Королевы бандитов - Шрофф Парини
Гита с облегчением перевела дух:
– Я впечатлена. А что за снотворное вам удалось добыть в нашей дыре? Ты упаковку не выкинула?
Фарах протянула ей блистер размером не больше игральной карты, с пустыми сплющенными ячейками. Гита прищурилась, разбирая название на мятой фольге, и перевела взгляд на Фарах, которая расположилась на ее кровати, как магарани[36] на царском ложе.
– Это «Финкар», средство для роста волос. Самир не сдохнет, зато похорошеет.
– Что?! – подскочила Фарах. Она выхватила у Гиты блистер и обалдело уставилась на него. – Самир сказал, ему доктор выписал эти таблетки и он не может без них обойтись! Я что, платила десять рупий в день за его волосы? – Фарах с треском смяла упаковку в кулаке. – Йа’Аллах! Убью обманщика!
– Это если у тебя получится. – Гита покачала головой. – Как ты могла не знать, что́ это за таблетки? Неужели не проверила, что покупаешь?
Лицо Фарах скривилось от отчаяния, из-за чего бинди и вовсе съехала вбок. Непонятно было, чего от нее ждать в следующий момент – то ли рыданий, то ли вспышки ярости. Наконец Фарах простонала:
– Я не умею читать! – и с силой отшвырнула блистер.
Несмотря на мощное ускорение, упаковка была слишком легкой и лениво спланировала на пол, что лишь усилило дурное настроение Фарах. Она пнула подушку, словно та была главной виновницей неудачи.
– Теперь же он еще будет выяснять, куда подевались его таблетки! – взвыла Фарах.
– Зачем ты вообще сегодня это затеяла? – не выдержала Гита. – Не могла подождать?
– Подождать чего? Самого идеального пластикового пакета во всей Индии? Пока я буду ждать, Самир опять отберет у меня деньги. Мы тут с тобой просто время теряем, Гитабен, воду в ступе месим! И каждый раз, когда я спрашиваю, что ты сделала с Рамешбхаем, ты только огрызаешься. Это что, такой педагогический прием в деле обучения убийствам? Тогда он не работает, потому что я так ничему и не научилась у тебя!
– Окей, успокойся, – велела Гита. – Придумаем что-нибудь другое.
– Например?
– Ну, в общем-то отравить его было хорошей идеей. Яд – легкий и чистый способ…
– Моя идея была хорошей? – просияла Фарах, и ее рот растянулся в улыбке. От этого лопнула едва затянувшаяся трещина на разбитой нижней губе. – Ой…
Гита протянула ей носовой платок, Фарах промокнула губу и потрогала ранку языком.
– Да, – кивнула Гита в неожиданном приступе великодушия, затем кивнула на мятый блистер, валявшийся на полу: – Идея хорошая, только исполнение подкачало.
– Так что́ мы теперь будем делать?
Гита на пару секунд задумалась.
– А что Самир обычно пьет?
Фарах воззрилась на нее, как на идиотку.
– Дару он пьет, – медленно произнесла она. – В этом вся проблема.
– Нет, дубина, я не об этом, – поморщилась Гита. – Что он пьет, кроме алкоголя? Может, молоко?
– Молоко он терпеть не может.
– Соки?
Фарах покачала головой:
– Он считает, что в соках слишком много сахара, а в стране эпидемия диабета, знаешь ли.
– Да у него печень вот-вот отвалится, а он диабета боится? – Размышляя, Гита принялась расхаживать по комнате. – Думаю, других вариантов нет: придется купить ему еще бухла.
Фарах даже придушенно охнула от неожиданности:
– Ты вообще на чьей стороне?!
Гита продолжала рассуждать, словно говорила сама с собой:
– Дешевле было бы отравить его еду, наверное, но лучше пусть он будет пьяный – тогда не заметит постороннего привкуса или не обратит на него внимания…
– Какая ты умная. Значит, раньше это уже сработало? С Рамешем? – невинным тоном поинтересовалась Фарах.
– Отличная попытка. Пошли к Карему.
– А не могла бы ты… – замялась Фарах, – сама сходить? Ну, типа, ты же там и без меня обойтись сможешь. Или я тебе нужна?
