Артур Дойл - Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив
— Поделать вы не можете ничего, Джон. Вот почему мы взялись сделать все за вас. Итак, первым делом — уж простите за прямоту — я знаю, сколько стоит ваша служба.
— Это узнать нетрудно из годовых отчетов. Там это, пожалуй, единственная правильная цифра!
— Хорошо, тогда… — мистер Фэншоу вытащил вязку бумажек из кармана, — вот, возьмите. Это облигации на предъявителя, по первоклассным займам. Берите же и сохраните их!
— Мистер Фэншоу, вы меня оскорбляете. Как же вы можете называть меня честным человеком и делать мне подобные предложения?
— Спокойнее, Джон, не кипятитесь! Вы не поняли, что я имею в виду. Держите эти облигации в качестве гарантии, что вы не пострадаете, если у нас что-то не сложится. Если все пойдет как надо, вы просто отдадите их. Но ежели вас выгонят из-за наших дел, тогда будет лишь справедливо, если мы возместим вам потери, нами же причиненные. Ну, против этого возражать не будете?
— Н-ну… звучит вроде бы довольно хорошо, мистер Фэншоу. Если ради вас я рискую своим местом, значит… в общем, я человек семейный, и мне нужно на что-то жить. Но все зависит от того, чего вы от меня хотите. Ежели мошенничать — лучше сразу выкинуть их в мусор и забыть!
— То, что направлено против мошенников, не может быть мошенничеством. Прежде всего скажите, Джон, есть ли в вашей конторе еще хоть кто-то порядочный?
— Есть. Я, пожалуй, наберу сотни две, на кого стоит положиться.
— Тогда сформируйте из них отдельную бригаду и распорядитесь выполнить все, что им велят, однажды ночью — дату я укажу. Всех прочих держите в главном управлении или где угодно еще, лишь бы не слонялись по улицам. Мы не хотим причинять вред никому из копов, если удастся, а ежели они сунутся между нами и мерзавцами, вреда не оберешься. Можете вы это устроить?
— Пожалуй, это будет разумно.
— Прекрасно. А вам я предлагаю поехать куда-нибудь поразвлечься в такое местечко, где вас не смогут достать по телефону, а заместителю вашему приказать ничего не трогать до вашего возвращения. Тогда у нас будут развязаны руки. И больше нам от вас ничего не нужно.
— Но что вы задумали, мистер Фэншоу?
— Э, лучше не расспрашивайте, Джон. Пока вы ничего не знаете, вас никто не назовет соучастником. Просто уезжайте и оставьте все на нас. Если выгорит, тогда отдадите мне эти бумаги. Если получится осечка, вас уволят, и только-то. Ясно?
— Звучит страшновато, мистер Фэншоу. Но вот вам в этом моя рука, я делаю все, как вы просите.
Так и получилось. И когда настало четырнадцатое мая, честный Джон попросту слинял подальше, а две сотни добрых упряжных волов — то бишь копов в униформе — явились к Конференц-холлу, где в тот вечер засел Гидеон X. Фэншоу и его ребята из ПОКО.
Пробило двенадцать, когда раздался свисток. Всех подонков выследили заранее, и теперь добраться до них труда не составляло. Три сотни автомобилей, набитые крутыми, сильно злыми гражданами, ринулись по их следам, и почти всех взяли тепленькими. Баб, впрочем, не трогали. Было сочтено более благоразумным связываться только с мужчинами. По всему городу шумели драки, гремела пальба, но дело прошло как запланировали. К часу дня на четыре квартала от Холла улицы были забиты машинами в два ряда, и в каждой — крепко вооруженная охрана и совсем не вооруженные пленники. Тогда Фил Хадсон, тот парень, что возглавил рейд, жесткий такой парень, бывший военный летчик-ас, доложил Фэншоу, что все готово и в порядке.
Зал был ярко освещен, и в дальнем его конце восседал за высоким столом Фэншоу с дюжиной своих присных, а по столу были разложены списки и всякие бумаги, и перед каждым заседателем лежал на столе пистолет. За Фэншоу стояла охрана, двадцать молодцов с дробовиками, и у каждого на рукаве значок «ПОКО». В обществе ПОКО состояло много отставных вояк. Вообще в здании их набралось две, а то и три сотни, не считая штатской публики вроде меня. Я уже говорил, что в то время состоял стукачом в полиции и вместе с другими пришел, только чтобы покивать головой пару раз, когда потребуется подтвердить, кто есть кто, или же помотать ею в случае, если тип будет нести всякую чушь.
Вот, значит, Фил Хадсон подошел к тому помосту, отдал честь и говорит:
— Мы взяли всех, кого удалось найти, шеф. Кое-кто был предупрежден и сумел смыться, но таких немного.
— Скольких вы взяли, Фил?
— Тысячу с лишком.
— Потери есть?
— Пришлось подстрелить с десяток пташек. Из горожан пострадали шестеро.
— Плохо! Очень плохо! Впрочем, нам пора заняться делом. Приведите сюда мэра первым.
