Григорий Глазов - Смерть не выбирают (сборник)
– Владимир Александрович, я к вам, – сказал Джума.
Усов вытер грязные ладони о брезентовый передник, спросил удивленно:
– По каким делам?
– Давайте отойдем в сторонку, – предложил Агрба. Его одолевало недоумение: грузчик, грязный, небритый, алкаш, от которого за пять метров дуло перегаром, от имени Кубраковой, как сотрудник института, приходил к Ставицкому за бериллием? Какая-то нелепость! – Владимир Александрович, я из милиции. Мы сейчас проверяем некоторые заводы, расход у них металла, сказал Агрба.
– Ну а я-то при чем? Вот интересно! – Усов достал из мятой пачки сигарету без фильтра, закурил. Несмотря на серое испитое лицо с провалами худобы на щеках, улыбка его оказалась доброй, по-доброму смотрели и карие воспаленные глаза. – С металлом дела не имею. Помидоры, баклажаны, капуста, слива, яблоко – это пожалуйста.
– А по нашим данным вы были на авиаремонтном заводе, приходили за бериллиевой бронзой.
– За чем? За чем? За какой бронзой? Это когда же?
Агрба назвал месяц, день и час.
– Это кто-то балду вам придумал про меня. Пошутили с вами. Я в ту пору и в городе-то не был. В Закарпатье мы ездили за черешней вчетвером. Вон, хоть у Степки спросите, вместе мы ездили. Да всех хлопцев спросите! Эй, Степан, иди-ка сюда, тут смехота! – Усов оглянулся, позвал кого-то. Но человек, грузивший ящик, отмахнулся.
– А вы такую знаете – Кубракова Елена Павловна? – спросил Агрба.
– Это кто же? Не, не слыхал. Что за дамочка?
Агрба уже понял, что никогда Усов не звонил Ставицкому и не был на авиаремонтном. Тут, возможно, другое. И он спросил:
– Владимир Александрович, а где ваш паспорт?
– Черт его знает. Дома где-то валяется. Я про него не вспоминаю, на кой он мне ляд, кому предъявлять? Головкам капусты?
– А у вас его никто не брал?
– Брать? – вспоминая, он смешно наморщил нос. – Кто-то брал, сдается… Кажется, сосед мой, "Проба", Женя Королец. Это кличка у него такая. Для чего брал – не помню, давненько было.
Агрба понял, что развивать тему паспорта не надо, и сказал:
– Недоразумение значит, кто-то напутал про бронзу и про вас, извините, – и улыбнувшись во весь рот, Агрба удалился. – Поехали в управление, – сказал он сержанту, водителю милицейского "уазика". Джума намеревался провести несложную операцию – поподробней выяснить, кто такой Королец. Фамилия и имя известны, адрес тоже, как сказал Усов – сосед…
37
Я не боялся, если даже Скорик заподозрит, что я занимался недозволенным – разыскивал майора Агеева. Нет у него ни доказательств, ни свидетелей. Я преподнесу ему в невинной форме ходатайство о необходимости искать Агеева, отклонить его Скорику будет трудно.
В дверях в кабинет Скорика я столкнулся с его женой, кажется, ее звали Катей, и кажется, они не были официально супругами, но меня это меньше всего интересовало. Я поклонился ей, она ответила, затем, сказала шутливо:
– Артем Григорьевич, бланки договоров уже готовы. Когда вы у нас появитесь? Вы уже решились?
– Вот схожу в отпуск, на досуге подумаю, вернусь, а там видно будет, – также шутливо ответил я.
Она кивнула мне и зашагала по коридору, а я вошел в кабинет. Скорик разговаривал с кем-то по телефону. Закончив, посмотрел на меня, особой приветливости в его взгляде я не заметил.
– Слушаю вас, Артем Григорьевич, – все же любезно сказал он, опустив трубку.
Я достал из кейса ходатайство, положил перед ним на стол:
– Тут все изложено, Виктор Борисович, но хотел кое-что устно… Понимаете, я опять размышлял о показаниях Назаркевича по поводу майора Агеева. Вы, разумеется, проделали большую работу, пытаясь разыскать его. Помните, он пообещал Назаркевичу достать декодер, мол, их сотни проходят через его руки. Где у нас могут быть декодеры? И мне пришло на ум: а не на радиотехническом ли имени Щорса?
– А причем здесь майор? – спросил Скорик.
– Там есть цеха, работающие на оборонку. Значит есть и военпреды. А вдруг?
– Мы искали Агеева через наше адресное бюро, он нигде не прописан, возразил Скорик.
В глазах его промелькнула растерянность.
– Многие военнослужащие, работающие в городе, живут в гарнизонных домах, расположенных на территории сельских районов, – тянул я свое. Например, гарнизон в Дольцах, восемь километров от города, а административно он входит в Лубенцовский район.
– Вы все это здесь изложили? – хмуро указал на ходатайство.
– Разумеется.
