозяйка. — Я бы его так и так на помойку выбросила, кто такое носить станет?
«Много денег ей дала, — сердито подумала Женя, — она бы на меньшую сумму согласилась. А ладно, деньги хозяйские, не мои, и так выгодно получилось. Надо бы у Степаныча премию попросить, я ее явно заслужила…»
Последними изрядно запарившийся Костик выносил два низких шкафчика из розового индийского дерева.
Когда-то давно шкафчики были расписаны лотосами и птицами, а на дверцах две красивые индианки в ярких сари смотрелись в ручное зеркало и пририсовывали друг другу красный кружочек на лбу. Женя знала, это означает, что они поклоняются богине Кали, точка называется бинди.
Теперь сари выглядели вылинявшими, лица у женщин — потускневшими, у одной почти не было видно рук, но для хорошего реставратора это не большая проблема. А уж реставратора Степаныч найдет, у него все схвачено.
— Уф! — Костик запихнул шкафчик в лифт и отер пот со лба. — Тебе уж придется пешком.
— Да ладно! — Женя побежала вниз по лестнице, чтобы придержать двери.
Она стояла у раскрытой дверцы пикапа, когда Костик принес второй шкафчик. Шея его была красной от натуги, он внезапно поскользнулся на апельсиновой корке, что валялась возле подъезда, его повело в сторону, стараясь не упасть, он не удержал шкафчик, и тот грохнулся на землю. Женя с визгом отскочила в сторону.
— Черт! — выдохнул Костик. — Как же так…
Шкафчик лежал на земле с виду неповрежденный, только сбоку выскочила какая-то темная пластинка, и дощечка стояла ребром. Женя наклонилась, дощечка оказалась у нее в руках — видно, отвалилась от удара. Под ней лежал старый бронзовый ключик. Женя зажала его в кулаке.
— Ну что там? — Костик подошел ближе. — Никак разбил? Ну, мне Степаныч устроит…
— Ничего, — сказала Женя, — это починить можно.
Отчего-то она не хотела показывать Костику ключ.
— Слышь, Женя, — сказал Костик в машине, — ты не говори Степанычу, что я шкаф уронил. Он вредный такой, начнет разоряться. Скажи, что так и было.
— Ладно, — ответила Женя, — что мне, больше всех надо, что ли…
* * *
— Ничем не могу вам помочь, номерки кончились.
Женщина за окошком регистратуры отвернулась и сделала вид, что углубилась в какие-то важные документы. Леокадия Михайловна положила под язык таблетку валидола и поплелась к гардеробу.
Третий день она пыталась получить номерок к кардиологу — и третий раз у нее ничего не вышло. Она вставала ни свет ни заря, не успевала даже выпить чаю, приходила к самому открытию поликлиники — но номерков все равно уже не было.
Ее соседка Варвара Юрьевна
