Джеймс Паттерсон - Гонка на выживание
На Пятьдесят второй улице было темно. Несмотря на усталость, я не мог поверить, что этот тяжелый день окончился так быстро. Очевидно, время летит, когда ты не развлекаешься.
Еще я не мог поверить, что клуб «Двадцать одно» будет работать этим вечером. Богатые, красивые люди толпились на тротуаре, с нетерпением дожидаясь возможности войти. Может быть, убийство послужило дополнительной приманкой.
Управляющий беспокойно помахал мне рукой, дожидаясь разрешения убрать ленту, ограждающую место преступления. Минута молчания по его убитому служащему истекла. «Вот тебе и почтение к покойному, — подумал я. — Толстый полицейский в белом комбинезоне убрал с дороги твой труп, и заведение с прискорбным равнодушием продолжает работать».
Я наблюдал, как управляющий комкает желтую полицейскую ленту, спеша войти под навес. «Может, ее повесят над стойкой к другим игрушкам, — усмехнулся я напоследок. — Вклад Нью-Йоркского полицейского управления в образ жизни богатых и знаменитых».
И пошел прочь, вспоминая, где поставил машину.
Глава двадцать первая
Тот факт, что комиссар Дэли для этого задания выбрал именно меня, прочно засел в сознании. По дороге домой я в тысячный раз подумал об этом. Я чертовски нервничал из-за этого дела. Скорее всего мы схватим этого типа, тем более если он продолжит свои преступления.
Но проблема именно в том и заключалась. Сколько людей могут погибнуть до того, как мы его схватим?
Положение у меня было очень трудным. Улик пока совсем мало. Но я не мог подвести комиссара и город.
Когда я открыл дверь квартиры, в нос ударил сильный запах лизола, напомнив о проблемах, ждущих меня в этом мире.
— Папа, папа, смотри! — закричала Фиона. Ее косички мотались туда-сюда, когда она бежала ко мне, размахивая долларом, который я оставил под подушкой. И обняла меня, едва не свалив с ног. — Зубная фея не забыла! Пришла все-таки!
А где-то читал, что восьмилетние девочки уже не интересуются игрушками — им нужны только косметика, одежда и электроника. Но Фиона, на радость мне, еще верила в волшебство. Я тоже обнял ее, и все мое беспокойство улетучилось. По крайней мере я хоть что-то делал правильно.
Фиона потащила меня в гостиную, я увидел швабру, пластиковое ведро и задумался, как Мэри Кэтрин провела свой день. Мне ли жаловаться? Как ни скверны мои будни, ее — и того хуже.
Секунду спустя она вошла и поспешила к швабре. Но я перехватил рукоятку, а другой рукой указал на лестницу, ведущую на третий этаж, в ее квартиру.
— Иди, отдыхай, Мэри. Я сделаю все необходимое. Тебе нужно приятно провести время с кем-то достаточно взрослым, чтобы голосовать на выборах. Это приказ.
— Майк, ты только что вернулся и должен немного отдохнуть, — запротестовала она. — Я могу задержаться на несколько минут.
Мэри Кэтрин потянула швабру к себе, но я держал крепко. Мы стали вырывать ее друг у друга, ведро опрокинулось, и вода растеклась по полу.
Не знаю, кто первый из нас засмеялся, но через секунду мы оба хохотали вовсю.
— Пол придется вытереть, — наконец сказал я. — И в последний раз приказываю тебе как полицейский покинуть эту квартиру. А то надену на тебя наручники.
Мэри Кэтрин внезапно перестала смеяться Выпустила швабру и торопливо отвернулась, как в тот раз, когда мы коснулись друг друга в кухне. Теперь она определенно покраснела.
— Я имел в виду… не это, — сдержанно пояснил я.
— Майк, день был тяжелым. Завтра будет такой же, поэтому давай немного отдохнем.
Она пошла к лестнице, потом остановилась и постукала по стопке бумаг на журнальном столике:
— Тебе это будет полезно узнать. Доброй ночи.
Я подумал, что устанавливаю личный рекорд по количеству попаданий впросак перед женщинами за один день. Решил приписать это усталости. Или, может, у меня тоже начинался грипп.
Я посмотрел на бумаги, оставленные Мэри Кэтрин, — подробная компьютерная распечатка, медицинская карта моей подвергнутой карантину семьи. Кому нужно какое лекарство, сколько, когда. Я удивленно покачал головой. Эта женщина делала невозможное.
Может, спросить у нее, где находится псих-убийца?
Глава двадцать вторая
Выходя из ванной в своей квартире, Учитель вытирал полотенцем мокрые волосы и замер услышав странный звук за окном спальни. Отогнув пальцем штору, он выглянул.
