Евгений Сухов - Криминальный репортер
— Скажите, — спросил я обоих, когда у камеры загорелся красный глазок, показывая, что она работает, — вам этот человек знаком?
— На Петруху похож, — сказал Гриша. — Но не он.
— Не он? — переспросил я Васю.
— Не, — ответил тот. — Хотя похож.
— Вы уверены, что этот человек не Петруха? — обвел я взглядом обоих выпивох, стараясь скрыть накатившее разочарование. Столь красиво построенная версия лопнула, как мыльный пузырь.
— Да не он это! — отмахнувшись, уверенно сказал Гриша.
— Точно, не он, — подтвердил Вася. — Но — по-о-охож.
— Василий, а вы не вспомнили, в котором часу покинули квартиру Санина в тот день, когда вы вместе с ним выпивали? — задал я вопрос, убирая фотографию.
— Точно не знаю… Что я, на часы, что ли, смотрю! Но был уже вечер, это точно, — ответил Вася и вопросительно посмотрел на Гришу.
— Это так? — посмотрел я на него тоже и поднес ко рту Гриши микрофон.
Гриша покосился на него и ответил:
— Да, от Санина мы ушли вечером часов в семь-восемь.
— А кто первый ушел?
— Он, — Гриша качнул головой в сторону Васи. — Он сказал, что ему пора домой. Он был совсем пьяный.
— А вы с Петрухой, выходит, остались? — спросил я.
— Да, — ответил Гриша. — Мы остались.
— И что вы делали? — задал я новый вопрос.
— Мы остались допивать водку, — произнес Гриша. — Из четвертого пузыря. Не пропадать же добру!
— Из четвертого? — вскинул голову Вася. — Откуда взялся четвертый пузырь-то?
— Так Петруха потом бегал, — посмотрел на друга Гриша. — Просто ты уже хороший был и ни хрена не помнишь.
— А-а, — протянул Вася обиженно с таким видом, как будто всем налили по стакану, а ему только три четверти…
— А много еще оставалось водки? — посмотрел я на него.
— Да так… — отмахнулся Григорий. — По полстакана на рыло.
— А я чо, отказался пить? — вмешался в разговор Вася, удивленно посмотрев на Гришу.
— Ты не соображал уже, — отмахнувшись, ответил ему Гриша. — Мы с Петрухой уговаривали тебя остаться. Мол, допьем водку и вместе почапаем, но ты уперся: надо, мол, домой, и все тут. Дескать, жена меня ждет. И ушел…
— Странно, — в задумчивости произнес Вася. Когда же это такое было, чтобы от водки отказался!
— То-то и оно, — сказал Гриша. — Но ты когда упрешься, особенно когда сильно выпивши, то все. Как танк. С места тебя не сдвинешь.
— Это да, — согласился Вася и печально поник головой. Очевидно, ему стало жалко, что он тогда не остался с Гришей и Петрухой…
— Хорошо, — подвел я черту под судьбою четвертого пузыря. — Вы допили водку, а что дальше-то было?
— Покурили малость, — сказал Гриша. — А что еще делать-то?
— А дальше?
— Тоже пошли по домам…
— А кто ушел первый: вы или Петруха? — задал я главный вопрос нашей беседы.
— Я, — не очень уверенно произнес Гриша. — Кажись.
— А точнее? — попросил я.
— Ну, я тоже был хорош, — ответил Гриша.
— Это я понимаю, и все же? — требовательно произнес я.
— О! — Гриша встрепенулся и победно посмотрел на меня. — Вспомнил! Мы пошли вместе, но Петруха вдруг вернулся и сказал, чтобы я подождал его на улице.
— А зачем, объяснил…
— Не помню, — ответил Гриша.
— То есть он вам не сказал, зачем ему нужно было вернуться к Санину? — спросил я.
— Может, и сказал. — Гриша снова, похоже, что-то вспомнил. — Точно! Петруха так и сказал: дескать, ему нужно вернуться к Игорю Валентиновичу, чтобы… Подожди, мол, меня на улице.
— А для чего остаться-то? Чтобы поговорить о чем-то? Чтобы попросить автограф? — немного разнервничался я.
— Он сказал «чтобы» и поднял палец, — сказал Гриша.
— Вот так? — я нервно сжал кулак, поднял указательный палец вверх и приблизил его к лицу мужика.
— Так, — кивнул Гриша.
— И вы подождали? — задал я новый вопрос.
— Да, — ответил Григорий и задумался. — Но, кажись, не дождался…
— Так вы дождались или не дождались Петруху?
— Н-не помню, — ответил Гриша. — Мы сколько выпили…
— Ясно, — подытожил я. — А Санин изрядно был выпивши?
