Таинственная четверка - Татьяна Викторовна Полякова
– Изложите ваше дело и…
– Не вижу смысла излагать его тебе. Скажи-ка, батя твой отбыл на задание, но уже пару дней не выходит на связь?
Взгляд молодого человека испуганно замер.
– Вы не представились…
– Значит, я прав, – кивнул Вадим. – Мы, так сказать, коллеги. Расследовали одно небольшое происшествие в Мальцеве и там, в гостинице «Лилия», познакомились с твоим родителем.
В этот момент за дверью послышались шаги, и в кабинет не вошла даже, а ворвалась женщина лет пятидесяти. Высокая, худая, в костюме ярко-красного цвета и туфлях на высоченных каблуках. Седые волосы она не красила, стригла коротко, взгляд ее маленьких темных глаз был внимателен и враждебен.
– Он звонил? – резко спросила она.
Сергей покачал головой, женщина нахмурилась и уже собралась покинуть нас так же стремительно, как и вошла, но тут заговорил Вадим:
– Если вы имели в виду господина Пырьева…
– Допустим, – произнесла она, приглядывалась к Воину.
– Тогда есть смысл остаться и кое-что обсудить.
– Что?
– В Мальцево он отправился, выполняя ваше задание?
Глаза дамы в красном полыхнули гневом, и обрушить его она собиралась на Антона, тот втянул голову в плечи и пробормотал:
– Я ничего не говорил.
– Да неужели? – Она резко опустилась в кресло. – И откуда же тогда они это узнали?
– В качестве жеста доброй воли коротко поведаю о причине нашего появления здесь, – сказал Вадим с усмешкой. – Вы немного опоздали к началу нашего разговора, – повернулся он к женщине. – Так вот, мы с Пырьевым коллеги и встретились в Мальцеве.
– Их эта сука наняла! – вскочила женщина. – Ты что, не понимаешь?
– Какую суку вы имеете в виду? – ласково спросил Вадим. – Софью Богданову? У нас на ее счет есть кое-какие соображения. Хотите объединить усилия? Или мы приехали напрасно?
Женщина вновь опустилась в кресло и посмотрела на Антона, теперь скорее нерешительно, точно спрашивая его совета.
– Итак, Сергей Борисович выполнял ваше поручение, – продолжил Воин как ни в чем не бывало. – Мы расследуем подозрительную смерть одного местного жителя, то есть подозрительной она пока кажется только его родственнице. Приехали в Мальцево и остановились в гостинице «Лилия», где и познакомились с ее хозяйкой и господином Пырьевым. Его поведение показалось нам… скажем так… немного странным, и, узнав о его неожиданном отъезде, мы решили проверить, добрался ли он домой.
– Он уехал из Мальцева? – быстро спросил Антон. – Когда?
– Нам сказали, позавчера утром. Но мы не поверили.
– Почему?
– На связь он перестал выходить на несколько часов раньше, так? – вопросом на вопрос ответил Вадим. – Последний звонок был вечером?
– Да, – сглотнув, произнес Пырьев-младший.
– И уезжать Сергей Борисович не собирался? Но покинул гостиницу в большой спешке, забыв бинокль.
– И… и что вы об этом думаете?
– Ничего хорошего, если честно. Однако, чтобы максимально точно ответить на этот вопрос, я должен знать, что за задание было у Пырьева.
– Я им не верю, – заявила женщина и перешла практически на шипение, повернувшись к Антону Сергеевичу. – Вы не имеете права распространяться о расследовании. Только посмейте и…
– Мадам, – мурлыкнул Вадим, как умел делать лишь он. – Человек не выходит на связь двое суток. Сынуле пора обращаться в полицию. И первый вопрос, который там зададут, будет о профессиональной деятельности родителя. А ваша тайна перестает ею быть. Я достаточно ясно все объяснил?
– Откуда мне знать, что вы не заодно с этой мерзавкой?
– Действительно, откуда? – призадумался Воин. – Вам остается поверить нам на слово. В качестве ответной любезности мы помогаем вам установить истину, то есть ответить на вопрос, что случилось с Сергеем Борисовичем.
Антон поерзал, отводя взгляд от дамы в красном.
– Знаете, что я думаю? – сказала она. – Я пошлю вас к черту, и Антон Сергеевич вас тоже пошлет, он ведь не хочет, чтобы их бизнес сошел на нет из-за того, что кое-кто не умеет держать язык за зубами. Но как только я отсюда уйду, вы ему позвоните, и он вам все выложит.
– И правильно сделает, – перебил Воин. – Не хотелось бы повторяться, но ему в любом случае придется все рассказать в полиции.
– Хорошо, – кивнула женщина. – Тогда я сама… Я, Нестеренко Ирина Викторовна, наняла Пырьева, чтобы найти моего пропавшего больше года назад брата, Богданова Николая Викторовича.
– И вы предположили, что ваш брат может находиться у своей бывшей супруги Софьи Богдановой?
– Почему же бывшей? Они не развелись. Она сбежала от него вместе с сыном. Не знаю, как она вообще терпела его столько времени, – вдруг махнула рукой Ирина. – Брат у меня – редкий мерзавец. Мало его покойный отец бил. Мать жалел. А та за Кольку горой. Ее любимчик. Учиться он не может, потому что здоровье слабое, а учителя придираются. Худо-бедно девятилетку окончил. Но работать ему здоровье тоже не позволяло. Это я как проклятая училась, работала с первого курса, еще и родителям помогала. Что в нем Сонька нашла, до сих пор понять не могу. Ну, прям любовь-любовь у них была. Мать обрадовалась, девка хорошая и вроде меня прирожденная лошадь, которая всю жизнь пахать будет. Она и пахала. Братец пил, Сонька на двух работах вкалывала, а он ее еще и колотил. С норовом у меня братец. Один раз так избил, что выкидыш случился, а Венька, это племянник мой, заикаться стал. Ему тогда лет шесть было. Деваться Соньке особо некуда, она из деревни, мать умерла, отец на другой женился. Вряд ли бы обрадовался, свались она ему на голову. Я думала, так и будет терпеть. Либо дождется, что он ее убьет и мальчишка сиротой останется. А она удивила. Собрала манатки и уехала, наплевав на квартиру, на работу… на все. Видно, здорово припекло.
Она замолчала. Чувствуя, что пауза затягивается, я спросила:
– И что было дальше?
– Дальше? Запил брат. Пил горькую, пока квартиру не спустил, то есть и потом, конечно, тоже пил, но тут по-особенному. Мамка его, как всегда, жалела: жена-негодяйка бросила. А я поздно спохватилась, задавшись резонным вопросом: а на что, собственно, он пьет, если Соньки нет и денег ему взять негде? Сначала подумала – мамка пенсию ему отдает, оказалось, квартиру продал. Нашлись умельцы, помогли. Жену с ребенком выписали, согласие Соньки состряпали… Само собой, денежки быстро кончились, и заявился он к матери. А куда еще? Она его приняла. Когда я у нее синяк заметила, пробовала вразумить, но материнская любовь слепа. Короче, мать я взяла к себе, во-первых, жалко, во-вторых, от греха подальше, не то запросто могли и второй квартиры лишиться. Дом, где я живу, с закрытым