– Ладно, – он пожал плечами, – почитаю.
Взмокший от беготни по городу, Агрба, не дожидаясь лифта, поднялся к себе, пыхтя, вытащил из тумбочки бутылку минеральной воды и откупорив об угол подоконника, прикрытого шторой, выпил почти всю из горла. А бегал Джума по аптекам в поисках какого-то "бифокола" – уже несколько дней самый младший сын маялся животом и врач сказал, что необходимо это лекарство. Когда речь заходила о сыновьях, об их здоровьи, все остальное в мире переставало для Джумы существовать. "Э-э! Что ты понимаешь! – иногда он говорил кому-нибудь в застольном кругу. – Когда видишь, как продлевается твой род, ветви от твоего корня – одна, другая, третья… За смысл жизни", – и с серьезным лицом он вставал, держа в руках полный фужер вина или водки… Сегодня, наконец, он достал этот "бификол" и был счастлив. Джума позвонил жене:
– Надя! Достал две упаковки!.. Да, уже у меня… Честное слово! Вот они, передо мной, – он погладил коробку с лекарством…
Допив из бутылки воду, Джума закурил и взял листок бумаги, лежавший на столе. Это ребята мои приготовили краткую информацию о соседе грузчика Усова – Корольце.
Итак, Королец Евгений Дмитриевич, 38 лет, ювелир высокого класса, работает в мастерской по улице Сербской. Основная клиентура – обеспеченные дамы, попасть к нему можно только по чьей-нибудь рекомендации. Не рвач, точен в исполнении сроков заказов. Не судим, ни по каким делам, связанным с валютой и драгметаллами, не проходил. По указанному адресу проживает вместе с женой, – экономистом пивзавода и матерью-пенсионеркой. Среди коллег имеет прозвище "Проба"…
"Значит ты не рвач, "Проба", – усмехнулся Джума. – Но рвал по-крупному в другом месте, где драгметаллами и не пахло. Молодец… Однако сгорел на простой бериллиевой бронзе. И ходил за нею по чужому паспорту… от имени Кубраковой… Кто же тебя послал туда?"…
Размышления Агрбы прервал звонок:
– Джума, – в трубке звучал голос Скорика. – Занят?
– Как обычно… Что у тебя?
– Да есть кое-какие новости.
– Что-то ты не веселый.
– Не от чего веселиться… Зайти сможешь?
– Сегодня?.. Я хотел домой, сын болен.
– Хоть на полчаса загляни, я буду долго у себя… Чего-нибудь откопал?
– Откопал, откопал… Ладно, увидимся – расскажу, – он огорченно опустил трубку и подумал: "Сперва отвезу лекарство"…
– Привет, сосед!
– Здравствуй, "Проба".
– Ладно тебе, ты что, мое имя забыл?
– Извини, Женя.
– С работы?
– Откуда же еще…
– Что так поздно?
– Пришло две машины с баклажанами под самый конец дня. Вода есть?
– Есть.
– Помыться хочу, весь провонялся.
– Да, – засмеялся Королец, – по запахам от тебя можно узнать, какие овощи поступили в город.
– Жень, паспорт мой у тебя или ты вернул мне? – спросил Усов.
– Давно вернул. Чего это ты вдруг вспомнил?
– Комедия сегодня была.
– Какая? – насторожился Королец. – Пивка хочешь?
– И сто граммов дашь?
– Дам. Зайдем ко мне?
– Зайдем. А Зина твоя не выгонит?
– Она в командировке…
Вошли. Устроились на кухне. Королец вытащил из холодильника две бутылки пива и поллитровку "Столичной", поставил огурцы, помидоры, открыл банку сайры, нарезал хлеба.
– Закусон годится? – спросил он, наливая Усову водку в высокий фужер.
– Годится. А себе?
– Нельзя. Я в гараж пойду за машиной. Ты пей, – нетерпеливо сказал Королец. – Так что за комедия у тебя была?
– Жень, ты паспорт-то у меня зачем брал? – спросил Усов, кусая малозубыми деснами огурец.
– Надо было одно дело провернуть, а мне под своей фамилией нельзя. Я ведь с золотом работаю. На нас как смотрят? В бинокль – раз с золотом, значит жулик. – Ты пей, не стесняйся, – он снова налил Усову по самый венчик. – Возьми пивка, холодненькое, в самый раз после трудового дня.
Одним движением кинув водку в горло, запив пивом и утерев ладонью рот, Усов принялся рассказывать Корольцу о визите Агрбы.
– Да, неприятно, – стараясь быть спокойным, дослушав, сказал Королец, быстро высчитав, что мент, приходивший к Усову на базу, из уголовки. Ладно, пустяки. Обойдется. Я завтра в отпуск рву, – он встал, вытащил из шкафа четыре бутылки водки – по две в каждой руке, – поставил на стол. Это тебе, Володя. Меня-то месяц не будет. Где достанешь? Возьми, не то засохнешь, пока вернусь.
