Светлана Алешина - Радость вдовца
— Твой кофе, — счастливо легкомысленная Маринка бездумно внесла поднос с кофейной атрибутикой.
Запах кофе, ароматный, я бы даже сказала, целебный, ворвался в мир моих навязчивых мыслей гимном язычеству и одним рывком прервал их каучуковую тягучесть. Язычеством я называю преданность собственным приятным ощущениям, возвышенным и чувственным. А разве они не сливаются порой в единый поток головокружительного счастья?
— Что-то ты грустная какая-то, — принялась она вглядываться в мое лицо.
— Не грустная, а задумчивая, — возразила я, — лучше быть задумчивой, чем такой…
— Глупой? — надулась она. — Ты меня имеешь в виду?
— Ты прямо все схватываешь на лету, — добродушно усмехнулась я.
— Ну, говори, чего уж там, — Маринкин голос стал глухо угрожающим и раздраженным.
— Да ты присядь, — сказала я, чувствуя себя беспомощной перед шквалом скрытой Маринкиной ярости, которую я сама умудрилась спровоцировать, — Аркадий оказался женатым, это мы знаем, а вот Всеволод твой — не просто бабник, а бабник с теорией.
— Да что ты плетешь? — опустилась в кресло Маринка, забывшая о своем гневе.
— Да-да, — вздохнула я, — хорошо, что у тебя с ним далеко не зашло и ты можешь его запросто забыть.
— Кто это тебе сказал, — насупилась Маринка, — что я могу его «запросто забыть»?
— Он ведь меня клеил, сегодня, во время нашей с ним беседы. А женщины ему нравятся с головой.
— Это ты, что ль? — с насмешливым пренебрежением посмотрела на меня Маринка.
— Такие, как я, — внесла я непринципиальную поправку, — так что забудь ты этого Всеволода.
— Ты с ним еще будешь встречаться? — ехидно полюбопытствовала Маринка.
— Только если того потребуют интересы расследования.
Маринка недоверчиво пожала плечами.
— И потом, почему-то мне кажется, что между ним и женой Аркадия что-то есть, — продолжила я после небольшой паузы.
— Когда кажется, креститься надо! — Маринка вышла из кабинета, злобно хлопнув дверью.
Ничего, отойдет… Что же это, мои размышления о хороших поступках и доверии пробудили во мне стерву? Я вздохнула и закурила.
* * *Офис «Венеры» располагался в здании только что отреставрированного двухэтажного особняка на улице Щорса. Это была одна из центральных улиц, красивая и оживленная. Миновав консьержа внизу, охранника и, поднявшись по застеленной ковровой дорожкой лестнице на второй этаж, я без труда нашла кабинет Кристины. За столом в приемной сидела миловидная женщина лет сорока — сорока пяти. Ее гладкие рыжие волосы были забраны в аккуратный пучок. На носу — очки в тонкой позолоченной оправе. О-очень приятная тетя. Ее не портил даже утиный нос, наоборот, он придавал ее полноватому лицу какой-то добродушный шарм. Нет, это была не та, что разговаривала со мной по телефону, решила я. Действительно, ведь у Кристины с Аркадием — разные кабинеты. Та зануда, с которой я общалась, сидела, должно быть, в приемной кабинета Аркадия. Мне почему-то захотелось заглянуть в эту приемную. Я отогнала тем не менее это вздорное желание и направила свое внимание на предстоящую беседу с Кристиной.
Она вышла из кабинета мне навстречу, одетая в короткую соболью шубку. Ее черные волосы были тщательно приглажены и собраны в такой же пучок, как и у ее милой секретарши. Она слабо улыбалась, чуть обнажая в этой сдержанной улыбке мелкие зубы.
— Мария Николаевна, — обратилась она к рыжеволосой секретарше, — вот ключ. Не задерживайтесь долго.
Улыбка Кристины стала мягче и откровеннее. Должно быть, она была довольна работой своей секретарши.
— До свидания, Кристина Леонидовна, — отозвалась та.
Голос у женщины был такой же приятный, как и ее внешность. Негромкий, но мелодичный.
— Пойдемте, — снова более сдержанно улыбнулась мне Кристина.
От нее пахло «Армани». Я знала этот роскошный запах. У меня даже был флакончик таких духов, но я пользовалась ими только в редких случаях и преимущественно вечером. Аромат казался мне слишком изысканным и загадочным, чтобы душиться «Армани» днем. Но Кристина думала по-другому. Хотя, надо признать, аромат ей этот шел. Так говорят обычно о туалетах. Но и запах духов должен, по-моему мнению, соответствовать темпераменту и внешности женщины.
— Можете оставить машину на стоянке, — непринужденно, точно мы были с ней давно знакомы, сказала она, — поедем на моей.
Она кивнула в сторону серебристого «Пежо». Мы сели в него. Кристина включила радио, потом выключила. Вообще, я отметила про себя, что для бизнесвумен, которой угрожают и мужа которой едва не отравили, выглядит и держится она молодцом. Или очень самоуверенна, подумала я, или уверена в бойцовских качествах своего мужа. Опять же самоуверенно уверена. Черт, откуда во мне эта склонность к парадоксам, каламбурам и странным словосочетаниям?
Кристина вела машину плавно, со знанием дела. На ее худощавом лице застыло невозмутимое выражение, как бы говорящее, что она красивая и опытная во всех смыслах женщина, спокойная за свое будущее и делающая для этого все от нее зависящее.
— Если хотите курить, курите, — улыбнулась она уголками губ, — итак, вы берете на себя труд и смелость расследовать обстоятельства отравления Аркадия. Похвально. Вас обязали или это ваша блажь? — снисходительно покосилась она на меня. — Может, это Аркадий попросил вас об этом?
Интересная парочка, эти Летневы, усмехнулась я про себя. Не скучают, наверное, ни дома, ни на работе.
— Меня никто ни к чему не обязывал, — решила я сразу поставить на место эту самонадеянную богачку, — и вообще не обязывает. Я действую всегда по собственному почину.
— Э-э, — недоверчиво усмехнулась Кристина, — вот здесь вы, девушка, лукавите, — а как же журналистский задор, жажда сенсаций?
Не глупа, хоть и достаточно стервозна.
— Это есть, конечно, mea culpa, моя вина, как говорится, и не только моя, — не стала я дуться на ее зубоскальство, — что делать, — наигранно-тяжело вздохнула я, — бизнес есть бизнес, вы же сами знаете.
— Хвалю вашу откровенность, даже цинизм, сказала бы я, — повернула она ко мне свое спокойное лицо, — что ж, спрашивайте. Наслышана о вашей манере. Она не оригинальна, конечно, но здесь трудно придумать что-то оригинальное, — со снисходительной усмешкой добавила она.
Я догадывалась, кто рассказал ей о «моей манере». Всеволод, кто же еще!
— Некоторые вопросы, хочу вас сразу предупредить, могут показаться вам нескромными…
— Показаться или быть? — она взглянула на меня.
— Я не хочу заниматься софистикой, — резонно и, как я надеялась, вовремя пресекла я нежелательное развитие беседы, подумав мимоходом, что с Всеволодом они — два сапога — пара (оба с этакой насмешливо-диалектической червоточинкой, дающей им возможность не относиться к жизни всерьез или делать вид, что не относятся), — если вы заинтересованы в том, чтобы найти людей, которые вам угрожают и, может быть, предотвратить новую попытку…
— …отправить нас на тот свет? — заулыбалась Кристина.
Вот уж не думала, что она ко всему этому так спокойно относится!
— Всеволод Александрович сказал, что вы восприняли эти звонки не так, как Аркадий Васильевич…
— Он сказал вам, что я билась в истерике или побежала заказывать билеты на Канарские острова? — иронично посмотрела на меня Кристина.
— Нет, он был лаконичен. Он просто сказал, что вы переживали.
— Поначалу — да, не буду вас обманывать, но потом привыкла… — она явно была настроена на веселый лад.
— Привыкли? — не поверила я.
— Да, — задорно подтвердила она, — эти угрозы так и оставались угрозами…
— А когда они начались?
— Где-то месяца три назад, — засмеялась она, — сами понимаете, когда вам в течение нескольких месяцев угрожают, но то ли ленятся, то ли боятся привести угрозы в исполнение, страх ослабевает. С этим привыкаешь жить, как, например, с доброкачественной опухолью, не задумываясь, что когда-нибудь она разовьется в злокачественную. Не знаю, правда, возможно ли такое.
— Значит, вы все-таки задумывались над тем, что эти угрозы могут быть однажды приведены в исполнение?
— Конечно. Но только поначалу. Я даже плакала, тряслась. Просила мужа принять на работу телохранителя, а то и целый отряд этаких дюжих молодцов.
— А что Аркадий Васильевич? — поинтересовалась я.
— Потешался надо мной, говорил, что, если так все и дальше пойдет, я окажусь в психушке. Он, естественно, преувеличивал. Во-первых, моя реакция была, с точки зрения чрезвычайности ситуации, вполне адекватной, а во-вторых, она, реакция, не была чрезмерно бурной. Любая бы на моем месте сошла с ума или заразилась бы манией преследования, — Кристина нажала на тормоз.
На светофоре загорелся красный. Мы ехали по направлению к Кумысной поляне.