Подводят к столу толстого Тома Бакстера, ужасно удивленного, — по охраннику с обеих сторон. Глупый старик-деревенщина, на ферме разбогател, а в большом городе принялся денежки спускать. С бабами в жизни дела не имел и продажен был, как участки на кладбище.
— Вы за это поплатитесь, мистер Фэншоу! Что это за бесчинства вы тут устроили?
— Мы намерены почистить этот город, мистер мэр, и начинаем с самого верха. Комитет ПОКО исследовал свидетельские показания по вашему делу. Вы покрывали мошенников. Вы брали у них деньги. Вы пользовались служебным положением не так, как полагается. Уберите его!
— Убрать? Меня? Куда убрать?
— В Одеон. Там вы встретите всех своих друзей. Одиночество вам не грозит. Уведите!
Так вот, мэру приставили к ребрам дуло пистолета, провели через зал в боковую дверь, а потом вошла целая процессия. Первым был Берджес, окружной адвокат, и зашумела буря:
— Я привлеку вас к суду по закону, мистер Фэншоу! Вы понимаете, что меня вытащили из собственной спальни эти ваши грубияны и что у меня под пальто одна пижама?!
— Нехорошо! Очень нехорошо! — молвил Фэншоу. — Но граждане этого города недовольны тем, как вы исполняете свои обязанности, мистер поверенный. Они рассмотрели свидетельские показания, и ваше дело проиграно.
— Да какое вы имеете право…
— Право народа. Ведь власть исходит от народа, вы помните, мистер поверенный, и потому всякая власть должна прислушиваться к народу. Вы брали деньги за то, что позволяли преступникам ускользнуть из когтей закона. Вы смотрели сквозь пальцы на убийц. Вы были слугой на жалованье у гангстеров. Уведите его в Одеон!
— Зачем? — Толстое брюшко коротышки, любителя покушать, тряслось, как студень.
— Скажем, затем, чтобы сфотографировать, — ответил Фэншоу. — Понимаете ли, вы нам нужны всей компанией. Уведите его!
Следующим был Молтак, рослый чернявый поляк, босс пивного рэкета Южной стороны; про него говорили, будто он за два года сколотил пять миллионов зеленых. Он был здоровенный, прямо великан, весь волосатый и мускулистый, и он воткнул злобный взгляд в заседателей на возвышении, будто орудие убийства.
— Я тебя достану! Я тебя проучу за это! — прорычал он.
— Ну, пока выглядит так, что скорее мы вас достали, мистер Молтак, — уточнил Фэншоу, мягко улыбнувшись. — Против вас и вашей шайки говорят двадцать случаев убийств. Скольких из его людей мы взяли, Хадсон?
— Там, снаружи — семьдесят шесть штук.
— Что ж, мы не будем выделять кого-то одного. Им всем одна дорога. Мы еще повидаемся в Одеоне, Молтак. Уведите его, и всю его шайку тоже!
Парень попытался учинить скандал, но ему заломили руки за спину, и замысел не удался. Да, скажу вам, умели обращаться с людьми эти отставные служаки! Его скоренько утащили и освободили место для Дженнаро, босса «Societas Meridionale», по-нашему «Южное общество»: хрупкий такой, маленький южанин, смазливый, в вечернем костюме — и в убийствах по уши. Его выдернули с каких-то шикарных посиделок, и он очень об этом скорбел.
— Мистер Фэншоу, вы прервали мое общение с гостями! Как вы смеете? Я находился в обществе самых достойных людей города. У меня сегодня обедают шестеро судей, а вы меня с ними разлучили!
— Судей взяли, Фил? — спросил Фэншоу.
— Да, шеф.
— Ну, пусть идут следом за прочими. Ладно, Дженнаро, тут говорить не о чем. На вас висит почти пятьдесят убийств. Конечно, вы не совершали их своими руками. У вас есть головорезы и стрелки. И все-таки виновник — вы. Сколько народу в его шайке?
— Штук шестьдесят взяли.
— Этого для начала хватит. Долой их всех, в Одеон.
И так вот всю ночь их вводили одного за другим, всяческих гангстеров, наемных убийц, стрелков, бутлегеров, угонщиков, рэкетиров, жуликов, воров — и простых карманников, и грабителей, — подонков любого размера и покроя. Фэншоу запасся досье на каждого: проведет пальцем по списку, найдет запись, скажет пару слов — и готово. То и дело он обращался за справками к своим друзьям, пару раз смотрел на меня или на кого-нибудь еще, кто знал всю подноготную этих людишек, в ожидании кивка. Нескольких пойманных он отпустил, всего лишь сурово пожурив, чтобы впредь не шалили. Но большинству была одна дорога — в Одеон. Наконец когда уже забрезжил рассвет, Фэншоу встал, потянулся, бросил недокуренную сигару — последнюю из бессчетного множества, потребленного им за ночь, — и спустился с возвышения. За ним потянулись заседатели. Ушел и я.
