Джозеф Димона - Последний - на Арлингтонском кладбище

И тут летчик сделал нечто необъяснимое: он свернул, врезался в воду и нашел смерть между горящим транспортом и ТДК. Почему? Он не промахнулся. Что заставило его изменить намерение?

Потом Шовайсу отправили в шлюпке на горящий транспорт предложить помощь, если в ней была необходимость. Пожар успешно гасили. Лейтенант пошел к пострадавшим каютам в сопровождении офицера, который чуть не плакал:

- Убил одиннадцать офицеров! Одиннадцать! А ведь эта растреклятая война окончена!

Тело японского летчика было извлечено; его нашли в машинном отделении вместе с обтекателем самолета. Шовайса прошел по обгоревшим каютам и там, в маленьком отсеке, прочел - не смог удержаться - недописанное письмо. Летчик-самоубийца оборвал жизнь офицера, когда он писал жене.

В письме было поздравление с рождением сына, Аллена Лоуэлла, и просьба поскорее прислать его фотографию. "У меня большие планы для этого мальчика", - писал офицер.

12

Из дневника Аллена Лоуэлла

... запись от 26/X - 1973 года

"Пять вечера. Нужно как-то провести семь часов. Последний час провел, перечитывая любимое стихотворение ДжФК:

Возможно, за руку возьмет она меня

И уведет в свой мир, где не бывает дня,

Глаза закроет и лишит дыханья...

Но в полночь Смертью мне назначено свиданье

В одном из городов, охваченных огнем...

Я слову данному еще не изменял

И на свидание явлюсь, как обещал.

Я позвоню Медуику ровно в полночь. Через два часа он будет убит, притом таким способом, что Уильямс обалдеет.

Я осеняю себя крестным знамением. И клянусь перед богом, что задуманное мною - не зло.

Я клянусь перед богом, что задуманное мною - не зло.

Клянусь перед богом, что задуманное мною - не зло.

Но они должны поплатиться".

13

Томас Медуик глядел на высокого худощавого человека в строгом, хорошо сшитом костюме с жилетом. Это был Джордж Уильямс; одежда его словно бы гласила:

"Министерство юстиции". Но голубые глаза - нет, они не были мутными от сотен судебных дел. Глубоко сидящие под густыми бровями, они скорее напоминали лазеры и насквозь пронизывали Медуика, сидящего в гостиной своего колониального особняка в городке Маклин, штат Виргиния, и пытавшегося скрыть страх. Пропавшие досье сводили его с ума!

- Я не вражеский агент, мистер Уильямс, - сказал он.

- Дело касается не внутренней безопасности, - ответил Уильямс. - Меня интересует, получали вы недавно какое-нибудь анонимное письмо?

Медуик задумался. "Интернейшнл дайнемикс"? Не иначе!

- Мне приходит много писем от избирателей. Среди них, должно быть, есть и анонимные.

- Это письмо вы запомнили бы. В нем угроза убийства. Медуик впервые за весь день почувствовал облегчение. Черт побери, что все это значит? Он улыбнулся.

- Угрозы я тоже получаю ежедневно, мистер Уильямс.

- Боюсь, вы не представляете, насколько это серьезно. Ваша фамилия есть в анонимной угрозе смертью. Министерство юстиции убеждено, что угроза реальна.

- Вот как? - сказал Медуик. - А с чем она связана?

- В письме говорится, что с десятой годовщиной гибели Кеннеди.

- Но я даже не знал Кеннеди!

Не сводя голубых глаз с Медуика, Уильямс, спросил:

- Знаете вы кого-нибудь из остальных: Джеймса Карсона, Стефани Сполдинг, Роберта Уорнки, Эверетта Меллона?

Вошла жена Медуика, хорошенькая блондинка в облегающих брюках и зеленом свитере.

- Привет, мальчики, - сказала она.

Медуик представил ее гостю.

- У вас такой хмурый вид, мистер Уильямс, - сказала она. - Не хотите ли выпить?

Бар Медуика славится.

Уильямс улыбнулся.

- Шотландское с содовой разгонит мою хмурость.

Миссис Медуик повернулась к мужу.

- Где ты его прятал? Такой замечательный человек.

- Оставь, Мери, - сказал Медуик. - Это не потенциальный избиратель.

Она засмеялась, вышла и вскоре принесла выпивку. Поднос с бутылкой, ведерком льда и содовой она поставила на стол перед ними.

- Мы не можем взять в дом служанку, - сказала она, - потому что Томас не ворует.

Я давно упрашиваю его делать, как все.

"Черт побери! - подумал Медуик. - Нашла время умничать". И поспешил увести ее из комнаты.

- Такие вот замечания, - сказал он, возвратясь, - и положат конец феминистскому движению. Обратно на кухню, на коленях, вот как я считаю.

- Что же с этими фамилиями? - спросил Уильямс.

- Я пытался вспомнить. Никого из этих людей я не знал, кроме Стефани Сполдинг.

