Михаил Березин - Пляска дервиша
– А кто его так назвал, вы или ваш супруг?
– Я же говорю, что не помню. Наверное, супруг.
– Он уже умер?
– Ха, он переживет всех нас. У него сеть аптек в Израиле. Можете себе представить, какие он принимает лекарства.
– А живет он тоже в Израиле? – Джаич явно к чему-то клонил. Только вот к чему?
– Конечно, у него там дом.
– Я так понял, что он не из нуждающихся. Я говорю сейчас о деньгах.
– Покажите мне человека, который бы не нуждался в деньгах. А моему бывшему муженьку их всегда не хватало.
– А ваш капитал… м-м-м… имеет… м-м-м…
– Вы хотите спросить об источниках нашего нынешнего состояния? И имеет ли к этому отношение мой бывший муженек?
– Да.
– Конечно, – сказала фрау Сосланд. – Я общипала его как могла. Но он был, разумеется, не единственным источником.
– А сколько раз вы были замужем?
Очевидно, Джаич пустился на поиски других источников. Но не тут-то было.
– Мне вполне хватило одного раза, – отрезала фрау Сосланд. – С лихвой.
– А других детей у вас не было?
– Нет.
– Хорошо, – похвалил ее Джаич. – Очень хорошо. И когда вы последний раз виделись с вашим бывшим супругом?
– Приблизительно с месяц назад. Он приехал по делам и пришел повидаться с Юрико. Я как раз находилась у сына.
– Антикварная лавка принадлежит Юрико?
– Нет, нам обоим. Но последнее время всеми делами ведает он.
– Однако вы разбираетесь в… этом бизнесе?
Браво! Джаич произнес слово «бизнес» без видимого содрогания.
– Разумеется. И должна вам сказать, совсем недурно.
– В лавке сейчас имеются ценные предметы?
– Не знаю, что вы подразумеваете под словом «ценные». В лавке есть вещи, которые стоят целое состояние.
Если бы в свою очередь мы представляли, что она подразумевает под словами «целое состояние».
– Но эти, как вы выразились, негодяи не проявляют к ним ни малейшего интереса?
– Пока нет. По крайней мере, видимого.
– Как вы можете это объяснить?
– Никак. Я надеялась, что вы мне это объясните.
– М-да… – Джаич призадумался. – На ваш взгляд, ориентируется этот самый гость – или гости – в ценах на антиквариат?
– Думаю, он прекрасно во всем ориентируется, поскольку поливает краской лишь то, что представляет наибольший интерес.
– Вот как?
Джаич выразительно посмотрел на меня.
– И это не только у Юрико. У других – та же картина.
– У кого это, у других?
– Я имею в виду остальных антикварщиков, которые специализируются на торговле предметами старины с территории бывшего Союза.
– Вы хотите сказать, что к ним в магазины тоже проникает некий Х, чтобы пройтись по товару аэрозольными красителями? – с удивлением уточнил Джаич.
– Ну да, конечно!
– Ко всем антикварщикам Берлина?
– По крайней мере, к тем из них, кто занимается русской культурой. Как я уже только что упомянула.
– А вы говорили об этом Горбанюку?
– Не помню.
Джаич снова задумался.
– И что полиция?
– Господи! Что может сделать полиция? Они стоят на ушах. Злоумышленникам их сигнализация, что детская забава. Такого еще не бывало. Они даже заподозрили, что антикварщикам сообща захотелось поиздеваться над ними.
– М-да…
Версия Джаича с участием в деле отца Юрико, если я правильно уловил логику задаваемых им вопросов, – имелась ли в его вопросах вообще какая-либо логика? – начинала дышать на ладан.
– Расскажите, пожалуйста, по подробнее о тех вещах, которыми торгует ваш сын.
– Что значит, по подробнее? Описать каждый предмет? Он ведь торгует всем, чем придется! Но конек, разумеется, это русский фарфор. Наша коллекция фарфора – лучшая в Берлине.
– Кто является вашим поставщиком?
Фрау Сосланд тут же насторожилась.
– У нас целый ряд поставщиков. Почему это вас интересует?
– Меня интересует все, что может пролить хотя бы какой-то свет на события.
– Наши поставщики не имеют к этому ровным счетом никакого отношения. Уверяю вас. И давайте сменим пластинку.
– А ваш бывший супруг что-то смыслит в антиквариате? – Джаич сделал робкую попытку вернуться на проторенную тропинку.
– Нет, только в лекарствах.
– Существует такая вещь, как антикварные лекарства?
Она загоготала.
– Я имею в виду, что, кроме лекарств, он вообще больше ни в чем не смыслит.
– Понятно.
