Евгений Сухов - Подставная дочь
– Да. Это было бы просто отлично! – обрадовался я и продиктовал Мутозиной вопросы, которые меня интересовали. Когда я озвучил вопрос о его отношениях с женой, она спросила:
– А это зачем?
– Ну, насколько мне известно, Василий Николаевич был поборником семьи и семейных ценностей, – быстро ответил я, чтобы у Эммы Григорьевны не успело возникнуть подозрение, будто в данном вопросе содержится какой-либо подвох. – Но у них с Алевтиной Павловной детей не было. Почему? Как складывались отношения в их отдельно взятой семье? Ведь зрителю всегда интересно нечто личное, когда рассказывается о конкретном человеке такого масштаба, как Василий Николаевич…
– Ну, хорошо, – согласилась Мутозина. – Еще вопросы?
– Больше вопросов нет, – сказал я и осторожно добавил: – Пока. Но хочу вас предупредить, Эмма Григорьевна, что один-два вопроса все же могут возникнуть по ходу нашей беседы.
– Я вас поняла, – ответила Мутозина. – Что ж, смотря какие это будут вопросы. И право отвечать на них или не отвечать я оставляю за собой. Это вас устраивает?
– Вполне.
– Тогда до завтра. Жду вас завтра, скажем, в три часа в нашем офисе. Знаете, где он находится?
– В Камер-Коллежском переулке. Двухэтажный особняк прямо напротив здания суда, так?
– Так, – ответила Эмма Григорьевна, и в трубке раздались гудки.
Глава 5. Непроходимый бабник, или Верный муж, примерный семьянин
Под утро я чертовски замерз. И проснулся, когда не было еще и семи.
Какое-то странное нынче лето. Вчера еще за окном было около тридцати градусов, а сегодня на градуснике красный столбик едва дотягивает до пятнадцати.
Сон прошел, и я был вынужден встать, умыться и, естественно, выпить для бодрости чашку кофе.
Сегодня, до интервью с Эммой Мутозиной, было бы неплохо побеседовать с Эдуардом Юрьевичем Григорянцем. Неужели он тоже станет требовать у меня перечень вопросов, которые я намерен ему задать, чтобы тщательным образом подготовиться к ним? А может, с ним лучше поговорить без камеры? Тогда он будет более откровенным. Ведь эта Эмма Григорьевна, похоже, не станет со мной откровенничать ни на камеру, ни без нее. Та еще штучка!
Пожалуй, так и поступлю – представлюсь Григорянцу журналистом, пишущим большой очерк о Василии Масловском. Или даже книгу. Дескать, собираю материал о выдающемся человеке и гражданине, безвременно закончившем жизненный путь и почившем, как и положено мужчине-борцу, на поле битвы. Битвы за справедливость…
В девять часов пять минут я позвонил в канцелярию института. Коротко представился и попросил соединить меня с Григорянцем. Мне ответили, что его нет и сегодня не будет. Домашний телефон его мне не дали. Равно как и сотовый. Мол, не положено.
Пришлось отыскать домашний телефон Григорянца в справочнике. Позвонил. Сказал, что собираю материал для книги о Василии Николаевиче Масловском и хотел бы по этому поводу встретиться.
– Хорошо, – ответил мне приятный мужской голос. – Приезжайте.
– Куда? – уточнил я.
– Ко мне домой. – И Эдуард Юрьевич без всяких обиняков продиктовал свой адрес.
Жил он недалеко от Садового кольца, поэтому минут через сорок я уже входил в его квартиру.
– А что вас конкретно интересует? – спросил Григорянц, когда мы уселись на кухне и я достал диктофон.
– Собственно, мне бы хотелось получить о нем максимум информации, – не соврал я.
– А с кем-нибудь еще вы уже беседовали о Василии? – поинтересовался Григорянц.
Всегда считал, что врать – это последнее дело, а потому честно ответил:
– Во второй половине дня у меня назначена встреча с Эммой Григорьевной Мутозиной. Она с самого дня основания Общероссийской общественной организации «Контроль народа» является бессменным замом Василия Николаевича. Вы ее знаете?
– Знаю немного, – с затаенной усмешкой проговорил Григорянц.
– А так вы – первый, с кем я беседую о Масловском, – посмотрел я на своего собеседника. – Ведь я только начал собирать о нем материал.
– С чего же мне начинать? – встретился со мной взглядом Эдуард Юрьевич.
– С вашего знакомства с Василием Николаевичем, – сказал я и включил диктофон.
