Милдред Дэвис - Комната наверху
Лицо Хильды словно окаменело, и она поднялась на ноги.
— Спасибо вам за помощь. Думаю, мне пора спать. — Отодвигая стул, она задела коленом твердый предмет в кармане его пальто. Несколько секунд девушка просто стояла неподвижно, уставившись на пальто, потом впилась взглядом в лицо Свендсена.
Он улыбнулся, встал и, вытащив из кармана фонарик, показал его Хильде.
— Всего лишь фонарик, почти новый и совершенно не взрывоопасный.
Лицо Хильды прояснилось, но тотчас омрачилось новым подозрением.
— А зачем вам фонарик?
— Когда я спускался вниз, то подумал, что он мне пригодится.
— Нет, — не унималась она. — Откуда он у вас?
Свендсен вскинул брови и снова сел.
— Мисс Корвит, — с легким удивлением молвил он, — любой, кто водит машину, должен иметь фонарик. Всегда можно застрять на темной дороге. Кроме того, это вещь полезная в разных обстоятельствах. Это в кино фонарик обычно имеет отношение к преступ…
— Можете оставить посуду на столе. Утром ее уберут.
— Почему вы так нервничаете? Что в этом доме не так?
Вопреки обыкновению, на этот раз Хильда не покраснела, а побледнела.
— Спокойной ночи, Свендсен. — Она повернулась и ушла в столовую. Крутящиеся двери еще какое-то время тихо вращались туда-сюда. Когда они замерли, шофер вздохнул, взял пальто и выключил свет.
Отойдя на несколько шагов, он оглянулся на дом. Ничего. Подойдя к боковому фасаду, он опять задрал голову. Тоже ничего. Тогда Свендсен отправился к парадному фасаду и на сей раз был вознагражден. В первом окне слева, в дальнем от гаража конце, как раз зажегся свет.
Вынув записную книжку и карандаш, он нашел нужную страницу, разделенную на две половины. Одна, с надписью «нижний этаж», была расчерчена на квадраты. В левых было начертано: «гостиная», «лестница», «столовая», «кухня», «буфетная», «черная лестница» и «туалет», а в правых шли «библиотека», «музыкальный салон» и «кабинет».
На другом плане, озаглавленном «второй этаж», был обозначена только лестница. Теперь Свендсен начертил в углу квадрат и написал в нем: «комната X».
Ворота гаража были открыты чуть шире. Не заметив этого, Свендсен прошел через пахнущий сыростью гараж и поднялся по лестнице. На верхней площадке он в изумлении остановился.
Дверь в его комнату была распахнута. На стуле возле шкафа лежала мужская шляпа, на комод было брошено пальто. А на кровати сидел человек, читая при свете фонарика.
Это был водитель машины, которая доставила Свендсена к Корвитам. Немного старше сорока, выше среднего роста, с жирными волосами. Люди с такими открытыми, простоватыми лицами обычно вызывают доверие даже у детей. Больше всего человек напоминал профессора или врача.
— А, это ты, — сказал Свендсен. Опустив шторы, он включил свет.
— Привет, Джин. — Сложив газету, человек с приятным лицом бросил ее и фонарик на кровать. — Похоже, успеха мы не добились. — Голос звучал совсем не так, как во время разговора с Хильдой на дороге, теперь в нем не было и следа южно-манхэттенского акцента.
Свендсен повесил пальто и, зевая, растянулся на кровати. Заложив руки за голову, он прикрыл глаза и сказал:
— Знаю. У меня было боковое место.
Человек немного удивился.
— Ты там был?
— Ага. Я же не знал, что ты ко мне зайдешь, и не хотел ждать до завтра. Кроме того, мне было интересно самому понаблюдать за ее реакцией.
— Я подумал, что раз уж очутился поблизости, то стоит заглянуть к тебе. — Человек усмехнулся. Вытащив сигареты, он вытряс две штуки и сунул одну в рот лежавшему на кровати Свендсену. Закуривая, Свендсен вытянул губы, чтобы достать до огонька спички.
— А как она держалась в первый момент? Это я пропустил.
— Трудно сказать наверняка. — В задумчивости гость просыпал табак на пол. — Когда я вытащил лоскут платья, то светил спичкой, поэтому не мог видеть ее лица. Тем не менее, мне с самого начала показалось, что она напряжена. Когда я позвонил, она, видимо, приготовилась к худшему. А все оказалось не так скверно, как она ожидала.
— Еще бы не напряжена! Она пила весь вечер.
— Откуда ты знаешь?
— Она мне сказала.
— Правда? За стаканом коктейля «а ля Гименей» в «Уолдорф»?
— Нет. За кофе «а ля Свендсен» в доме Корвитов.
— Неужели?
— Конечно. Где, по-твоему, я был все это время?
— Гулял, наверное?
— Я вернулся сюда, пока вы еще говорили. Когда она пошла к дому, я двинулся навстречу, как будто только что вышел из гаража. Сказал, что решил проверить…
— Что она сказала о машине на дороге?
