Евгений Сухов - Подставная дочь
– А ты не верь всему, что говорят, – заметил парню мужчина лет сорока с большим хвостиком, в клетчатой рубашке с оторванным воротником и большой шишкой на лбу. – Дым был? Был. Густой дым, валил, как из трубы. А дыма без огня не бывает. Я вот слышал, что дело совсем не в напряжении, – обратился мужчина уже ко мне.
– А в чем? – спросил я его.
– Стрелка новая не сработала, – заговорщицким тоном произнес он. – Говорят, мля, она там вообще проволокой была замотана. Проволока порвалась, вот первые вагоны с рельс и посходили. Вот сегодня техника какая, мля. На грани фантастики…
– Вот власти все и свалят на стрелочника, как всегда, – раздался возмущенный голос откуда-то сбоку. – Или на машиниста. Типа, человеческий фактор…
– А машинист разве жив? – обернулся на голос мужик в клетчатой рубашке с оторванным воротником.
– Да, говорят, жив…
– Какое там! От вагона ничего не осталось!
– Это все дьяволы, что под землей живут. Они во всем виноваты. Машинист их увидел, вот и затормозил от страха… – услышал я дребезжащий старческий голос.
– Какие еще, мля, дьяволы, дед? – возмутился мужик в клетчатой рубашке. – Нет там никаких дьяволов. Только крысы большие.
– Есть! – уверенно произнес тот же старческий голос. – Они под землей живут и на свет никогда не выходят. Сеют зло и ужас…
– Псих старый! – сплюнул мужчина.
– А первый вагон вы видели? – подала голос пожилая женщина. – Его прямо в гармошку сложило. Как консервную банку. Из чего щас вагоны делают? Из жести?
– Точно, из жести! – поддакнул кто-то. – На качество же всем наплевать, теперь всех только деньги интересуют…
– Верно! – присоединился к разговору молодой мужчина в футболке. – Что это за вагоны такие? Едешь – все трясется, бросает тебя из стороны в сторону, двумя руками за поручни надо держаться, чтобы не упасть. Такое ощущение, что вот-вот корпус вагона от колесной тележки оторвется на хрен. Я как-то позвонил на «горячую линию» Метрополитена, говорю, делать надо что-то. А меня спрашивают: а вы что, дескать, крупный специалист по вагонам? Нет, не крупный, отвечаю. А мне и говорят, что, мол, вагоны и пути полностью соответствуют техническим нормам и допускам и чтобы я не в свое дело не лез и предоставил специалистам решать, что нормально, а что – нет…
– Верно. А поговорить в вагоне и вовсе невозможно, грохот стоит, как в преисподней. Орать нужно, хотя человек от тебя всего лишь в полуметре стоит. И то ничего не услышит.
– Я тут как-то у дочери в Вене была, так там совершенно другие вагоны, из стороны в сторону не бросает, и грохота никакого, хоть шепотом разговаривай, и чистота, как в операционной.
Люди возмущенно загудели, и я снова обратился к пожилой женщине:
– Значит, в вашем вагоне погас свет, а потом произошло задымление, правильно?
– Правильно, – ответила она.
– А дальше что было? – незаметно придвинул я к ней микрофон. – Паника была?
– Да нет, особой паники вроде бы и не было. Двери нашего вагона заклинило, пришлось их ломать. Ну, выломали мужчины двери, и мы стали выбираться из вагона. Раненых было очень много. Кто-то шел сам, кого-то несли подоспевшие уже пожарные и санитары. Потом появились эмчеэсовцы, отцепили задние вагоны, стали заниматься первыми тремя, что сошли с рельс. Первый вагон был искорежен сильно, прямо страшно смотреть. Там, наверное, мало кто выжил… А мы пошли по рельсам к выходу. И вышли… – Она вздохнула и замолчала.
А люди, между тем, продолжали выходить из метро. На тех, кого выносили на носилках, было страшно смотреть. Совсем рядом молодая девушка заплакала навзрыд, склонившись над носилками, на которых лежала окровавленная женщина. Ее быстро внесли в «Скорую помощь», и она, запустив сирену, укатила вместе с рыдающей девушкой…
Недалеко послышался звук вертолета. Потом прилетел еще один. Оба сели где-то совсем поблизости, на Кутузовском проспекте.
Подъехал черный «Мерседес» с мигалкой. Следом за ним черный джип с охраной. Из лимузина вылез сановник, к которому подошел выросший, словно из-под земли, полковник полиции.
Важный человек посмотрел в нашу сторону. Следом за ним посмотрел на меня и Степу полицейский полковник и согласно закивал важному человеку, явно с ним соглашаясь…
– Все, Степа, сворачиваемся, – произнес я, наблюдая за полковником. – Бери аппаратуру и дуй в машину.
