Мила Бояджиева - Дар полночного святого

Вслед за темнокожей прислугой Алина обойдет дом, сжимая локоть Дениса. Они счастливо переглянутся в солидном кабинете и надолго задержатся в нарядной спальне с распахнутой прямо на цветущую лужайку стеклянной стеной. Приняв ванну с благоухающей пеной, Алина набросит кружевной пеньюар и томно возьмет у мужа приготовленный для неё бокал вина.

— Ты переутомилась, дорогая, — скажет заботливый Денис Сергеевич, — Я велю подать ужин на террасу. И постараюсь взбодрить тебя.

— Ах, оставь! Мне вовсе не до этого, — Алина увернется от жарких объятий. — Я думаю о тех, кто остался в Москве. — Она устремит затуманенный слезой взгляд в северное окно, словно пытаясь разглядеть за пронизанным солнцем кустом олеандра дождливую столицу Союза. — Ну скажи, милый, почему так несправедлива судьба? Ведь Аня лучше, намного лучше меня. А жизнь у неё не складывается. Бедная моя сестричка…

И она заплачет. Побегут ручейки по бледным щекам, розовому гипюру, по прозрачному хрусталю вздрагивающего в руке бокала, как бежит в Анином окне октябрьский дождь…

Пройдя на цыпочках в комнату дочери, Верочка встряхнула лежащий на тумбочке градусник, легкой ладонью коснулась Аниного лба и выключила счет.

10

Прошло два года. Аня тщетно ждала вестей от Алины. Стало ясно прочитанная книга заброшена на дальнюю полку, чтобы никогда уже не явиться под свет лампы, не зашелестеть страницами, влекущими к продолжению. Все реже представляла Аня, как стала бы рассказывать о своей жизни внезапно появившейся Алине. Рассказ получался блеклым, хвастаться особо было нечем, а выдумывать не хотелось.

В начале, вроде, все складывалось неплохо. Получив диплом, Аня осталась работать в клубе подольского завода швейных машин. Она сразу же набрала две группы — малышей и подростков, а потом к ним прибавились и взрослые. Все рвались танцевать ламбаду, латиноамериканскую румбу, и мечтали о выезде на союзный конкурс в Ленинград.

Ане исполнилось двадцать два и ей часто казалось, что самое лучшее уже позади — комната в заводском общежитии, маленький городок, клубные праздники — вот и все радости. Перемены посыпались снежной лавиной: вслед за распавшимся Союзом рухнули межреспубликанские экономические связи, и подольские швейные машинки оказались совершенно не нужными ни в России, ни, тем более, за рубежом. Инициатива в массах постепенно угасла, клуб опустел. По телевизору вахтерша и две уборщицы смотрели фильмы «про Веронику Кастро».

Аня и три её лучшие ученицы решили устроиться на работу в готовящийся к открытию загородный ресторан. Приодевшиеся девушки произвели приятное впечатление на директора Владимира Григорьевича Пушкарева, а видеозапись с танцевальными номерами, подготовленными некогда к конкурсу, удовлетворили его художественные требования.

— Ну что, Анюточка, может сработаемся? — предложил он, достав бутылку коньяка. — Давайте, девочки, слегка отметим наш творческий союз. Частный бизнес — основа демократического общества. Собственный ресторан — это ж с ума сойти! Открываемся, значит, с первого января. Вернее, с Нового года. Придется поднапрячься, попотеть. Зато перспективы — безграничные. Директор широко улыбнулся, показав золотой оскал. Несмотря на русское имя, он выглядел типичным кавказцем из породы состоятельных торгашей. Только говорил абсолютно без акцента.

— По рукам! — Разлив в рюмки коньяк, Владимир Григорьевич кивнул Ане. — Зарплата — пять минимальных, плюс процент от дохода. Руководитель ансамбля — Анна Венцова… Остальное обрисуется в процессе работы. Со всеми проблемами — прямо ко мне.

— А танцевать-то что будем? Какова художественная направленность? — Не к месту полюбопытствовала Аня. Пушкарев тяжко вздохнул:

— Ты американские фильмы по видаку смотришь? В курсе, значит, какие там в области ресторанных шоу имеются художественные искания. Вот в этом направлении и старайтесь двигаться. Фактура у девочек есть, костюмы мы закажем, все, что надо для работы, доставим. Вопросы есть? Никаких? Вот и хорошо. Взаимопонимание в таких делах — великая сила….

Ансамбль получил название «Техас» и вскоре пополнился тремя вполне кондиционными партнерами — бывшие знакомые Ани из секции фигурного катания. Репетиции пошли полным ходом, личной жизни у Венцовой не было — одни производственные проблемы. Но судьба готовила Золушке изящный сюрприз.

