Шарль Эксбрайя - Оле, тореро!
В страховой компании меня приняли, как вельможу — что ж, я оставлял у них несколько тысяч песет и имел право на реверансы.
С сознанием хорошо исполненного долга я вернулся к себе в гостиницу «Флорида» на площади дель Каллао. На следующий день мне предстояло отправиться вечерним поездом в Севилью и Ла Пальма дель Кондадо, откуда шли вести одна лучше другой.
Я уже заканчивал одеваться, когда зазвонил телефон и мне сообщили, что меня был бы счастлив видеть некий Фелипе Марвин. На секунду я остолбенел от изумления. Когда-то я хорошо знал Марвина. Но зачем я ему понадобился в эту минуту? Оставалось только пригласить гостя подняться ко мне в комнату.
Глава третья
Я уже встречался с Фелипе Марвином, поскольку он не пропускал ни одной корриды с участием знаменитостей, чью жизнь страховала компания, на которую он работал. Короче, Фелипе был чем-то вроде частного детектива при страховой компании — той самой, в которую я только что обратился. В его обязанности входили: расследование обстоятельств смерти тореро и защита компании от жуликов.
Ни одна страховка не выплачивалась, пока Марвин не выскажет своего мнения. Чуть старше меня, внешне Фелипе немного напоминал лисицу. «Длинный нос помогает вынюхивать», — говаривал он, подсмеиваясь сам над собой. Впрочем, мне Марвин всегда нравился как человек безусловно порядочный. Многие пытались его подкупить, но так и оставались ни с чем. Зато благодаря Фелипе провалилось немало махинаций со страховкой. Когда-то мы были почти друзьями, поскольку я очень ценил его блестящее знание быков и тореро. Ни разу в жизни я не слышал, чтобы Марвин сказал глупость, более того, взглянув на работу какого-нибудь новильеро, он мог почти безошибочно предсказать его дальнейшую карьеру.
Дверь открылась, и я сразу заметил, что, несмотря на посеребрившиеся виски, Марвин почти не постарел.
— Здравствуйте, дон Эстебан, — улыбкой приветствовал он меня, — счастлив снова вас видеть.
— Я тоже, дон Фелипе… Давненько мы не встречались.
— С тех пор как вы оставили Мадрид…
Я предложил Марвину сесть и налил мансанилы. Мы выпили за прошлое.
— А знаете, дон Эстебан, я все еще досадую на вас, хоть и много воды утекло…
— Не может быть! Почему же?
— Покинув арену, вы лишили Испанию великого матадора!
— Кто знает, дон Фелипе?
— Я, дон Эстебан, да и вы, наверняка, тоже. Ваш уход принес огромное разочарование всем истинным ценителям, тем, кто не попадается на все эти новомодные штучки, где форсу больше, чем таланта.
— Ба! В любом случае сейчас бы я уже расстался с ареной.
— Почему? Я недавно узнал, что Луис Вальдерес решил снова выступать, а он не намного моложе вас, если вы не ровесники.
— Луис всегда обладал достоинствами, которых я лишен, дон Фелипе.
— Позвольте не согласиться с вами. Он умел пустить пыль в глаза, но не требовалось особой проницательности, чтобы понять, как мало под этим внешним блеском настоящего… Впрочем, конец карьеры был довольно жалок. Прошу вас, простите меня, если я задел ваши дружеские чувства.
— Луис пережил трудный период, тут я согласен с вами, но такие вещи забываются…
— Очевидно, раз он задумал вернуться…
Мы оба замолчали, не зная, как продолжить разговор. Почему он так настойчиво расспрашивает о Луисе?
— Вы, наверное, знаете, дон Эстебан, что я по-прежнему служу в страховой фирме?
— Да, действительно.
— Так вот, прежде чем подписать новый полис, его обязательно показывают мне. Таким образом я и познакомился с документами, касающимися двух давным-давно покинувших арену бандерильеро и одного основательно забытого пикадора. Признаться, меня это очень изумило, но тут я вспомнил, что по Мадриду бродят смутные слухи о возможном возвращении на арену Вальдереса. Ведь, если память мне не изменяет, все трое входили в куадрилью Вальдереса?
— Совершенно верно.
— Но почему же тогда не оформлена страховка на самого дона Луиса? Или вы обратились в другую фирму?
— Ничего подобного. Просто Луис достаточно обеспечен, чтобы рисковать. Его жене нужда не грозит, тем более что у них нет детей…
— Понимаю. Так это вы организуете его возвращение, дон Эстебан?
— Ничуть. Я лишь посредник и займу свое прежнее место подле Луиса.
— А не будет с моей стороны бестактностью спросить, кто финансирует эту операцию?
— Амадео Рибальта, человек, сочетающий страсть к быкам и азарт игрока. Надеется сорвать крупный куш. Думаю, Рибальта заставит Луиса подписать драконовские контракты, но, как я вам уже говорил, Вальдерес — человек состоятельный и заботится только о славе.