Степа мгновенно исчез, а следом за ним пошел к машине и я.
Полицейский наряд направился к нам, явно с враждебными намерениями.
Еще секунда, и они сорвутся на бег.
Добравшись до машины, я буквально вбросил себя на сиденье и крикнул нашему водиле:
– Гони!
Второй раз что-либо говорить ему надобности не было: Степаныч возил нас со Степой весьма часто, а потому через мгновение, взвизгнув шинами, мы сорвались с места, а еще через пару мгновений уже мчались по Кутузовскому проспекту в сторону Садового кольца…
Неужели объявят план «Перехват»?
– Отличный будет репортаж, – похвалил меня шеф, отсмотрев привезенный нами со Степой материал. – А как идет дело с расследованием убийства председателя «Контроля народа» Масловского?
– Пока никак, – честно ответил я. – Правда, кое-какие зацепочки имеются… Но об этом пока рано говорить.
– Все-таки, что именно?
– Та-ак, побеседовал с одним человеком из Главного следственного управления. Кстати, – добавил я, – они там, в управлении, сами зашли в тупик, и кроме председателя организации «Против коррупции» генерала Манаева, у них, кажется, никаких подозреваемых больше и нет…
– Это все, что тебе удалось накопать? – удивленно поднял брови шеф.
– Пока все. – Я тоже удивленно поднял брови. – А разве это не вы поручили мне заняться аварией в метро? С утра этим я и занимаюсь. И, по-моему, репортаж неплохой будет.
– Но это вовсе не значит, что… – Шеф запнулся и замолчал. – Хорошо, дальше аварией будет заниматься Катя. А ты…
– Нет, шеф, на аварию нужен мужик, там не все так просто, – перебил я его. – Куча версий, в них надо будет разбираться, анализировать, сопоставлять. Надо еще хоть что-то понимать в технике. Катя – хорошо, а вот Петя Воловик – будет лучше.
– Возможно, ты и прав, – посмотрел на меня шеф. – Аварией будет заниматься Петр Воловик. Расскажи ему все, что видел, что не вошло в кадр и что ты сам об этой аварии думаешь. И начинай плотно заниматься убийством председателя Масловского. Это важно!
– Понял. Ну, так я пошел?
– Куда? – снова посмотрел на меня шеф.
– Заниматься убийством Масловского.
– Держи меня в курсе, – напутствовал он меня, и я пошел домой. Заниматься делом Масловского.
Итак, у меня уже имелся план, составленный сегодня утром. И первым пунктом в нем было выявить любовные связи покойного Масловского, если таковые, конечно, имелись. И попытаться найти среди этих связей Лиду.
С чего начинать? Поговорить об этом с его вдовой? Пожалуй, здесь нужно проявить деликатность. Узнав о цели моего визита, Алевтина Павловна либо тотчас выставит меня за дверь, либо попросту не станет разговаривать.
Секретарь Шишканов? Так он уже ответил следователю Главного следственного управления, что о любовных связях своего босса ни шиша не знает. А если и знает, но не хочет говорить, то с какого перепугу он расскажет о любовницах Масловского мне, раз не рассказал о них следователю на официальном допросе?
Все-таки тут следует заходить с какой-то другой стороны. Интересно, а что пишут о Масловском в Интернете?
Я открыл официальный сайт Общероссийской общественной организации «Контроль народа». Нашел рубрику «Руководство», потом другие сайты, в которых упоминался Василий Николаевич Масловский, его деятельность и биографические данные. И вот что я накопал…
«Масловский Василий Николаевич. Родился в 1968 году в Москве в семье инженеров. Дед – участник Великой Отечественной войны, полковник и орденоносец. Умер уже давно.
В 1992 году Василий Масловский успешно окончил Московский архитектурный институт (МАрхИ). Работал в АО «Моспроект», параллельно основал вместе с Э. Ю. Григорянцем, другом и сокурсником, архитектурное бюро «МаГ», название которого состояло из первых букв фамилий основателей бюро – Масловского и Григорянца. Они на правах партнерства и возглавили архитектурное бюро.
В «Моспроекте» Масловский проявил себя отличным специалистом. Неоднократно поощрялся почетными грамотами, в том числе и от Государственного комитета Российской Федерации по вопросам архитектуры и строительства.
В 1999 году Василий Николаевич Масловский стал работать в Департаменте муниципального жилья и жилищной политики в Правительстве города Москвы. В том же году сделался заместителем начальника Управления регистрации прав и сделок с жилыми помещениями с одновременным избранием народным депутатом Моссовета.
Защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию по архитектуре и строительству и, неожиданно для многих, магистерскую диссертацию по нравственному богословию.