— Ну, он еще до нас был малость датый, — ответил Гриша. — Но когда я уходил, на ногах он стоял нормально вроде…
— Понял, — подвел я итог уже всей нашей беседе. — Спасибо за помощь. Если вдруг понадобится, можно будет еще к вам прийти?
— Подходи, — разрешил Гриша, ухмыляясь. — Таксу ты уже знаешь… — он посмотрел на Васю, и тот согласно кивнул:
— Тыща… Без проблем!
* * *Кафе «Мечта» на Садовнической — скорее, ресторан, нежели кафе. Дорогонько, конечно, но разик-другой в месяц посетить это заведение вполне позволительно. Мы выбрали зал поменьше, уселись на диванчики друг против друга и сделали заказ из пары салатиков и по фирменному блюду. В иное время можно было бы разместиться на большой летней веранде, но нынешняя весна не похожа на классическую. Какая-то скандинавская, что ли…
Разговор начали, когда нам принесли заказ. И то не сразу, поскольку оба были голодны, усиленно налегли на мясо. Первым начал Коробов…
— Значит, ты ведешь собственное расследование убийства Санина? — хмыкнув, спросил Володя.
— Я лицо подневольное… Поручили, и веду.
— Особой исполнительностью, насколько мне известно, ты никогда не отличался, — наполнил фразу иронией Володя. — Выслушивал распоряжения начальства, истово кивал головой и делал серьезные глаза, соглашаясь для видимости, еще и верноподданнически каблуками щелкал, а сам делал все по-своему.
— Есть такое, — с легкой улыбкой признался я. — Но иначе же не интересно… А что, это было действительно убийство? — спросил я в свою очередь.
— Мы классифицируем случай как «нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть человека», — сухо ответил Коробов, как отвечают работники пресс-служб на вопросы журналистов.
— Потому что после нанесения удара по голове Санин был еще жив?
— Да, — коротко ответил мой университетский товарищ, отрезав от мяса еще маленький кусочек.
— И его потом кто-то добил… — продолжил я.
— Похоже, — нехотя произнес Коробов.
— А почему он не кричал, не звал на помощь? — спросил я.
— После того, как его ударили и он на время лишился чувств, ему заклеили скотчем рот, — ответил Володя. — Так что сам понимаешь: промычать еще что-то можно, а вот крикнуть в полный голос — нельзя…
— Про скотч официально установлено?
— Да, — снова коротко ответил Коробов.
— Понятно, — я отхлебнул из фужера минералки. — Но ты сам говоришь — убийство? А это совсем другое, нежели пьяное выяснение отношений и «нанесение тяжких телесных повреждений»…
— Все указывает на то, что убийство замышлялось заранее, то есть было тщательно спланировано, — сказал Володя. — Отсюда и скотч, и отсутствие следов. Все тщательно стерто. Стерильно! Если, конечно, не считать потоков крови… После бытовухи, как правило, следы остаются, даже если их и пытались уничтожить…
— А следы должны быть, — уверенно сказал я и демонстративно посмотрел в сторону.
— Почему? — попытался поймать мой взгляд Володя, что у него не получилось.
— А когда было совершено убийство? — ответил я вопросом на вопрос. — Что говорит заключение?
— Я и так тебе много уже сказал, — ответил Коробов немного обиженно.
— Но я дал вашему управлению мужика в кепке, — парировал выпад. — Кстати, что с ним? Дает показания?
— Ищем, — коротко ответил Коробов. — Так почему же в квартире Санина должны были остаться какие-то следы? И какие? — поймал, наконец, мой взгляд Володя и строго посмотрел на меня.
— Ты не ответил, когда убили Санина, — выдержал я его взгляд.
— Медицинское заключение гласит: время убийства — от шести до девяти часов вечера, — неохотно ответил Коробов.
— А о чем еще гласит медицинское заключение? — мягко и ненавязчиво поинтересовался я.
— Ты мне не ответил, почему в квартире Санина должны были остаться следы? — спросил Володя, уже имея на то полное основание. — Ты знаешь что-то конкретное?
— Знаю… Потому что чуть ранее и в означенные медицинским заключением часы Санин пил на своей квартире водку с тремя мужиками, — сказал я и победно посмотрел на собеседника.
— Что за мужики? — стараясь не выказать особого интереса, спросил Володя Коробов.
— А что еще написано в медицинском заключении? — не собирался отвечать первым я.
Следователь Главного следственного управления по городу Москве Коробов какое-то время молчал. Очевидно, прикидывал, можно ли говорить то, что он намеревался сказать. А потом, правильно решив, что сказанное им сейчас мне, так или иначе, но все равно в скором времени станет известно ушлым московским журналистам либо через доктора, проводившего вскрытие, либо через других работников управления, ответил:
