Лариса Соболева - Оберег от порочной любви
– Думай сколько угодно, но у меня раздельное питание: рыба отдельно, а пирог – к чаю.
– Извини. – Тори взяла пирог и отправила в мусорное ведро.
– Но теперь рыба пропахла ванилью, – возмущенно сказал он. – Крошки. И на гарнире.
– Нет проблем.
Рыба с гарниром последовали за куском пирога, а Тори вновь уселась за стол, как показалось Роберту, отсутствуя, хотя преданно смотрела на него, подперев подбородок кулаком. Все, что так или иначе мешает его стабильности, вызывает у него раздражение, он быстро забывает, что сам напакостил, и если к нему предъявить претензии, то их число составит миллион. Глядя перед собой на пустое место, где должна стоять тарелка, Роберт нахмурил брови, а это второй маленький признак большого недовольства, и произнес:
– Вообще-то, я еще не позавтракал.
– Нет проблем.
Она взяла чистую тарелку, механически положила кусок жареной рыбы и риса, не забыла полить соусом, поставила перед мужем. Роберт начал есть, озадаченно поглядывая на жену, которая снова как будто была здесь, и в то же время далеко отсюда.
– Почему ты не ешь? – спросил он.
– Не хочется.
Внутри Тори что-то слегка подломилось, непривычное ощущение тревоги вытеснило остальные чувства, привнеся взамен синдром ожидания. Так она определила свое состояние: синдром ожидания. В результате появилась несвойственная ей рассеянность. Главное, не знала, чего ждать и откуда, следовательно, не могла выстроить линию защиты, хотя от кого и почему она должна защищаться?
– Нет, с тобой что-то не так, – вывел он.
– Не с той ноги встала.
– Это поправимо. Пойди приляг и встань с нужной. – Он изволил пошутить. – Мне пора. Сегодня я...
– Задержишься на работе.
– Приду раньше, – надулся Роберт. – Перестань меня подначивать.
Иногда его очень задевало ее неадекватное отношение к его похождениям. Лучше б она поскандалила, по крайней мере, тогда стала бы понятней. Друзья уверяли, ему повезло с ней, да Роберт и сам так считал, но разве это нормально, чтоб жена сквозь пальцы смотрела на «задержки» и отлучки мужа? Подобные мысли – яд, а он не склонен отравляться, посему быстро находил удобный вывод: мол, Тори не хочет расшатать их крепкий брак. А что – крепкий, замешан на любви и товариществе, поэтому Роберт, сколько б ни было у него связей на стороне, ни за что не расстанется с Тори.
– Ты забыла меня поцеловать, – напомнил он.
– Наклонись.
Пришлось наклониться, хотя ритуал провожания установила она и сама же неукоснительно его исполняла, доведя до автоматизма. Но сегодня Тори принудительно чмокнула Роберта в щеку, значит, точно встала не с той ноги, что со всяким случается. Но это скоро пройдет, тогда он и сообщит ей о надвигающейся «командировке».
Тори ждала почту, с опаской и вниманием просмотрела ее, но ни извещения, ни письма, вопреки ожиданиям, не получила. Она готова была к выходу, бросив газеты на стол, села в машину и поехала к бабуле, обещавшей найти платежки.
8
У Брасовых уклад заведен с точностью до наоборот. Увалень Юра отличался миролюбивым характером, но исключительно потому, что ленив. Зинулю не переспоришь, не вдолбишь, что ночь он провел в машине с водителем, потом поехал на работу, а тратить нервные клетки – себе дороже. Второй день жена не разговаривала с ним, ее малопривлекательные губы превратились в тоненькую ниточку – до такой степени она их сжимала, видя Юрика. Но скоро ее терпение лопнет, стены сотрясет сумасшедший ор, нашпигованный упреками и обвинениями. Зато на людях она слаще патоки.
Угораздило же его жениться на середнечке. Зинуля не блистала красотой и в юности, с возрастом, который не так уж велик, стала безусловной посредственностью, не располагающей к нежностям – это мягко говоря. Усыхала. Должно быть, от злобы и зависти. Теперь он на собственном опыте знает, как ошибаются мужики, беря в жены серенькую мышку! Думают, она будет хорошей матерью и хозяйкой, верной супругой без особых запросов, станет стоять у плиты, готовясь встретить трудягу мужа и с благодарностью взирать на него, как на домашнее божество. Но кто мог предвидеть, что из славненькой девчушки выродится министр землетрясений? Кто мог знать, что непривлекательность некоторые компенсируют умствованием, сомнительным всезнайством, амбициозностью и тривиальным хвастовством, а слово «мало» станет ее генеральной линией? Мало денег, мало места в доме, мало почета, мало шуб, мало... мало... мало... Короче, из «мало» сделать «много» обязан Брасов, но потребности-то женушки неиссякаемы.
Вот такие невеселые мысли навеяла злющая рожица жены за завтраком в пятницу, а еще он, грешным делом, подумал: как Зинуля не подавится куском, заработанным им? Не завести ли любовницу. Кстати, идея неплохая – с любовницей по крайней мере он всласть отыгрался бы, если б имел кого на примете. Но кандидатур нет, хочется, чтоб хотя бы чуточку нравилась.