Предположение, что ей кто-либо может быть нужен, взбесило Гиту:
– Разумеется, нет! Но…
– Просто понимаешь… Люди ведь могут увидеть, что я покупаю дару. Что обо мне подумают?
Гита сердито покосилась на нее:
– А обо мне, значит, пусть думают, что хотят?
– Но я же мать и мусульманка, и понимаешь, люди… Да ладно, Гитабен, ну ты же сама знаешь, что в деревне о тебе и так думают всякое, а тебе и дела никакого нет до пересудов – я, кстати, всегда считала, что это ужасно круто, вот так, как ты, плевать на чужое мнение. Так что какая тебе разница?
– Хорошо, – кивнула Гита.
Глупо было звать Фарах с собой за компанию, подумалось ей. Она ведь сама возражала против всяких «мы» и точно знала, что ее с этой женщиной совсем ненадолго свела жизненная необходимость, а вовсе не дружба. Кроме того, решила Гита, ей лучше действительно не появляться на людях с Фарах накануне смерти Самира – это могло бы впоследствии вызвать подозрения.
– Я куплю дару и потом встретимся еще раз у меня.
– О-о… А не могла бы ты занести бутылку ко мне домой? Мне так было бы удобнее. Понимаешь, дети, и все такое…
Гита скрипнула зубами – все-таки наглости Фарах было не занимать.
– Гитабен, ты чудо! – выпалила та, приняв молчание за знак согласия. – Ой, а чем же мы его отравим-то?
Тут ответ у Гиты уже был готов:
– Чем-нибудь простым и дешевым, например крысиным ядом.
– Окей, тогда я куплю крысиный яд!
Гита вздохнула:
– Мы не можем купить его здесь. Тебя так вычислят в два счета. Нам нужно съездить в город.
Фарах медленно склонила голову в знак согласия и постучала пальцем по виску:
– Какая ж ты умная, Гитабен. Ну, типа, мозговой трест мира.
– Я в курсе.
– Так это… не хотелось бы тебя торопить, но ты ведь сходишь к Карему? Пока он лавку не закрыл сегодня, да?
Гита задумчиво на нее посмотрела:
– Как так вышло вообще, что твой муж портит жизнь мне?
Фарах уходила такая довольная, что у Гиты возникло неприятное чувство, будто ее надули. Ловко и быстро. Как воздушный шарик. «Что, если Фарах только прикидывается простушкой?» – возник вопрос. «Да ладно, не парься, – сказала она себе, надевая сандалии. – Просто сбегай за бухлом и покончи уже со всей этой фигней».
Она зашагала по той же дороге, что и вчера вечером. Дети на школьном дворе теперь играли в крикет, соорудив воротца из камней. Диктаторского визга мини-Салони на этот раз не было слышно.
В забегаловке на углу было всего три клиента. В это время суток, после посещения храмов, большинство мужчин из их деревни проводили время, покуривая кальяны и играя в карты около конторы панчаята. Здесь же, у забегаловки, двое сидели на пластиковых стульях – читали газеты и потягивали что-то из маленьких стеклянных бокалов. Третьим был босоногий далит, засунувший сандалии за пояс, – он держался в отдалении, как требовала традиция, и пил чай, который ему подали, как и всем далитам, даже постоянным клиентам, в одноразовом пластиковом стаканчике.
Возле лавки Карема Гита сделала глубокий вдох, перед тем как войти. Карем хоть и удивился, но явно был рад ее видеть, что показалось Гите странным. Обычно радости при виде ее никто не проявлял, даже покупатели, которые считали, что сделанные ею украшения приносят удачу.
– Гитабен! Чем могу служить?
Пластиковые коробки с разноцветной бижутерией лежали пыльной радугой на витринах под стеклом. Было очевидно, что их оттуда не доставали многие годы. Даже сквозь мутное стекло Гита могла оценить низкопробные материалы и бездарную, некачественную работу покойной жены Карема. Она молчала в растерянности, задумавшись вдруг, нужен ли для покупки нелегального алкоголя какой-то пароль – тайное слово или фраза, – потом решилась:
– Одну бутылку, пожалуйста.
Карем уставился на нее во все глаза, на его лице отразилось сомнение.
– Тебе нужно спиртное? – уточнил он на всякий случай.
– Да.
– У тебя гости или типа того?
– Нет, – быстро сказала Гита. – Это для меня. Я люблю… выпить.
