Наталья Никольская - Герцог Борджиа н-ской губернии
– Валентина Андреевна, как вы считаете, кто мог это сделать?
– Я так понимаю, что самого Владимира вы сразу исключаете из числа подозреваемых?
– Ну разумеется! Я прекрасно знаю Володю, он не способен на такое. Не буду распространяться по поводу его высоких моральных устоев, на мой взгляд, самым главным аргументом можно назвать его благоразумие, это свойство характера на моей памяти никогда не изменяло Володе.
Валандра кивнула.
– Я уже неоднократно слышала об этом. Но благоразумие иногда изменяет человеку. Мало ли какие могли сложиться обстоятельства…
Головинов прервал ее на полуслове:
– Простите, Валентина Андреевна, но я не предполагал, что вы сможете допустить и мысли о причастности Володи к смерти этой девушки!
– Почему вы так уверены?
– Да, я уверен, и ничто не заставит меня поменять свою точку зрения. Я подробно расспросил Анатолия, вашего подчиненного, об обстоятельствах дела. Мне кажется, что с первого взгляда можно понять, что здесь кроется нечто, неизвестное следствию. Вот я, непосвященный, посторонний, незаинтересованный человек. И что я вижу? Володя, решив по каким-то одному ему известным причинам, избавиться от своей… м-м-м, – он пожевал губами, – пассии, прошу прощения за пошлое словцо, приводит ее к себе на квартиру, опаивает отравленным вином, оставляет труп, а сам уходит в неизвестном направлении, не заперев дверь, и появляется только тогда, когда кто-то вызывает милицию. Дикость! Идиотизм!
– Я вижу, вы подробно проинформированы, – с неудовольствием заметила Валандра, ругая про себя Толкушкина на чем свет стоит. Она посылала его опросить Головинова, а вышло так, что его самого допросили.
– Только, пожалуйста, не сердитесь на вашего подчиненного, – попросил Головинов, снова угадав ее мысли, – это я виноват. Я очень просил его рассказать подробности, и даже пригрозил, что в противном случае не стану отвечать ни на какие вопросы. Так что, это целиком моя вина! А ваш сотрудник прекрасно справился со своим заданием.
– Ну, об этом уж позвольте судить мне самой, – отрезала Валандра, решив, что завтра непременно устроит взбучку Толкушкину, чтобы впредь он не слишком откровенничал. Хотя, после получаса общения с Головиновым, она прекрасно представляла себе, как трудно устоять против магнетического обаяния этого человека.
– Если вы так хорошо обо всем проинформированы, может быть, вы поможете мне прояснить ситуацию с вином, найденным в квартире Зубова?
– Да-да, я с удовольствием окажу любое содействие, какое только будет в моих силах, – с готовностью ответил он.
– Вы не знаете, что это может быть за напиток и как он мог оказаться у Володи?
Несколько секунд Головинов молчал, обдумывая слова Вершининой.
– Вы полагаете, – наконец произнес он, – что это может быть связано с нашей работой?
– Это очевидная мысль, которая напрашивается с первого момента ознакомления с делом.
– Вам, как частному детективу, виднее. Но мне она не кажется столь уж очевидной. К сожалению, я не могу сказать ничего определенного. Во-первых, потому, что я не знаю, какое именно вещество обнаружено в вине. А вторая причина заключатся в том, что я не знаю, как мог Володя вынести что-либо из лаборатории. Если вы захотите ознакомиться поближе со спецификой нашей работы, вы сразу поймете, как строго у нас учитывается каждый миллиграмм любого вещества, будь то обычный медицинский спирт или дорогостоящее лекарственное сырье.
– Но Володя, наверное, хорошо разбирался в подобных веществах, он мог приобрести их в другом месте.
Головинов вздохнул и неохотно согласился:
– Да, я не отрицаю, что при желании у нас можно достать все, что угодно. Но тогда снова напрашивается вопрос: для чего Володе нужно было затевать все это? Это же дичь какая-то!
– Кстати, – произнес он, не дождавшись от Вершининой ответа, – еще не известно, что было в напитке?
– Нет, но эксперты работают над этим. Возможно, завтра все выяснится.
– Это мое чисто профессиональное любопытство, – объяснил он.
– Понимаю, – кивнула Валандра.
ГЛАВА 5
Наконец-то я дома. Прошедший день очень утомил меня. Правда, под самый конец мне посчастливилось повстречаться с весьма интересной и колоритной личностью. А это в наши дни – большая удача.
Дмитрий Сергеевич Головинов оказался по-настоящему необыкновенной персоной. В нем все необычно: и внешность, и голос, и конечно, мировоззрение. Может быть, пройдет лет двадцать-тридцать, и я буду рассказывать внукам, как мне довелось беседовать с самим Головиновым – тем самым великим ученым, который спас человечество от глупости.
Вернувшись домой, я первым делом удостоверилась в том, что Максим сделал уроки и пообедал. Он, как обычно, сидел перед компьютером.
Будь у меня другое расположение духа, я обязательно начала бы выговаривать ему за это. Но сегодня мне этого совсем не хотелось. Я прошла на кухню и принялась готовить ужин. Меня не покидали мысли о Головинове.
«Кто же он, – постоянно спрашивала я себя, – фанатичный ученый или позер?»
Не могу сказать, что я плохо разбираюсь в людях. Напротив, как правило, с первых же минут общения у меня складывается то или иное мнение о человеке. В большинстве случаев оно не бывает ошибочным. Но Дмитрий Сергеевич ставил меня в тупик, чего со мной почти никогда случалось.
– Максим! – позвала я спустя час. – Идем ужинать!
– Щас, мам! – привычно откликнулся он, как всегда не собираясь двигаться с места.
– Никаких «щас», иди немедленно!
Максим появился на кухне. Я посмотрела на своего сына.
– Тебе давно пора постричься, – сказала я, приглаживая его отросшие вихры.
– Угу, – промычал он, уткнувшись носом в тарелку.
Иногда я мечтаю о том времени, когда он станет взрослым, и я смогу обсуждать с ним все свои дела. Мне так хочется этого, но я сразу же вспоминаю о том, что в это время я уже буду гораздо старше, и желание пропадает. Пусть растет потихоньку. Взрослая жизнь никуда не уйдет.
Вот я сейчас, еще довольна молодая и, не буду скромничать, привлекательная женщина. На меня обращают особенное внимание даже такие мужчины, как Головинов, внимание которых было бы лестным для любой женщины.
После ужина я решила принять успокаивающую и освежающую ванну с морской солью. Мне очень хотелось быть в хорошей форме завтра. Я поймала себя на мысли, что собираюсь надеть на себя что-нибудь особенное, пытаясь произвести впечатление на Головинова, с которым мы должны были встретиться в два часа дня. Он упросил меня об этом, уверяя, будто хочет быть в курсе всего хода расследования. При этом от так трогательно смотрел на меня и так нежно пожимал мою руку, что я не могла отказать ему.
Я приготовила на завтра черный костюм с узкой до колен юбкой, а к нему облегающую сиреневую кофточку с довольно глубоким декольте.
«Не слишком ли вызывающий наряд для работы?» – засомневалась я, примеряя ее и созерцая свою пышную высокую грудь, которая сделала бы честь и двадцатипятилетней девушке. Но потом, вспомнив, в каких нарядах приходят на службу работницы нашей бухгалтерии, быстро успокоилась.
* * *Утром я долго торчала перед зеркалом, пытаясь сделать что-нибудь путное со своими кудрями, после того, как сняла бигуди, на которых спала всю ночь. Они торчали в разные стороны, и мне пришлось вылить на свои волосы полфлакона лака для волос, чтобы соорудить на голове подобие прически.
Как жаль, что природа обделила меня талантом парикмахера. Но ничего, зато у меня много других талантов. Иногда мне даже кажется, будто их слишком много для одной женщины.
За окном послышался автомобильный гудок.
– Мам, это за тобой! – сообщил Максим, который завтракал на кухне.
Я облачилась в пиджак и бросила на себя последний взгляд.
– А я нечего! Очень даже ничего!
Болдырев, который вытаращился на меня из окна машины, подтвердил мое мнение.
– Какая вы сегодня эффектная, Валентина Андреевна! – произнес он, распахивая передо мной дверцу.
– Спасибо, – улыбнулась я.
Всю дорогу Сергей косился на мое декольте, из-за чего меня так и подмывало сделать ему резкое замечание. Но я удержалась. В конце концов, он мужик и не может не обратить внимание, если женщина выставила на всеобщее обозрение свой бюст, даже если это его начальница.
* * *Когда Валандра вошла в дежурку, там уже сидели все ее подчиненные. Ей было немного не по себе от их удивленных взглядов. Даже Алискеру изменило его обычное самообладание.
– У вас сегодня какое-нибудь торжество, Валентина Андреевна? – спросил он, оглядывая ее с ног до головы.
– Еще какое, – ответила она таким тоном, что он не стал продолжать расспросы.
– Итак, раз все собрались, давайте начнем планерку, – сказала она, заняв свое место во главе стола. – Вчерашний день не принес никаких сдвигов в нашем расследовании. Мы опросили коллег Светы и Зубова, осмотрели комнату, в которой она проживала, но ничего не обнаружили. Я думаю, что кому-то из вас придется съездить в небольшую командировку.
