Гансйорг Мартин - Кордес не умрет

В самолете я еще раз внимательно прочитала письмо и несколько успокоилась, придя к убеждению, что отношения между Куртом Кордесом и Неле не зашли слишком далеко, то есть не вышли за рамки обычного в подобной ситуации флирта. Они познакомились во время лыжной прогулки, танцевали, обменивались рукопожатиями.

Кордес писал: «…весь под впечатлением встречи с тобой. Я не могу ни о чем ином думать, ни о чем другом мечтать, как только о постоянной, прочной совместной жизни — навсегда».

Он писал и такое, от чего на лбу у меня выступил холодный пот и по спине поползли мурашки: «…хотя я и старше тебя на двадцать лет, милая девочка. Я мог бы, так это выглядит в глазах людей, быть твоим отцом, но это все — предрассудки, любимая! Еще никогда, никогда с первого взгляда я не мог полюбить никакую другую девушку так, как тебя… Это был словно удар в самое сердце».

И так далее, и так далее.

Почти тривиально. Но страшно, если ситуации дать развиться. В общем, все это казалось странным и каким-то гротескным, так что во время чтения мне становилось то смешно, то жутко. Да. Одно дело читать о чем-то подобном в книгах или смотреть в кино, другое… Такое даже в мыслях представить себе невозможно, для меня, во всяком случае. Короче, по всем этим и по многим другим причинам я была очень возбуждена, когда вчера днем прибыла сюда.

Я взяла такси и попросила доставить меня в отель, в котором уже останавливалась, когда два или три раза бывала здесь. В том отеле не было свободных мест. Меня направили в «Кайзер» — вообще-то очень хороший отель, где я и получила номер. После нервных сборов и трудной дороги мне захотелось прилечь на какие-нибудь полчаса. Кроме того, мне нужно было некоторое время, чтобы обдумать дальнейшие действия.

В телефонной книге, которую мне принесли в номер, фамилия Кордес не значилась, не было ее и в дополнительном списке среди фамилий новых абонентов. Точно так же нигде не было и его новой фамилии. Улица, которую я узнала из обратного адреса, находилась в районе Бланкензее. «Добрых двадцать минут на такси», — уточнил портье.

Из-за отсутствия телефонной связи я должна была туда поехать. Мне этого совсем не хотелось, я стремилась избежать возможной конфронтации или чего-либо подобного и поэтому предпочитала поговорить с Куртом по телефону, ну, хотя бы для того, чтобы предупредить о своем приходе… Однако…

У меня не было выбора.

Я попросила принести мне большую порцию кофе в номер, чтобы, по крайней мере, снять напряжение, села около окна и стала смотреть сквозь стекло на не прекращающийся ни на минуту гамбургский дождь; я пробовала выстроить некое подобие плана, но это оказалось невозможным: задача была неразрешимой, в ней было слишком много неизвестных.

Затем я привела себя в порядок, насколько это было возможно, — у меня почему-то была чисто женская уверенность, что если хорошо причесаться, одеться к лицу и по моде, то появится определенная гарантия успеха.

Итак, снова пришлось взять такси, чтобы навестить моего «мертвого» мужа, отца и потенциального возлюбленного моей дочери.

Это было приблизительно в четыре часа. Такси — за рулем, помню, сидела женщина — доставило меня по роскошному Эльб-шоссе в район Бланкензее. Улица Закгассе, на которой жил Кордес, была проезжей только наполовину, другой ее конец ступенями спускался прямо к Эльбе.

Я расплатилась с женщиной-шофером, попросила ее подождать меня четверть часа на случай, если я никого не застану (а в этом тихом, уединенном месте вряд ли можно будет найти такси, чтобы добраться до отеля), и спустилась по крутой лестнице.

Дождь прекратился. Было ветрено и холодно. Даже деревья и кусты, расположенные вдоль лестницы, казалось, дрожали от холода. Они выглядели черными, сырыми и какими-то мертвыми.

Вскоре я нашла дом. То есть, я нашла огромные ворота, укрепленные на двух кирпичных выщербленных столбах. На них стоял нужный мне номер.

Ни звонка, ни дощечки с фамилией владельца.

Тишина.

Только шум падающих со старых кустов капель и далеко внизу под ногами стук моторов и гудки баркасов. Там была невидимая река.

Я отодвинула ржавый засов. Он легко поддался, и тяжелая калитка безо всякого шума открылась.

Ворота, к моему удивлению, не вели к дому. У них была чисто декоративная функция, точнее — они служили для отвода глаз. За ними находилась площадка, обсаженная густыми зарослями рододендронов и покрытая гравием, а уже за ней просматривался фасад здания, напоминающего скорее фабрику или строительное предприятие.

Покрытые плесенью, виноградом и плющом камни портала, зарешеченные высокие окна, темно-желтые тяжелые гардины за ними — все являло вид довольно мрачный. На двери висел молоток из позеленевшей меди в форме стилизованной львиной головы, под ним дощечка — потертая, темная, с какой-то северогерманской фамилией владельца — Гротус или что-то в этом роде.

На каменной стене возле портала я увидела еще одну небольшую дощечку размером примерно с почтовую открытку:

Снизу приписка от руки: «Звонить 3 раза»

Я нажала три раза на кнопку звонка, расположенного под дощечкой, и стала ждать. Все было тихо. Только шум падающих капель и стук мотора на реке. К ним прибавился отдаленный собачий лай. Я позвонила еще раз: далеко, где-то в глубине дома, послышался звонок. Наконец я услышала шаги. В замке повернули ключ. Дверь приоткрылась, образуя узкую щель.

Я увидела на уровне моего плеча часть лица азиатского типа — индуса или малайца: темные, свисающие косицами волосы, тонкие губы, черные глаза под косыми бровями, выпирающие скулы и седую прядь.

— Пожалуйста. Что вам угодно? — пробормотал незнакомец квакающим голосом.

— Мне бы хотелось поговорить с герром Куртесом, — сказала я, придя в себя.

— Его нет, к сожалению, — сказал мне обладатель той половины лица, которую я сейчас видела, и взглянул на меня испытующе одним глазом.

— Тогда я попрошу вас: будьте любезны ему кое-что передать, — попросила я, испытывая одновременно и разочарование, и облегчение.

Вместо ответа последовал безмолвный поклон.

После моих слов дверь приоткрылась немного пошире, и я разглядела моего собеседника: чужестранец был действительно маленького роста, не более полутора метров. На среднем пальце его руки сверкал великолепный рубин.

— Лучше всего я оставлю ему записку, — сказала я, достала из сумочки визитную карточку и написала на обороте: «Убедительно прошу позвонить по телефону в отель „Кайзер“! Бетина». И приписала внизу название маленького макленбургского городка, где мы встретились, потому что на визитной карточке стояло только название моей фирмы и ее адрес в Корнвальдхайме, что, кстати, указывало на некую связь между мною и девицей Корнелией Этьен — мы, по крайней мере, жили в одном месте.

Вручив карточку незнакомцу, я сказала:

— Я буду вам чрезвычайно благодарна, если вы вручите мою записку герру Куртесу, как только он сюда вернется… Он сегодня придет?

— Да. Сегодня. Очень скоро. Пожалуйста!.. — сказал чужестранец, шепелявя и постоянно кланяясь. Он взял у меня карточку и скрылся за запертой дверью.

Курт Кордес — здесь какая-то тайна, подумала я, улыбнулась и пошла назад по направлению к ожидавшему меня такси, окончательно почувствовав определенное облегчение, так как получила отсрочку. Я миновала странные ворота и поднялась на двадцать или тридцать шагов по ступенькам, когда увидела спускающегося мне навстречу мужчину. На нем было спортивного покроя пальто из верблюжьей шерсти и мягкая черная шляпа, которая не давала возможности сразу разглядеть лицо. Но я узнала походку.

Кордес.

Он беспокойно взглянул на меня, коснулся рукой шляпы и, пробормотав приветствие, собрался двинуться дальше.

— Курт! — окликнула я.

Он остановился.

— Да, я.

Он зажмурил и открыл глаза. На лице появилось вопросительное выражение.

— Откуда вы знаете… Извините, я… Нет — такое сходство! Нет-нет, это невозможно… — Он провел рукой по глазам. И это движение было мне хорошо знакомо.

— Тем не менее, это я — Бетина Шиллинг.

Он не так уж сильно изменился. Черты лица стали более расплывчатыми и одновременно заострились, но я думаю, что узнала бы его снова, даже не готовясь к встрече.

— Но каким образом… — шептал он. — Это вы… это ты… Я думал, я полагал, что тебя… тебя уже нет в живых…

— То же самое я думала о тебе, — сказала я и почувствовала, как забилось сердце. Мне вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого человека.

Я смотрела уже другим, ясным взглядом на прошлое, которое внезапно предстало передо мной в истинном свете.