Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман
– Я намерена инвестировать средства в вашу фирму, – твердо сказала она.
– Но…
Старая леди пресекла все протесты стальным взглядом.
– Последний совет, который вы мне дали, – довольно резко сказала она, – был не слишком хорош. Думаю, с этим вы согласитесь. На этот раз, мисс Локхарт, я собираюсь поступить со своими деньгами, как сама считаю нужным. И мне кажется, что «Гарланд и Локхарт» обеспечат куда более надежное вложение, чем любая транспортная компания.
Возражения ее не интересовали совершенно. Если женская эмансипация что и значит, заявила мисс Уолш, так это право одной женщины поддержать работу другой любым доступным ей способом, и она ничего больше не желает слышать по этому поводу.
Вместо дальнейших дискуссий они разделили ланч из супа и сыра и поболтали о Кембридже. И расстались лучшими друзьями.
Джим провел три недели в кровати. Во время спасательной операции он серьезно повредил себе ногу, и теперь доктор подозревал, что хромота может остаться на всю жизнь. Джим проводил время (в свободной комнате дома Тремблера Моллоя в Ислингтоне) за чтением сенсационных романов; припадками ярости из-за скудости их сюжетов; попытками написать свой собственный; припадками ярости и рваньем написанного; вырезанием и собиранием игрушечного театра, который он выклянчил у Салли; попытками сыграть сюжет маленькими картонным фигурками; припадками ярости из-за их скверной игры; попытками написать шесть разных писем леди Мэри и выбрасыванием написанного; ворочаньем в кровати; выбрасыванием одеял; потением от боли и исследованием сокровеннейших глубин своего словарного запаса с целью как можно эффективнее проклясть сложившееся положение вещей. Исследования были столь результативны, что от них краска на стенах шла пузырями.
В конце концов он бы наверняка написал годное письмо леди Мэри, если бы через пару недель после возвращения в Лондон его не настигла весточка от Маккиннона.
Тот решил перебраться вместе с женой в Америку. Там он сможет совершенствовать свое искусство в более свободном и прогрессивном окружении, чем могли ему обеспечить английские мюзик-холлы, а также исполнять свои обязанности женатого человека без препятствий, доселе загромождавших его жизненный путь. Так он, во всяком случае, изложил суть дела.
Джим показал письмо Салли.
– Интересно, насколько парня хватит? – кисло проворчал он. – Нет, я ничего не хочу сказать: под конец старый Маккиннон показал себя на высоте. Он очень помог тебя оттудова вытащить. И даже золота не попер, хотя мог бы – и раньше непременно так бы и поступил. Ну, что ж, удачи ему. Но если паразит будет с ней плохо обращаться…
Он никак не мог взять в толк, как Маккиннону удалось убедить эту прекрасную, мечтательную, трагическую девушку разделить жизнь фокусника из варьете… и, если уж на то пошло, как отреагировал папочка, когда его поставили перед фактом.
Впрочем, у лорда Уитэма и других проблем хватало. Вскоре до него дошло, что Беллман всю дорогу знал о замужестве леди Мэри и просто подначивал его сознаться – как и то, что он ни за что не сознался бы и никогда не получил денег, которых просил за дочь. Его поймали в ловушку, обложили со всех сторон. Признай он, что знает о браке, и он потерял бы беллмановские деньги; а не признай – и его обвинили бы в заговоре с целью сокрытия факта двоемужия. Лорд Уитэм честно не мог решить, какой исход был бы хуже. Единственный шанс был притвориться, что ему ничего не известно ни о каком браке, и надеяться, что новость о нем как-нибудь сама собой просочится наружу – и поскорее. А тем временем он постарался бы стать таким незаменимым для Беллмана, что положению в фирме уже ничего бы не угрожало.
Однако лорд подозревал, что вся его полезность для Беллмана – в любом случае дело прошлое. Того, что обсуждалось на заседаниях совета, он в упор не понимал; все знакомства для финансиста уже организовал, да и то влияние, которым он некогда пользовался в государственном аппарате, на глазах утекало сквозь пальцы.
А потом случился инцидент в Барроу. В финансовом мире гибель Беллмана произвела сенсацию. Хотя расследование постановило ее случайный характер, все равно поползли слухи, что катастрофа на предприятии «Полярная звезда» стала непосредственным итогом нарушений на других его заводах, которые как по заказу выплыли на свет. Некий мистер Уиндлшем, как сообщалось, активно помогал властям в расследовании. Акции «Полярной звезды» стремительно рухнули. В то же самое время – наверняка чисто по совпадению – ряд правительственных чиновников спешно подали в отставку или были по-тихому освобождены от занимаемых должностей. В газеты попало на удивление мало. Вскоре после описываемых событий фирма окончательно схлопнулась. Сразу за ней последовало банкротство лорда Уитэма.
В таких обстоятельствах отъезд в Америку с Маккинноном, пожалуй, был наилучшим выходом для леди Мэри – к такому, во всяком случае, выводу пришел Джим и пожелал ей всяческой удачи.
Дизайнеры и инженеры «Полярной звезды» нашли себе работу в других компаниях. Кто-то пошел работать на «Армстронга и Викерса», известных производителей вооружений, но чертежи саморегулятора Хопкинсона они с собой не взяли. Поговаривали, что кто-то проник на фабрику и уничтожил всю документацию по этому проекту. Сам производственный комплекс открылся вновь – в качестве кооперативной велосипедной мануфактуры, но преуспеть ей не удалось, так как у работников банально не хватило капиталов. Производство снова продали, и оно вернулось к изготовлению паровозов, на чем и преуспело.
Как только Джим смог встать, он похромал с палкой наружу, нашел омнибус на Стретем и отправился с визитом к Нелли Бадд.
Она уже оправилась после нападения – не без помощи сестры, Джесси, – хотя выглядела теперь гораздо худее и растеряла добрую часть прежней жизнерадостности. При виде нее, Джим похвалил себя за каждый тумак, отвешенный Саквиллю и Харрису. Джесси вернулась на север, сказала Нелли, а она сама собирается распродать здешнее имущество и тоже последовать за ней. Со своими разногласиями они, в общем, разобрались. В любом случае она уже подустала от этих медиумских игрищ. Надо будет совсем выздороветь, а там они с сестрой сделают номер с чтением мыслей и будут опять колесить по мюзик-холлам. Джим сказал, чтобы они вели себя поаккуратнее.
Шло время.
Постепенно Салли осознала, как тонко и многослойно на самом деле работает мироздание: что ничего не бывает просто и ясно… и что все причудливым образом окрашено иронией.
Взять хотя бы Изабель Мередит. Два существа, которых Салли любила больше всего на свете, Чака и Фредерик, оба отдали за нее жизнь. У Салли были все основания сопротивляться этим воспоминаниям, но она не стала. Все, что она чувствовала по этому поводу, была жалость.
Или вот фотография. За долгие годы Фредерик сделал несколько портретов Джима, гораздо больше – Салли, и, разумеется,