— Анна Владимировна! Оторву на минутку, — Заглянув в «репетиционный зал», Владимир Григорьевич с видимым кавказским удовольствием остановил взгляд на одетых в трико и маечки девушках. — Прошу в мои апартаменты на собеседование.

Аня замерла в дверях директорского кабинета, рассматривая сидящего в кресле мужчину. Он поднялся и, взяв протянутую Аней руку, галантно поцеловал.

— Ну, не ожидала… — Она опустилась в кресло. — Да и узнала едва.

— Ерунда. — Посетитель откинул назад длинную, до соломенной желтизны выгоревшую прядь. — Покрасился. Под шведа шарил… Мнэ есть корошо известно Энн Венцофф… Вери велл герл, меня сильно не уфажайт. Блин. А может и под финна работал, неважно. В эстонском варьете трудился. Добился успеха, известности, денег.

— Карлос… — Недоверчиво смотрела на гостя Аня. — Вот это театр!

— Для вашего «Техаса» прикинулся. Врожденное чувство стиля довел до совершенства. — Карлос надел черные очки.

— Впечатляет, — оценила достижения испанца Аня. Несмотря на кажущуюся небрежность, костюм парня был основательно продуман. Все в нем, от рыжих ковбойских сапог до распахнутого ворота фланелевой ковбойки, шло под символом «Вестерн». Вылинявшая джинса высшего класса, грубая кожа, даже цепочка с брелками на шее и массивные часы. — Ты вырос как-то и вроде глаза посветлели. Прибалт типичный! — Удивлялась Аня.

— Возмужал. Качал фигуру, растягивался, работал. Многое повидал, понял.

— Здорово… А поешь теперь тоже по-эстонски?

— Вообще не пою. Видите ли, милая моя, я — танцор. Солист, генератор творческих идей. Хочу предложить этой фирме свои услуги.

— Господи… А ты меня не разыгрываешь? — Подозрительно прищурилась Аня.

— Все сказанное от и до носит сугубо деловой характер. Я хочу с тобой работать, Венцова. Собственно, я ведь не «с улицы», а по протекции. Дело обстоит так: эту избу перестраивает один симпатичный мэн. Оплачивает все расходы, бабки вкладывает. Врубилась?

— Вроде. Некий человек спонсирует перерастание загнивающей государственной собственности в прибыльную частную.

— Верно. Здешний шеф — Пушкарев, в тесной компании попросту Пушкарь дружок спонсора. Я тоже.

— Понятно… То есть, ты хочешь стать руководителем этого ансамбля.

— Ни в коем разе! — Он сделал непроницаемое лицо. — Коза Ностра на такую мелочь не претендует… Ладно, давай серьезно. Меня интересуют творческие задачи. К деньгам я, на данный момент, отношусь философски-спокойно… Но страшно тщеславен. Хочу видеть свое имя на афише вот такими буквами. — Он поднял глаза к потолку. — И на всех языках, особенно, на испанском. Может, это моя жизненная миссия. Может, вызов судьбе. Не исключен и вариант обострившегося идиотизма.

— Похоже. Ты уже не раз вступал с судьбой в решительную схватку и не раз путал следы, отступая: рок-группа, тусовки, игры с фарцой, юридическое образование…

— Был поиск, ошибки, потери. Теперь цель ясна. Мы с тобой грандиозную программу сбацаем! Я видел американское шоу — там такие спецэффекты с голографией и лазером — обалдеть! Представь — двое парят в воздухе в любовном экстазе. И никакой пошлятины — сплошной Роден… Да и вообще идей в этой башке полно. Ты увлечешься, я знаю.

Блестящие глаза окатили Аню ласковой волной. — Нам пора стать компаньонами. Но, заметь, лишних бабок я у тебя не прошу. Пока сама не предложишь…

Через месяц Аня предложила Пушкарю оформить своего партнера соруководителем шоу. И сделала это от всей души — парень превзошел все ожидания. В тренировочном трико самоуверенный супермен становился похожим на гибкого подростка. В нем сочетались свойственна породистая изящная тонкокостность и крестьянская выносливость. А работоспособность и неутомимое стремление к совершенству он, вероятно, унаследовал от своего дальнего предка, которым являлся никто иной, как Михаил Ломоносов.

В первый же день, завершая официальную беседу в директорском кабинете, Карлос вплотную приблизился к Ане и прошептал:

— Поговорили, вспомнили прошлое, а теперь все забудь. Это мое главное условие. Запомни следующее: мы знакомы не были, виделись мельком в какой-то компании. Зовут меня Ларсик, полное имя Матвей Ларсен. Пра-правнук прибывшего в начале века из Швеции кондитера. В Филипповской булочной продавались знаменитые тянучки «Ларси». Но семейный бизнес захирел после революции.