– Мы познакомились с ним в восемьдесят седьмом году, – начал Григорянц. – Вместе поступали в архитектурный институт. На один факультет и в одну группу. Быстро познакомились, сошлись. Мы оба увлекались графикой, так что общий интерес нас сблизил еще больше. Ко второму семестру, как это обычно водится, наша группа разделилась на отдельные группки. Наша состояла из семи человек: Вася Масловский, Ильдус Низамов, Гарик Шалевич, Петя Волков, Настя Васянина, Аля Семенчук и я. Мы всегда держались вместе, и в стенах института, и вне его стен. Все праздники, какие-то вылазки на природу, в кино или в театр – всегда в этом составе. Если кто-то из нас семерых не мог принять участие в каком-либо общем веселье, по болезни или по семейным обстоятельствам, то веселье откладывалось до того момента, пока нас опять не станет семеро. Вот так мы дружили… – Григорянц вздохнул и улыбнулся: – Хорошее было время… Все было впереди!
– Понимаю, – отозвался я.
– Конечно, понимаете, – кивнул мне Эдуард Юрьевич. – Вы ведь тоже были студентом… Мы помогали друг другу во всем. И это было нам не в тягость. Знаете, – как-то печально посмотрел он на меня, – сейчас, если кто-то просит меня помочь, даже весьма близкий человек, мне все же становится как-то жалко и времени, и денег, если у просящего нужда именно в них. Тем более что не сразу-то и отдают… А если о помощи просит просто знакомый, то я, скорее всего, попытаюсь отделаться от него с наименьшими потерями для себя. А тогда… Попроси меня тогда Вася или Петька Волков снять последнюю рубашку и отдать ему – снял бы, не задумываясь, и отдал бы без малейшего сожаления… Или если мне вдруг понадобились бы деньги, ребята собрали бы мне необходимую сумму, не требуя возврата. Так однажды со мной и случилось: мне нужно было позарез восемьсот рублей. Знаете, что за сумма это была в конце восьмидесятых? – посмотрел на меня Григорянц.
– Нет, не знаю. Вернее, не помню, мал еще был, – ответил я.
– Это были большие деньги. Зарплата инженера едва ли не за полгода…
– Ого! Это солидно.
– Вот именно, ого! – назидательно поднял указательный палец вверх Григорянц. – А ребята собрали мне эти деньги за два дня. И ни разу не потребовали вернуть долг. Сам им постепенно отдавал по порядку: сначала Петьке, потом Альке, потом Ильдусу, Ваське… Вот какие мы были друзья. Теперь все как-то не так. – Эдуард Юрьевич снова вздохнул. – Я тут однажды ехал на маршрутке… Смотрю, на одной остановке пара входит, парень и девушка. Ну, явно влюбленные. Так нежно смотрели друг на друга. За руки держались. А когда к ним кассир подошла, то билет за проезд они покупали каждый за себя. Такая вот нынче любовь и дружба…
– Я такое тоже имел возможность наблюдать, – заметил я. – И меня тоже покоробило.
– Вот! Покоробило! Самое то слово… Меня сейчас многое коробит. Но, – Эдуард Юрьевич виновато посмотрел на меня, – мы немного отвлеклись… Итак, у нас в группе сложился свой особый коллектив. Очень дружный. Многие даже завидовали нашей дружбе. А потом, это было уже на третьем курсе, она дала трещинку… Мы, я и Вася, влюбились в одну девушку. Правда, и раньше мы оба оказывали ей внимание, но до изъявления чувств как-то не доходило. А тут – прямо накрыло обоих. Не знаю, как Васька, а я так думать ни о чем не мог, кроме как о ней. Из-за этого даже учиться стал хуже. Она мне улыбнется – и я счастлив. Улыбнется Ваське Масловскому – и все, на душе мрак, и жить уже вроде бы незачем. На Ваську тогда многие девушки заглядывались. И он в этом смысле время даром не терял. Веселый был парень, балагур, хохмач. Вот он этим Алевтину и взял…
– В смысле – «взял»? – не понял я.
– В том смысле, что они поженились, – пояснил Эдуард Юрьевич, – в самом конце третьего курса.
– А Алевтина – это Алевтина Павловна, вдова Василия Николаевича? – наконец догадался я, кто такая эта Алька.
– Да, – кивнул Григорянц. – Так вот, поженились они. Я места себе не находил, хотел даже из института уйти, чтоб их обоих не видеть, но Васька отговорил. И из компании нашей они с Алькой не ушли. Так до самого окончания института мы вместе и проучились. А потом меня и Василия взяли на работу в тогда еще АО «Моспроект», правда, в разные мастерские. Через год Василий предложил мне организовать собственное архитектурное бюро на правах малого предприятия. Я согласился. Написали устав, собрали все бумаги, которые тогда требовались, наскребли на уставный фонд, Васька сунул на лапу, кому надо было, и мы открылись, сделавшись учредителями малого предприятия «Архитектурное бюро «МаГ». Ну, Масловский – Григорянц. Поначалу работали вдвоем. Потом стали принимать к себе таких же выпускников архитектурного института, какими были сами. С нами сотрудничали и кое-кто из «Моспроекта». Поэтому и заказы были, и деньги пошли. А как только на нашем счету стали появляться деньги, к нам пришли два представителя из братвы и предложили свои услуги…
