Владимир Безымянный - Убийство в антракте
- Он не спит, посмотрите на этого героя, - послышался девичий голосок.
- Ну, друг мой, и наломали же вы дров. Перепугали всю палату. Я понимаю, мы тоже вам доставили некоторые неудобства, однако, если нечто подобное повторится, вас переведут в изолятор, - это, кажется, голос Николая Арнольдовича.
Затекшее тело ныло, голова раскалывалась, и волна тошноты с каждой минутой нарастала все больше. Знакомое по рингу состояние - сотрясение мозга.
Профессора Кронов не видел - тот находился вне поля зрения. Повернуть голову - значит снова вызвать острую боль. Голоса врачей доносились уже глуше, скрипнула дверь. Кронов отчетливо услышал, как профессор сказал: "Инъекции". Вот и сбылись пророчества Эдика. Удалось немного ослабить ремни, кровь омыла истомленные, гудящие мышцы.
Легкое прикосновение на миг принесло облегчение. Александр скосил глаза, чтобы увидеть лицо Наташи, но внезапно будто пчелиным укусом обожгло руку выше локтевого сустава. Боль укола почти мгновенно, а с нею и тревога, осталось пустое безразличие ко всему. Начались видения - цветные, поразительно реальные, уносящие в мир будущего, которого нет. Однако во всем этом неотступно присутствовало и тягостное настоящее, из которого не давал выхода даже наркотик. Силы совсем покинули его, так что даже взглянуть на миловидную медсестру казалось невыносимой задачей.
Между тем Наташа тоже выглядела неважно. Нервное напряжение при работе со "спецконтингентом" требовало какого-то выхода, разрядки. И она нащупала для себя особый путь. Вот уже более полугода без очередной порции наркотика все ее существо погружалось в сухой ад "ломки". Суставы выкручивало, тело, покрытое липким потом, бил мелкий озноб. Глаза горели и слезились, буквы расплывались и смысл написанного становился недоступным. Вот и сейчас ей пришлось отложить в сторону внушительных размеров "больничную" книгу, запереть дверь на ключ и приступить к приготовлениям. Благо - наркотиков отделению выделяли более чем достаточно. Украсть было непросто - пустые ампулы тщательно учитывались, но на месте, с возвратом "тары", "двигайся" сколько угодно.
Перетянула руку жгутом, взбухли синие шнуры вен, про себя отметила уже в узлах. Загарпунив вену, "с ветерком" прогнала наркотик. Почувствовав прилив крови и легкое покалывание в затылке, откинулась, чтобы насладиться действием морфина. Зажгла сигарету, привела себя в порядок и покинула манипуляционную.
По коридору мимо палат шла деловито, полная новой энергии. Но внезапно, будто натолкнувшись на невидимое препятствие, остановилась. Дверь одной из камер влекла ее, словно магнитом, при одной мысли о ее обитателе медсестра испытывала томное возбуждение.
Кронов почувствовал пристальный взгляд. Не поворачивая головы, уловил, что "глазок" приоткрылся. Взгляд был ледяной, лишенный осмысленности, словно он сам всматривался в бездну. На него глядело существо из другого мира, давно утратившее способность к состраданию. Была бы у нее власть - судьба Кронова решилась бы тут же. Нужно немного: твердой рукой набрать нужную дозу психотропного препарата.
Однако вопли, шум множества бегущих ног, сигналы тревоги, как электрический разряд, отбросили девушку от стальной двери. Новые события потрясли клинику. Носившиеся галопом по камерам санитары по нескольку раз пересчитывали больных, выхватывая из коек. Выстраивали, сбивались и опять пересчитывали. После бунта - побег! К тому же групповой. Все пошло вверх дном, потому что затронуты были интересы высокого начальства. Шестеро отчаявшихся смельчаков, разметав охрану, пробились к выходу. Правда, обошлось без жертв.
Главврач срочно собрал весь персонал. Говорил Николай Арнольдович по обыкновению негромко, осторожно потирая сухонькие ручки, что было на редкость дурным знаком.
- Расслабились, дорогие коллеги. И это нам весьма дорого обойдется. Уж будьте уверены, по головке нас не погладят, но это еще полбеды. У меня есть основания полагать, что за этим побегом стоит преступный сговор с сотрудниками клиники. И это мы выясним. Беглецов уже обложили, их поимка вопрос времени. А уж у нас они заговорят! Когда речь идет о репутации всего нашего коллектива - тут уж не приходится оглядываться, этичны или неэтичны наши средства. Почему к больным попадают наркотики и спиртное? Вы полагаете, мне не известно, кто на этом греет руки? Вас, Наум, это касается в первую очередь. И не говорите, что вы не смогли противостоять участникам побега. Смешно! Верзила, шести пудов весу!
- Но, Николай Арнольдович, это же убийца, - рыжий Наум, цепляясь за этот довольно чахлый довод, окончательно взбесил профессора.
- Это убийца? Да ты на себя посмотри! Я официально предупреждаю весь персонал: следующий ротозей, прямо или косвенно послуживший причиной любого ЧП, пойдет под следствие. А уж статью подберем, будьте уверены.
Тем временем по всем адресам, взятым из личных дел, уже шел розыск. Известно, что без серьезных криминальных связей спрятаться в городе практически невозможно. Беглецы же к уголовному миру отношения не имели. Побег произошел спонтанно, в компании подобрались типичные "бытовики", о фальшивых паспортах и прочей технике маскировки имеющие лишь теоретическое представление. Верховодил шофер Мокеев - молодой, недавно вернувшийся из армии парень, которого долго не удавалось сломать.
В долгие рейсы он всегда брал с собою нож. Арбузы можно было резать чем-нибудь попроще, а не такой внушительной, с тридцатисантиметровым лезвием, "выкидухой". Тяжесть отлично сработанного оружия он постоянно ощущал в кармане, она придавала ему уверенности в себе. В том, что произошло на трассе, Мокеев не считал себя виноватым. Мог бы и потерпеть до места - единственное, что его удручало, но кто мог предположить, как дело повернется. Остановил свой "КамАЗ" с грузом персиков у посадки и полез в пыльные кустики. Внезапно с двух сторон к машине причалили двое мотоциклистов. Действовали синхронно, как по нотам. "Купи, дядя, канистру бензина". Мокеев помотал головой, заканчивая мочиться. Мотоциклисты спорить не стали. В два счета вылили бензин на кабину, а еще через секунду машина уже пылала. Но так же энергично отчалить не успели. Короткий удар (нож словно сам собой очутился в руке), и один из парней рухнул, обливаясь кровью. Следующий удар Мокееву нанести не пришлось. Второй мотоциклист бежал, бросив машину, и вскоре оказался в камере по соседству с Мокеевым. Следствие перебирало версии от превышения необходимой обороны до умышленного убийства из хулиганских побуждений. С этим Мокеева и препроводили в ведомство Николая Арнольдовича, а характер обследования побудил к побегу.
На укромной поляне после пробежки в добрый десяток километров отдохнуть так и не удалось. Натирание подошв драгоценным табаком от собранных окурков действия не возымело. Натасканные ищейки брали такой след без малейшего усилия. Отдаленный собачий лай поднял всех на ноги. Сил не было, но сдаться преследователям невозможно. Пощады не будет.
"Стая" разбилась на две группки по трое, а несколькими сотнями метров дальше и вовсе рванула врассыпную. Единственную надежду оставляла ночная тьма. Свет луны, часто прятавшейся в тучах, мало помогал путникам. Ветки в кровь рвали тело, путались в ногах. Лес - естественный союзник беглецов, превратился в препятствие на пути к долгожданной свободе.
В этот день завсегдатаи ветлугинской приемной ждали напрасно плотные двойные двери так и не распахнулись. Вышколенный секретарь, напомнивший экс-генералу о неотложных делах, был удален из кабинета решительным жестом. То, о чем волнуясь и мучаясь говорила Ольга, нашло наконец внимательного и пытливого слушателя. По ходу ее рассказа, Ветлугин исчеркал лист бумаги какими-то пометками, символами и кружками с расходящимися от них линиями. Спустя три часа он походил на творение графика-абстракциониста.
- Ну, что ж, Оленька, материал для работы есть. Хотя парень мог бы быть с тобой и пооткровеннее. Погоди, погоди! Дело в том, что когда любишь, многие мелочи ускользают от взгляда, и только позднее осознаешь, как они были важны.
- Если бы я знала! Мне так хотелось верить, что у Саши с Ниной все кончено...
- Если бы! А пока - вспоминай, поройся в памяти, может быть что-то еще всплывет. Будем думать. Но чтобы оказать воздействие за ход следствия, боюсь, есть только один путь - добыть новые факты. До сих пор все свидетельствовало против Кронова. Даже судя по твоему рассказу, он - самый реальный кандидат в убийцы. Убедительный мотив, прекрасные условия для совершения преступления.
- Но, Федор Ксенофонтович...
- Погоди, не перебивай! Нина Кронова, как мне удалось установить, промышляла в интуристовских гостиницах, а проституция всегда рядом с шантажом. Скажи, есть вероятность, что она могла встретиться с твоими родителями и наговорить им всякого о Кронове? Не знаешь? Во всяком случае, это не исключено, иначе с какой бы это стати Михаил Степанович, с его сверхпринципиальностью, стал хлопотать за весьма сомнительного субъекта.