— Ему крупно повезло. Не хотел бы злоупотреблять вашим терпением, дон Эстебан, но скажите: к чему выбирать таких… поседевших на арене помощников?
— Луису, по крайней мере в первое время, необходимо чувствовать себя уверенно, и тут помощь прежних соратников просто бесценна. Тем более что эти люди, которым не слишком повезло в жизни, вложат в дело всю свою душу.
— Понимаю. Но страховка на такую крупную сумму потребует весьма солидных взносов. Вам не кажется, что этс изрядно урежет прибыли сеньора Рибальты?
— У бандерильеро и пикадора есть жены, а у некоторых и дети. Без крупной страховки их не удалось бы уговорить. Когда они снова почувствуют вкус к корриде и смогут выступать, как во времена былой славы, я уверен, дон Амадео попытается сократить взносы.
— Отлично. Если бы в этом деле не участвовали вы, дон Эстебан, у меня возникли бы серьезные сомнения, но ваше участие гарантирует, что тут все честно. Стало быть, я скажу своим работодателям, что согласен. И когда же собирается ре-дебютировать бывший Валенсийский Чаровник?
— В июне во Франции.
— Это вы его менеджер?
— Я тренирую его уже больше месяца. Луис в прекрасной форме. Сейчас он заново знакомится с быками в Ла Пальма дель Кондадо.
Марвин встал.
— До свидания, дон Эстебан. Счастлив был вас повидать. И до скорой встречи, потому что я намерен внимательно следить за попытками дона Луиса снова пробиться в первые ряды. Если он своего добьется, это будет первый случай в истории тавромахии. Человеку, у которого, как у меня, афисьон[26] течет в крови, не стоит упускать такое зрелище.
Когда Фелипе Марвин ушел, меня охватило странное смущение. Зачем все это расспросы? И какое жульничество могла учуять старая лисица? Как я ни ломал голову, как ни крутил, никак не мог сообразить, что выгадает дон Амадео от провала Вальдереса… напротив, по его же собственному признанию, если Луис не оправдает надежд, сеньору Рибальте впору будет идти по миру. Но Фелипе по натуре подозрителен…
В Ла Пальма дель Кондадо я смог убедиться, что Луис совершенствуется день ото дня. Теперь он двигался почти с прежней легкостью. Оставалось еще немного подшлифовать работу ног, и тогда, без всяких сомнений, Валенсийский Чаровник опередит на голову всю царящую на наших аренах посредственность. Когда я сообщил Луису, что Ламорильо, Алоха и Гарсия согласились вновь биться бок о бок с ним, мой друг безумно обрадовался.
— Увидишь, Эстебанито, я еще многих сумею удивить. Представляю, что обо мне начнут болтать, как только узнают, что я снова выхожу на арену. Но мне плевать — слышишь? — плевать! Я уверен, что сумею заставить их умолкнуть и аплодировать!
Такая немного ребячливая самоуверенность Луиса устраивала меня гораздо больше, чем если бы он начал сомневаться в себе и бояться первой встречи с публикой.
Больше всего меня удивила Консепсьон. Сейчас она ничем не напоминала ту женщину, которая так сурово говорила со мной в Альсире. Казалось, она была увлечена не меньше мужа, следила за режимом на тренировках и оказывалась едва ли не требовательнее всех. Мне оставалось только гадать, откуда взялось столь неожиданное рвение.
Когда к нам присоединились Ламорильо и Гарсия, получился настоящий праздник. Все радовались встрече, целовались, обнимались и даже позволили себе немного отступить от правил и выпить. Но уже назавтра с удвоенной энергией принялись за дело. Понаблюдав за Луисом, Ламорильо, чье мнение я всегда очень ценил, тихо заметил:
— Это настоящее воскресение из мертвых, дон Эстебан! Он еще никогда не работал так хорошо. Если сумеет держаться на арене не хуже — успех обеспечен.
Я тоже так думал, но очень обрадовался, что еще кто-то разделяет мою точку зрения.
Дон Амадео появился во второй половине мая, нагруженный контрактами. Он объяснил, что пришлось выдвинуть довольно скромные требования, во всяком случае для выступлений в Арле и в Памплоне. Зато он договорился с организаторами боев в Сантандере и Валенсии, что они пересмотрят вопрос о гонорарах, если Луис одержит победу во Франции и особенно у басков. Мачасеро остался в Мадриде заниматься рекламной кампанией. Судя по всему, среди тамошних афисьонадо известие о скором возвращении Валенсийского Чаровника вызвало изрядный переполох. Прежние поклонники хранили верность Луису. Зато пресса, послушная пробившимся наверх и вовсе не жаждавшим конкуренции тореро, начала чернить возможного претендента. Луис не позволил себе пасть духом. Напротив, именно он поднимал нам настроение.
