Сэйтё Мацумото - Черное евангелие
И, пожалуй, единственной радостью в их повседневной жизни были еда и сон. Во сие они наслаждались несбыточными грезами, а наяву — обильной едой.
Торбэк все больше сближался с Есико, и активной стороной в этом сближении была сама Есико. Она открыто выражала ему свои симпатии. Как она смотрела на него во время службы, как горячо жала ему руку, как туманились ее глаза при расставании!
Поначалу после утренней мессы Торбэк сразу возвращался в церковь. Но постепенно он стал нарушать это правило. Кончалась месса, по он не спешил уезжать.
Воспитательницы жили при приюте в отдельном здании. В каждой комнате помещались по две девушки. Торбэка стали приглашать после мессы в общежитие. Девушки говорили ему о Японии, а он рассказывал им о своей стране и о деятельности ордена. Обычно в этих беседах принимали участие две-три воспитательницы, но случалось, что он оставался и наедине с Есико.
Как-то Торбэк предложил ей прокатиться на машине.
— Поедете? — С нескрываемым волнением Торбэк ожидал ответа.
— Конечно, — ответила девушка и доверчиво посмотрела ему в глаза.
В тот вечер Торбэк остановил свой «рено», не доезжая приюта. Есико поджидала его у подножия холма под раскидистым дубом.
— Куда мы поедем? — У Торбэка кружилась голова от запаха ее духов.
— Куда хотите!
Машина рванулась с места. Торбэк плохо знал окрестности и поэтому поехал по той дороге, по которой ездил всегда. Через лес выехали на берег реки. В черной воде отражались далекие огни и светлое ночное небо.
— Как красиво! — воскликнула девушка.
Торбэк остановил машину и выключил фары.
Они вышли из машины. Его била дрожь. Но он все же не мог сразу забыть о своем сане, да и неизвестно еще, как отнесется девушка к его намерениям. Он робко обнял Есико за талию. Она притихла, только прерывистое дыхание выдавало ее волнение. Тогда Торбэк притянул девушку к себе и прижал к груди. Есико не протестовала, и Торбэк чуть запрокинул ей голову, решив поцеловать в губы. Но тут Есико нежно взяла его за подбородок и отвела его лицо от себя, уклоняясь от поцелуя.
— Едемте домой, отец Торбэк, — дрожащим голосом сказала она.
Торбэк от волнения не мог произнести ни одного слова.
— Едемте домой! — жалобно повторила девушка.
Торбэк, наконец, овладел собой. На душе сразу стало как-то пусто. И ни темный лес, ни таинственные всплески воды, ни прозрачное ночное небо больше уже не казались ему чем-то загадочным и необыкновенным.
— Да, едем, пожалуй!
Торбэк сел за руль и повел машину по направлению к приюту. Когда он вечером подъезжал сюда, здание на холме казалось ему величественным пантеоном, а сейчас все вокруг было заурядным и унылым. Под холмом Торбэк остановил машину. Есико вышла.
— До свидания, — как-то уж очень просто сказала она.
— Спокойной ночи, — попрощался Торбэк.
Сердце у Торбэка продолжало учащенно биться, но сейчас уже больше от страха. Не прогневил ли он своим поведением бога? И не расскажет ли Есико о его притязаниях подругам? На обратном пути он повел машину самым ближним путем, ему хотелось как можно скорее приехать домой.
Ближайший путь к церкви лежал через поселок. Тут он был сегодня днем. Вот и дом, у которого он встретился с каноником Билье. Да, это дом Ясуко. Проезжая мимо, Торбэк снова увидел знакомый «рено», скрытый под деревьями. Свет в доме не горел. Но, может, его просто не видно? Стыд и раскаяние охватили Торбэка. Как постыдно он себя ведет! Отец Билье с Ясуко даже в столь поздний час работают над переводом священного писания, а он… Торбэк прибавил газу, машина увеличила скорость, и вот уже над молчаливым лесом показалась церковная башня, залитая лунным светом.
Оставив машину в гараже, Торбэк направился к себе. Никто его не видел, была глубокая ночь, и все спали.
Торбэк снял туфли, на цыпочках прокрался по коридору и вошел в свою келью. Узкая железная кровать, стол, два стула. На столе лежит в черном кожаном переплете библия. Он подошел к столу, взял книгу и, прижав ее к груди, стал молиться. Он благодарил бога, что тот отвел его своей десницей от греха. И все-таки волнение не проходило, он до сих пор ощущал прикосновение трепетного женского тела.
В эту ночь Торбэк долго не мог уснуть.
Тем не менее он по-прежнему с радостью отправлялся на утренние мессы в приют. Есико его избегала, но продолжала кидать на него умильные взгляды. Нет, он не заметил в ее глазах ни обиды, ни раскаяния. Значит, ему нечего опасаться: она не проболтается. И Торбэк стал смелее.
Как-то он пригласил на прогулку Сайто Юкико, маленькую воспитательницу с узкими глазами, приплюснутым носом и пухлыми губами. Ее никак нельзя было назвать красивой, но глаза ее постоянно горели, точно угольки, и это нравилось молодому священнику.
Торбэк поехал с Юкико туда же, где он был с Есико. И вот он уже крепко обнимает Юкико. Девушка не противится, она только закрыла глаза.
— Можно? — прошептал он.
Девушка промолчала.
Торбэк жадно поцеловал ее в губы.
Девушка вскинула брови.
— Можно?..
Руки Торбэка сжали упругую девичью грудь. Девушка выгнулась и всем телом прильнула к Торбэку.
Лес молчит. Кругом тишина, слышится только тихий плеск воды, у берега. Дорога безлюдна, да если кто и пройдет здесь, вряд ли он увидит скрытую в высокой траве машину.
В этот воскресный вечер Торбэк после вечерней проповеди тайком пробрался в комнату Юкико. Девушка была одна, ее соседка по комнате уехала к родным.
Когда Торбэк открыл дверь, Юкико от неожиданности вздрогнула. Торбэк ласково улыбнулся и закрыл за собой дверь.
— Вы еще не уехали? — в некотором замешательстве, но радостно улыбаясь, спросила Юкико.
Торбэк сел рядом с ней на кровать и слегка обнял за плечи.
— Никто не войдет? — спросил он.
Юкико посмотрела на дверь, дверь была не заперта, но она не придала значения его словам, думая, что он, как и во время прогулок, ограничится одним-двумя поцелуями; если кто постучит, они успеют принять смиренные позы.
И вдруг Торбэк навалился на нее и опрокинул на спину. Девушка не успела даже вскрикнуть — губы Торбэка крепко запечатали ее рот. Она с отчаянием смотрела на дверь. А вдруг кто-нибудь войдет? Но он понял ее тревогу и еще крепче прижал к себе.
Торбэк уже не владел собой. Он и раньше обнимал Юкико, но сейчас это были уже не простые объятия, это была безрассудная страсть. Он исступленно целовал лежавшую девушку, а руки его уже срывали с нее одежду…
11
О связи Торбэка с Юкико никто в приюте не догадывался. Они встречались тайком. Да и сам облик Торбэка охранял его от разных домыслов. Кто мог заподозрить такого скромного слугу церкви в греховной связи? Хотя, надо сказать, некоторым бросалось в глаза уж очень откровенное восхищение Юкико молодым патером, но ведь многие воспитательницы приюта были к нему неравнодушны.
По воскресеньям после вечерней проповеди Торбэк старался теперь оставаться в приюте и, если подвертывался случай, пробирался в комнату Юкико. Это было, правда, рискованно, его связь с Юкико могла обернуться для пего крахом. Но пока все проходило благополучно.
Еще чаще он увозил ее на машине в лес, в укромные уголки к реке. Там он без удержу предавался любзи. Когда не было росы, они лежали на траве, а во время непогоды укрывались в машине.
И все же Торбэка не покидал страх. По возвращении домой он закрывал комнату на ключ и каждый раз подолгу молился.
Но вскоре страх прошел. Юкико неожиданно вышла замуж и бросила работу в приюте. Возможно, она не очень любила Торбэка. Да и на что она могла надеяться? Их любовь всегда будет запретной, ведь Торбэк католический священник, и ему запрещено любить женщину. Как бы там ни было, Юкико быстро исчезла с горизонта Торбэка.
Торбэк благодарил бога, что опасность миновала. И он решил, что никогда больше не позволит себе вступить в опасную связь с женщиной. Но, вкусив запретный плод, он уже тянулся к нему невольно. Ну, а если он не будет переступать последней черты? Ведь тогда это не грех?
И Торбэк снова стал приглашать молодых воспитательниц на ночные прогулки. Одним он лишь горячо пожимал руки, других целовал и лишь очень податливых заключал в объятия. Если он замечал, что девушка явно смотрит на него не как на священника, а как на мужчину, то становился смелее. При каждом удобном случае он ловил воспитательниц и тискал. Но дальше этого ни с кем не заходил.
Вскоре Торбэка назначили казначеем церкви. Его предшественник по какой-то причине был переведен в другую церковь. Поначалу Торбэк растерялся, он совершенно не имел представления о кассовых операциях. И вдруг какие-то книги, банковские счета…
Одновременно с новым назначением Торбэка каноник Билье и отец Городи познакомили его с одним неизвестным ему человеком, оказавшимся его соотечественником. Незнакомца представили как специалиста по импортной торговле.
