Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман
Маккиннон трудился в самой гуще, бок о бок с Джимом. Хвост демонической энергии Джима, казалось, зацепил и его, и теперь он работал, плюя на боль, изнеможение и опасность. Пару раз Джим бросал на него взгляд и кивал с мрачным одобрением, словно шотландец был теперь равен ему, словно прошел какую-то генеральную проверку.
Дождь уже начал ослабевать, когда они нашли Салли под углом рухнувшей крыши.
Кто-то из рабочих «Полярной звезды» закричал, наклонился низко, потом замахал руками, показывая на часть завала, которую они еще не трогали. В мгновение ока нашлись лишние руки. Длинный фрагмент деревянной балки удержал на себе часть обвалившейся стены; мало-помалу, кусок за куском каменный и железный мусор, давивший ее вниз, сняли и безопасно передали по цепочке прочь.
Джим присел на корточки, нагнулся как можно ближе и потянулся в завал, коснувшись ее руки. Светлые волосы веером раскинулись у его ног, все в пыли и грязи. Салли лежала совсем тихо.
Потом ее веки встрепенулись. В тот же миг Джим нащупал ее запястье: пульс бился ровно и сильно.
– Салли! – другой рукой он смахнул пряди с ее лба, наклонился и приник щекой к щеке. – Салли, давай, девочка, уже все в порядке. Мы сейчас тебя вытащим. Давай, милая, у нас много дел дома…
– Джим? – прошептала она, открыла глаза, но тут же снова закрыла, так в них бил свет.
Но она увидела его – увидела и услышала, и пальцы сжали ему руку.
– Ах, ты чертова глупая корова! – прошептал в ответ Джим и сам потерял сознание.
Глава двадцать третья. Сад
Выжила Салли только потому, что стояла в проходе, а Беллман, по счастью, не закрыл заднюю дверь. Первая ударная волна выбросила ее вон из вагона, а когда рвущиеся боеприпасы разнесли котел, на что она, собственно, и рассчитывала, Салли уже была вне досягаемости.
Беллман погиб мгновенно: то, что от него осталось, нашли уже утром.
Салли сильно тряхнуло, но за исключением нескольких синяков и растянутого запястья, она осталась совершенно невредима. Алистер Маккиннон телеграфировал Чарльзу Бертраму, который прибыл на место еще до вечера и тут же взял на себя командование, распорядившись, чтобы Джима снова отвезли к доктору и вправили ему ногу; найдя врача для Салли и организовав расследование обстоятельств несчастного случая.
Ибо это, без сомнения, был несчастный случай. Газеты сообщили, что мистер Беллман, владелец завода, проводил для гостя экскурсию, когда непредвиденный отказ предохранительного клапана привел к опасному росту давления в одном из котлов. Ни о каких боеприпасах не упоминалось, как и о том, что на самом деле производили на предприятии. Все выглядело как обычный инцидент на производстве – к сожалению, окончившийся трагедией в виде гибели известного работодателя и благодетеля местной общины, по которому в приходской церкви отслужили мемориальную службу.
А Салли уехала обратно в Лондон.
И понемногу вернулась к жизни.
Первой и самой настоятельной из проблем был бизнес. Ее собственные документы лежали в полной безопасности у мистера Темпла, но от «Гарланда и Локхарт», этого живого, растущего организма, который она так любила, остались одни руины. К счастью, она возобновила страховку всего за пару месяцев до событий, так что восстановить капитал будет нетрудно. Да только дело в том, что бизнес – это не только капитал и имущество. Салли нашла дешевую студию в Хаммерсмите и засадила штат за работу, платя им жалованье из собственных денег, пока доходы не возрастут достаточно для нормальных зарплат. Она дала рекламу во все газеты, пообещав, что все заказы будут исполнены не более чем с недельной задержкой; купила новую студийную камеру, напечатала фирменных бланков и набрала заказов. Она договаривалась, одалживалась, брала нахрапом и измором, подкупала и нанимала, доводила работников до изнеможения – но это сработало. Не успел истечь месяц, как фирма снова начала набирать обороты. Салли только надеялась, что прогресс уже не остановить: ее собственные средства стремительно иссякали.
Однако хуже утраты бизнеса был удар, который обрушился на беднягу Уэбстера. Все, чего он достиг, работа всей его жизни, прекрасные и невосполнимые образы, запечатленные на стекле и бумаге, – все исчезло бесследно, будто его и не было. Словно он прожил свои шестьдесят лет на белом свете, и так ничего и не сделал.
Салли беспомощно наблюдала, как он крутится в безжизненной ежедневной рутине, а вечерами отправляется на покой в компании бутылки виски. Она знала, что Уэбстер замешан из крутого теста – но знала и то, что он любил Фредерика как сына, которого у него никогда не было. И да, она могла только гадать, что значила для него потеря дела всей жизни.
Но самой серьезной проблемой оказалось помещение. Студия в Хаммерсмите была крошечная: ее хватало только на самые элементарные портреты – да и место вышло не ахти. Ближайшее помещение под магазин удалось отыскать только в трех улицах оттуда, в довольно запущенном доме, и такое неудобное разделение двух половин бизнеса доставляло решительно всем уйму хлопот. А если заняться поисками места получше и потом еще переездом – выйдет простой: все это время фирма не будет зарабатывать ни пенни.
Днем Салли еще как-то удавалось задвигать эту проблему подальше, но ночью та упорно нагоняла ее. В темноте Салли вообще становилась другим человеком: тонкокожим, загнанным; она лежала без сна и плакала или шепотом разговаривала с призраками. С одним-единственным призраком.
Как-то утром, как только позволили дела, она села на поезд до Кройдона и явилась с визитом к мисс Сьюзан Уолш.
Старая леди как раз вела частный урок, когда прибыла Салли, но оказалась так потрясена обликом гостьи, что отослала ученицу, велев той прийти попозже. Она усадила Салли у камина и вручила бокал шерри. Замерзшая, усталая, но благодарная, та подала ей в ответ чек на отвоеванную у Беллмана сумму – и сразу после этого разразилась слезами, сама на себя за это негодуя.
– Мое дорогое дитя! – всплеснула руками мисс Уолш. – Да что только свалилось на вас?
Час спустя она уже была в курсе всего. Когда история подошла к концу, она только ошеломленно покачала головой. А затем взяла чек и положила его Салли