Внизу на Западной Тридцать восьмой улице кучер вел под уздцы серую, унылую лошадь в соседний, превращенный в конюшню дом. Рядом находились грязный гараж такси и пункт обналичивания чеков со стальными решетками на окнах и вечными осколками битого стекла на тротуаре под ними.
Учитель усмехнулся. Угол Тридцать восьмой улицы и Одиннадцатой авеню слишком грязный и захудалый даже для Адской кухни. Может, он ненормальный, но все-таки любил это место. По крайней мере здесь все было подлинным.
Опустошенный после выброса адреналина, он лег на тренажерную скамью возле кровати. На штанге было два блина по сто восемьдесят фунтов. Он легко снял ее с опор, опустил на грудь и полностью выжал, проделав это десять раз с замедлением, от которого горели мышцы и на глаза наворачивались слезы.
«Вот теперь гораздо лучше, — подумал он садясь. — Ну и день. Ну и день, черт возьми».
Он смочил тряпку, положил ее на лоб и снова лег на скамью. Наступило время бездействия — можно заняться чем угодно, например, включить телевизор в ожидании, когда мама и папа придут с Работы.
Разминка помогла сжечь немного нервной энергии, и прохладная влажная тряпка действовала облегчающе. Он закрыл глаза. Приятно немного вздремнуть перед ужином. Проснется он свежим, готовым к очередной фазе.
Но едва он стал засыпать, громкий взрыв смеха и монотонный ритм рэпа заставили его сесть снова. Он раздраженно подошел к окну и отдернул штору. В ярко освещенном, незанавешенном верхнем окне склада на другой стороне улицы маленький азиат фотографировал двух высоких, тощих белых девиц в длинных платьях. Девицы начали танцевать, как помешанные, под бессмысленный речитатив рэпера Кертиса Джексона, хвастающегося, что он сводник.
Что за черт? Совсем недавно в этом здании был склад, где безногий толстяк по имени Мэнни держал тележки, с которых торгуют горячими сосисками. А теперь это ателье мод? Ну и район, черт возьми.
В первую иракскую кампанию он служил в разведвзводе морской пехоты, им выдали экспериментальное, похожее на базуку оружие, именуемое МШО[3]. Оно было снабжено снарядами с новой термобарической взрывчаткой. Выпускающие в воздух легкую дымку газа за микросекунды до воспламенения термобарические снаряды могли не только превратить в пар кирпичную кладку, но и выжечь весь кислород в зоне взрыва.
Сейчас Учитель отдал бы все что угодно за такой снаряд. Он даже ощутил покалывание в указательном пальце, вспомнив ощущение выстрела такими боеприпасами. Представил на месте этого здания дома, которые лично уничтожал огненным шаром и ударной волной, снесшими бы несколько верхних этажей.
Но у него было много другого оружия — полдюжины пистолетов, «МАК-9», боевой обрез «кольт АР-15», гранатомет «М203», набор глушителей. Позади них ровными рядами стояли картонные коробки с патронами. С полдюжины осколочных, дымовых, ослепляющих и оглушающих гранат лежало в большой коробке под его рабочим столом, будто ящик смертоносных яиц.
Однако нет. Убивать всякого раздражающего идиота — все равно что гасить мочой извергающийся вулкан. Надо придерживаться плана, уничтожая тех, кого нужно.
Учитель вошел в комнату, обставленную как кабинет, сел на антикварный стул от «Поттери Барн» и включил настольную лампу с зеленым абажуром. Стену за письменным столом полностью закрывали карты метро и улиц, фотографии вестибюлей домов и станций метро, взятая в раму афиша фильма «Лучший стрелок» с Томом Крузом. Портреты Марка Аврелия, Генри Дэвида Торо и Трэвиса Бикла из фильма «Таксист» были приклеены скотчем поверх титров. На столе лежали старые блокноты с мраморной бумагой, портативный компьютер и полицейский сканер, соединенный с магнитофоном. Рядом находился массивный рабочий стол — такие в халтурных фильмах полицейские забирают после налета.
На столе стоял телефон с автоответчиком. В последнее время он почти не проверял сообщений. Но сейчас удивленно вскинул брови. Тридцать шесть сообщений? Не может быть.
И тут он вспомнил, где должен был находиться утром. Да, теперь понятно. Когда он назначил эту встречу, она казалась бесконечно важной. Но после боевого крещения о ней можно было не думать.
Эта мысль улучшила настроение. Улыбнувшись, он стер сообщения, не прослушивая их, и вернулся в спальню. Вставил расслабляющий компакт-диск в плейер и включил его.
Звук волн, ласково плещущихся о берег, и негромкие крики чаек заглушили рэп, несущийся с другой стороны улицы. Он снова лег на скамью, резко поднял сокрушительный вес и опустил штангу на грудь.