— Что ты — заблудившийся водитель. Потом я спросил…
— Довольно находчивая особа, правда?
— Да. Потом я спросил, не хочет ли она кофе, она согласилась, и…
— Так вот и согласилась?
— Да заткнись ты! И она вошла вместе со мной. Только кофе не захотела. Выпила воды с содой.
— До чего удобно! Жаль, что меня там не было. Я бы дал ей «алко-зельтцер». — Он подошел к окну и чуть отодвинул штору. — До чего мерзкая ночь! Для меня, конечно, не для тебя.
— Но мы ведь и не думали, что этот розыгрыш сработает. Это была просто попытка. — Свендсен уронил сигарету на пол и спустил одну ногу с кровати, чтобы раздавить ее. Глядя в потолок из-под полуприкрытых век, он сказал: — Но теперь она, возможно, станет еще более дерганой.
— Мне она не показалась дерганной.
— Ты ее не знаешь. Она на взводе. Только… это все внутри.
— А что еще у нее внутри? Тебе, оказывается, столько о ней известно…
— Она держалась лучше, чем я ожидал. — Свендсен задумался. — Она и впрямь дала тебе отпор.
— Должно быть, благодаря выпивке. — Потягиваясь, гость угрюмо обвел взглядом комнату. — Проклятье, мне еще топать четверть мили до того места, где я оставил машину.
— Хочешь выпить?
— Нет, спасибо. Я себе уже налил, пока тебя не было. — Он нахлобучил шляпу и взял пальто. — Ну, ладно, теперь дело за тобой.
— Ага.
— Ничего больше не разнюхал?
— Это сложно. — Свендсен сел на кровати и провел рукой по волосам. — Я осмотрел машину, но там не за что зацепиться. А проникнуть в дом мне до сих пор не удалось. — Он нахмурился. — Это дело очень дурно пахнет. В доме слишком много неврастеников.
— Может быть, кто-то расколется? — Гость сунул в карман фонарик и газету.
— Представь, вчера вечером они проводили нечто вроде эксперимента с гипнозом. Женщина по имени Хелен Льюисон чуть не всадила нож под ребра Доре Корвит, думая, что это Киттен. Все, естественно, только забавы ради.
— Правда? — Гость опять сел. — Это интересно. Хелен Льюисон. До сих пор она не фигурировала в деле.
— Они использовали трубку вместо ножа, но трубка упала на пол, возникла сумятица, и в руке этой женщины оказался нож. Все уверяют, что это чистая случайность.
— А ты как думаешь?
— Не знаю.
Мужчина опять поднялся и застегнул пальто.
— Пойду, пожалуй.
— Пока. — Встав, Свендсен направился в ванную. Гость закрыл дверь и начал спускаться по лестнице, но тут шофер тихо окликнул его, приоткрыв дверь:
— Март!
— Что?
— Я забыл сказать тебе одну вещь. Там наверху есть комната, которая всегда заперта. Даже слуг туда не пускают. Комната Киттен.
Последовало короткое молчание. В тусклом свете Свендсен увидел, как гость поднял глаза.
— Нашли, — сказал он, наконец. — Ты можешь туда попасть?
— Пока не знаю.
Снова молчание.
— Ну ладно, пока. Держи меня в курсе.
Ноги гостя затопали по деревянным ступеням, и отзвуки шагов затихли в темном гараже.
6
Воскресенье, 13 февраля, утро
— Если уж ты предпочитаешь носить свитер, — сказала Анна Холлис Корвит своей дочери, — то почему он должен выглядеть как пожертвование для Армии Спасения? А твой макияж…
— Да-да, мама, я все это знаю. — Хильда облокотилась на письменный стол, прямо на разложенные на нем бумаги, и тоскливо уставилась в окно.
— Ты же всегда хорошо одевалась.
— Ах, мама, ну ради Бога! Теперь же все не так, как прежде. Когда на плечах такой груз… Хотя ладно, неважно. — Она встала и принялась беспокойно мерить шагами комнату.
Миссис Корвит опять склонилась к бумаге для записей с вензелем «Конгресс женщин-избирателей Ривердейла». Это была рослая женщина, выше своего мужа, со стройной фигурой и седыми волосами, подстриженными на мальчишеский манер, с точеными правильными чертами лица. Она то и дело терла пальцем лоб.
Невольный вздох матери заставил Хильду остановиться. Она грустно посмотрела на согбенную спину, а затем, будто врач, желающий отвлечь пациента от мыслей о болезни, спросила:
— Что ты собираешься сегодня делать, мама?
Прежде чем миссис Корвит успела ответить, послышались торопливые шаги. В комнату вошел стройный темноволосый мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Для своего возраста он был необычайно хорошо сложен и имел красивое, удлиненное лицо. Но глаза его были постоянно полуприкрыты, как у очень застенчивых детей.