Но даже ее толком не помню.

Уильямс спокойно отхлебнул виски. Он знал наверняка одно: Медуик мошенник. Но сейчас главным было не это.

- Все они, - сказал Уильямс, - и еще я упомянут в этом письме.

- Да бросьте вы.

- Вот ксерокопия письма. - Уильямс протянул ее Медуику, тот разглядывал копию несколько минут, потом вернул.

- Невероятно. Бессмысленно. Какое отношение имею я к Кеннеди?

- Вот и давайте поговорим об этом.

- Но что...

- Мистер Медуик, между нами шестерыми существует какая-то связь. Фамилии эти не случайны; проверка показала, что все шестеро из намеченных жертв работали в администрации Кеннеди, но лишь на самых низких должностях. Никто не был значительным ни в каком смысле. И все же.

- Чего вы от меня ждете?

- Расскажите своими словами, что вы делали при Кеннеди; кто ввел вас в правительство; почему вы занялись политической деятельностью; все, что сможете припомнить, что может иметь отношение к угрозе смертью более чем десять лет спустя. Помогите мне найти эту связь...

14

- Ну так вот, - сказал Медуик, - я был одним из первых. Одним из вдохновенных.

- Что это означает?

- Какой-то репортер, кажется, Мерримент Смит, писал о съехавшихся в Вашингтон в шестьдесят первом... минутку, я попытаюсь вспомнить: "...вдохновенные, загадочные, с потрясающими идеями". Что-то в этом роде. Я жил в Джорджтауне с тремя другими выпускниками Гарварда, и мы называли себя "вдохновенными". Нам нравилось звучание этого слова.

- Кто перетащил вас в Вашингтон?

- Никто. Приехал сам. Сказать по правде, тогда я весь горел. Я был вдохновенным.

Друг моего отца знал кое-кого в госдепар...

- Кто он?

Медуик встал, радуясь возможности разрядить напряжение.

- Вы не против, если я налью себе еще? А вам?

Он снова подлил в стаканы, стараясь не терять самообладания.

- Джордж Болл. До тех пор я ни разу не встречался с ним. Обыкновенный служащий.

Я скачал ему, что хочу сдать экзамены для службы -за границей. У меня было смутное желание работать в какой-нибудь африканской стране или в развивающемся государстве. Я хотел внести свой вклад, тогда эти слова были у всех на устах. - Медуик улыбнулся воспоминаниям.. Внести свой вклад. Каждый из нас стремился к этому.

- Ну и что?

- Ну, и я провалился на экзамене.

Наступило молчание. Медуик отхлебнул виски и продолжал:

- Я уже хотел уезжать из Вашингтона, когда один из моих соквартирников, Джо Форстер, был вызван для беседы в ЦРУ. Им был нужен человек, хорошо владеющий испанским. В Гарварде я специализировался по испанскому. Меня взяли на службу.

Заметив на лице Уильямса внезапное удивление. Медуик сказал:

- Я думал, вам это известно. Вы не просматривали досье?

- Пока нет, - сказал Уильямс, но этот вопрос вывел его из равновесия. Нужно будет немедленно просмотреть досье всех пятерых. Если они одновременно служили в ЦРУ, что не исключено, масштабы угрозы увеличивались во много раз. Палестинцы, кубинцы, израильтяне, южноамериканцы, бывшие агенты, недовольные военные...

- Долго вы там работали?

- Семь месяцев, - ответил Медуик. - Начал как аналитик седьмой ступени, потом прошел курс подготовки "привидений". Обычная история. Вдаваться в подробности, очевидно, незачем?

Но Уильямс ответил не сразу. Он снова подумал о том, что нельзя будет разыскать неизвестного убийцу, не зная его мотивов.

- Послушайте, - сказал он Медуику, - когда мы закончим, я попрошу вас записать фамилии и адреса всех, с кем вы имели дела или поддерживали знакомство в Вашингтоне, начиная с троих ваших соседей по квартире и включая каждого, с кем вы тесно общались по работе. А теперь расскажите мне о своей службе в ЦРУ.

- После ЦРУ я два года работал помощником сенатора Фулбрайта, - сказал Медуик.

- Сперва о ЦРУ.

- Но я пробыл там только семь месяцев и, за исключением одной недели, лишь перекладывал бумаги и переводил кое-что с испанского.

- В том числе и то, что касалось Кубы?

- Да.

- Расскажите о той неделе, - сказал Уильямс.

15

Написанное от руки письмо, доставленное курьером из Белого дома заместителю начальника южноамериканского отдела ЦРУ:

"Белый дом

Вашингтон

10 февраля 1961 года

Дорогой Билл

Все системы действуют, однако ДжФК недоволен ситуацией. У него такое чувство, будто Айк подложил ему свинью. Военные ежедневно убеждают его, что это будет всего трехдневная операция и волноваться нечего, но здесь все уверены, что они, как всегда, выдают желаемое за действительное.