Посмотрев на часы – это должно быть сигналом для Зинули, мол, ухожу, можешь начинать землетрясение (как правило, она портит ему настроение перед работой), Брасов встал из-за стола. Землетрясения не случилось, ну и прекрасно.
Он и не подумал изменить маршрут, может быть, его подсознание жаждало встречи с девчонкой, чтобы распознать: кто она на самом деле. Второй день ее не было у киоска, и это не принесло облегчения.
Вечером, набрав продуктов в супермаркете – на носу девять дней, помочь некому, а в руках много не унесешь, приходится по частям закупать, – и расплачиваясь в кассе, Наталья опять увидела ее. Не заметить старуху в траурном одеянии невозможно, она выделялась именно черным цветом, как бельмо на глазу. Сначала на кладбище чуть не налетела на нее, вчера старуха фланировала у школы, сегодня в магазине объявилась, стояла у стены за кассами, наверное, ждала кого-то. Видимо, она тоже узнала Наталью, так как уставилась на нее. Нет, это, скорее всего, случайность, потому что, когда Наталья, механически забрасывая в пакеты продукты, не спускала с нее глаз, она никак не показала, что видит ее, смотрела, как смотрят в пустоту, а не на живого человека.
Она прошла мимо, старуха проводила ее равнодушным взглядом. Кажется, бабка только сейчас вспоминала, где видела женщину в терракотовом жакете. Горе сближает, очевидно, поэтому Наталья слегка улыбнулась ей, но в ответ – ни намека, что старуха заметила маленький знак внимания.
В троллейбусе она забыла о ней, просмотрела список, вычеркивая то, что куплено. Как быть со спиртным и минеральной водой? На плечах не притащишь, только за несколько ходок, надо бы попросить тех, у кого есть машина. Позвонила Брасову:
– Юр, ты не поможешь закупить спиртное и воду на поминки? Не хочу брать в магазинах около Лешкиного дома, в мелких точках одну отраву толкают, надо в солидном месте покупать.
– Помогу, хотя сейчас отравы и в солидных магазинах полно. Тебе когда?
– Когда будешь свободен.
– Ну, сам я не стану таскать бутылки, водителя пришлю. Назначай день и время.
– Завтра вечерком. У меня вторая смена, уроки закончатся в пять.
– Завтра в пять Игорь будет у школы.
– Спасибо, Юра, к тебе одному можно смело обращаться и не получить отказа. Ты-то придешь в воскресенье?
– А как же.
– Своей Зине скажи...
– Сама ей позвони.
– Хорошо, позвоню.
Наталья догадалась: у Брасова со стервой Зинулей очередная размолвка. А она теперь с Лешкой не поссорится и не помирится, не заснет у него на плече, прижавшись крепко-крепко, не будет тешить себя надеждами, что он в конце концов созреет и предложит жить вместе. Так ведь предложил! Никогда Наталья не была так близка к цели, но потеряла ее безвозвратно. Она могла бы еще родить, а что – вполне, некоторые за сорок рожают и не боятся. Но теперь на себе можно поставить большущий жирный крест, в этом возрасте и с ее принципами с мужчинами легко не сходятся, к тому же, надо отдать должное, она далеко не мечта поэта, заурядная со всех сторон. Вот так в тридцать семь все закончилось. От пессимистичных мыслей навернулись слезы.
В Лешкиной квартире Наталья переложила скоропортящиеся продукты в холодильник, остальное на полки. Посидела на кухне и выкурила сигаретку. В прихожей постояла, но так и не зашла в комнаты, хотя нужно было взять деньги. Там все напоминает о Лешке. Вряд ли когда-нибудь она сможет находиться здесь одна, для нее балконная дверь всегда будет западней, куда угодил Лешка. Наталья ушла.
Изучила ведь Роба от и до. Тори до смешного знакомы бегающие глазки, суетливость, ложная рассеянность, за всеми этими признаками стоит банальная ложь. Но что-то сдвинулось в ней. Пока она не задумывалась – что именно, просто сказала себе: не хочу. Собственно, кто предписал ей закрывать глаза на «шалости» Роба? Не сама ли прикинулась слепой? Ее позиция странная и неадекватная, главное, ничем не объяснимая. Если б Тори полностью зависела от мужа, боялась его потерять, любила бы до беспамятства – тогда понятно. Но у нее огромный дом, в котором живет одна мама, кстати, не жалующая зятя; есть собственные деньги, полученные от отца по наследству, даже собственное предприятие на паях с матерью, куда заглядывает она раз в месяц, да и то, чтоб повидаться с родительницей. Изредка Тори разбирается в бумагах, помогая матери выкрутиться из скользких обстоятельств, она же юрист по образованию. На ценных советах деятельность заканчивается. Так какого же черта она терпит блудливого мужа? Впрочем, не терпит, а проявляет снисходительность. Ради чего?