На Джаича было жалко смотреть.
– А почему вы все-таки решили, что вашему сыну угрожает опасность? – протянул я ему руку помощи. Хотя он решительно этого не заслуживал.
– Господи! Я ведь уже сказала, что чувствую. И потом я вижу, что он очень напуган. Хотя он запрещает мне вмешиваться в это дело, но я стараюсь подслушать все, что только возможно. Недавно к нему в лавку приходил Жопес, и они встревожено шептались у Юрико в кабинете. Я, конечно, почти ничего не разобрала, но готова поклясться, что дело принимает угрожающий оборот.
– А кто такой этот Жопес?
– Один из антикварщиков. Его лавка расположена по соседству.
– Жопес – это его фамилия?
– Прозвище, конечно. Фамилия – Тухер. Эрнест Тухер. Но все знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.
– И что же вам удалось понять из их разговора?
– Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только…
– Да?
– Мне показалось, что нечто подобное уже происходило в Париже.
– Когда?
– Видимо, не так давно. Там то же самое происходило с антиквариатом, и сигнализация бездействовала.
– А еще что-нибудь вам удалось услышать? Тогда или в другой раз?
– Нет.
– Не густо… А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею в виду Жопеса и Юрико.
– Вы хотите, чтобы сын сожрал меня заживо? Он же категорически запретил мне совать нос в это дело. Я ведь уже говорила.
– Но это не его, а ваше общее дело. Лавка-то принадлежит обоим.
– Неважно! Сейчас он сам там управляется. И он настаивает, чтобы я не совала куда не надо свой длинный нос.
– Это, конечно, усложняет дело.
– А я вам потому и плачу… Послушайте, вы должны сохранить мне сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас по судам, я буду являться к вам во сне, я прокляну вас, и на ваши головы падут десять казней египетских, я… – Она запнулась и вновь принялась хлюпать носом. – Он – единственное близкое мне существо, – добавила она. – Моя кровинушка…
На протяжении разговора фрау Сосланд несколько раз принималась искать на носовом платке чистое место. Наконец-то, она его нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки начало содрогаться.
Долго стоять посреди поляны и беседовать было не очень-то удобно. Тем более, что рядом появился ротвейлер, которого едва сдерживала на поводке девочка-подросток. Оба наших пса, в особенности такса, мгновенно изошли яростью, и это говорило о том, что пора сматываться.
– Вэл, – сказал Джаич. – Будем считать, что первая информация для размышлений получена.
– Что вы намерены предпринять? – поинтересовалась фрау Сосланд.
– Вообще-то, у меня принцип не посвящать клиентов в детали, но в данном случае, учитывая ваше взвинченное состояние, придется сделать исключение. Мы понаблюдаем за лавкой исподволь. Кто вокруг отирается и так далее. Ну а дальше – время покажет.
Браво, Джаич! Можно подумать, что у нас клиентов, словно собак нерезаных.
– Вы сообщите мне о результатах?
– Мы сообщим сразу же, как только появится результат.
– По какому телефону я вас смогу разыскать?
– К сожалению, там, где мы сейчас остановились, вообще нет телефона. Мы сами вас разыщем, когда в этом возникнет необходимость.
– А если мне нужно будет передать что-то срочное?
– Позвоните Горбанюку, ему известно, как с нами связаться… Вас подвезти? – поинтересовался Джаич с тайной надеждой, что этого делать не придется.
– Чтобы я еще раз согласилась на подобную пытку?
– Правильно, – похвалил ее Джаич. – Нужно, чтобы нас как можно меньше видели вместе.
– Ну, что скажешь? – проговорил Джаич, лихо вертя баранку. Мы ехали в район города под названием Шпандау. Там облюбовали себе местечко почти все берлинские антикварщики.
– По-моему, последняя стадия паранойи, – отозвался я. – Еще спасибо, что мы оказались в столь дискомфортной ситуации. Были бы мы действительно на БМВ да вдобавок без Саймона, она бы из нас все жилы вытянула.
– Как бы то ни было, тебе не стоило вмешиваться в разговор. Лили поручала тебе слушать, а не языком трепать.
Это был выпад, который я не мог пропустить.
– А тебе не кажется, что наиболее дебильные вопросы задавал все же ты? Сразу принялся подозревать отца Юрико. Причем здесь этот бедолага аптекарь?
– Ну, во-первых, судя по всему, он далеко не бедолага. А, во-вторых, я и не думал его подозревать. Запомни, Крайский: совершенно неважно, о чем конкретно ты говоришь. Главное – суметь из любого закоулка разговора, словно из лабиринта, выйти на полезную тебе информацию.
