Сигнал - Максим Шаттам
Рой пришел позже, чем они ожидали. На нем лица не было.
– Ну как, вы нашли номер? – спросила Оливия, протягивая ему пиво.
Сосед взял ее под руку и отвел в сторону.
Пару секунд он смотрел на нее со странным выражением. Он выглядел еще более изможденным, чем накануне.
– Мне сейчас позвонили из лечебницы, – сказал он. – После нашего визита Миранда Блейн вернулась в палату. С ней обычно не было проблем, так что ее оставили одну. И, кажется, он…
Рой прочистил горло, не находя слов.
– Что? Что случилось? – спросила Оливия, уже предчувствуя, какой будет ответ.
– Она разорвала свою одежду на полосы, по-видимому, зубами и затянула вокруг горла, пока не задохнулась… Когда персонал нашел ее, было уже поздно.
Гостиная пошла кругом перед глазами Оливии.
Она снова увидела черные зрачки, которые посмотрели на нее.
Чтобы передать ей свое послание, Миранда Блейн вынырнула из забытья и подошла слишком близко к реальности.
И не смогла этого вынести.
55
Ночь разом опустилась на город, подобно занавесу, который скрывает сцену со всеми декорациями. Том стоял у застекленного балкона, а снаружи за стеной дождя исчезали очертания сада, сменяясь собственным отражением Тома. Лицо его осунулось, выдавая следы волнений последних дней. Весь вечер он пытался дозвониться до Билла Танингема, предыдущего владельца дома, но безуспешно. Очевидно, адвокат заблокировал его номер. После того, как сделка была совершена, он больше не хотел и слышать о Спенсерах. Избегал ли он неудобных вопросов о том, что скрывалось на Ферме? Или просто был занят другими делами? Том подозревал, что сверни он горы, чтобы дозвониться до Танингема, тот не стал бы обсуждать с ним Ферму. Да и какой адвокат признает, что продал дом со скрытым дефектом? С потусторонним дефектом… Да, они только зря теряли время.
За его спиной на кухне сидел Рой Макдэрмотт с теплым пивом в руке и ходила Оливия, кружа вокруг бутылки вина и все не решаясь выпить. Ей нужен был алкоголь, чтобы немного расслабиться, но материнский инстинкт не позволял ей сейчас находиться в измененном состоянии сознания. Никто не знает, что может произойти. Они должны были быть готовы каждую минуту, и она должна отреагировать мгновенно. Ее пальцы вертели пустой бокал.
На пороге кухни стояла Марта Каллиспер, глядя своими бархатными синими глазами. Густые серебристые волосы, перехваченные тонкой лентой, струились по плечам. Красно-белая рубашка в цветочек создавала странный контраст с ее серьезным видом. Стиснутые губы, скрещенные на груди руки – весь вид экстрасенса выдавал крайнюю сосредоточенность.
– Вы правильно сделали, что позвонили мне, – сообщила она Оливии.
– Женщина покончила с собой из-за нас… – повторяла Оливия, – думаю, что пора что-то предпринять.
– А что вы хотите, чтобы я сделала?
Оливия растерянно развела руками.
– Не знаю, я даже не представляю, что возможно сделать в такой ситуации. Может быть, вы могли бы проверить стены? Если кто-то живет в доме, это можно выяснить?
Оливия чувствовала, что она на грани нервного срыва. Ей слишком тяжело было допустить существование призраков, да еще все навалившиеся переживания. Первой реакцией было полное отрицание. Ей хотелось спрятаться и скрыться от всего внешнего мира. Но она держалась как могла, движимая почти звериным инстинктом. Я львица, которая должна защищать свое логово. Парадоксально, но в их паре именно она была прагматичной и рациональной, а Том витал в своих сомнениях и фантазиях. Оливия же не была готова ничем рисковать. Чад, Оуэн и Зоуи спали на втором этаже. Ни одна мать ни за что не будет легкомысленно относиться к безопасности своих детей. Уж лучше принять версию о призраках и пригласить домой экстрасенса, пусть это и звучит как полный абсурд.
Миранда Блейн не могла покончить с собой просто так, без повода. Их присутствие не могло стать спусковым механизмом. Слова Оливии, которые услышала Миранда, пробудили несчастную. По-видимому, то, что жило в доме и довело до самоубийства ее мужа и дочь, проснулось и могло теперь оказывать свое дьявольское воздействие на новую семью.
– Знаете ли вы, что такое призрак? – спросила Марта Каллиспер с самым спокойным видом. – Не эктоплазма, как в кино, или летающие простыни, как в старых комиксах, но настоящий призрак, след прошедшей жизни, который присутствует в нашем мире. Вам известно, что он на самом деле собой представляет?
Оливия покачала головой.
– Честно говоря, мне кажетя абсурдным, что мы можем это всерьёз обсуждать.
Марта подошла и наполнила пустой бокал красным вином.
– Представьте, что наше тело это сгусток энергий, – объяснила экстрасенс, покачивая бокал в руке. – Они сложны и формируются в течение нашей жизни в соответствии с нашим опытом, нравственными установками, чувствами, радостями и огорчения, воспоминаниями. В результате образуется уникальное и единственное в своем роде сочетание энергий.
– Это как психическая ДНК? – заинтересованно спросил Том.
Марта подошла к нему, все еще держа в руках бокал.
– Именно так, – подтвердила она, открывая раздвижную дверцу на балкон. – И этот энергетический состав определяет нашу личность, помимо тканей, мускулов и нейронов, это квинтэссенция сущности каждого из нас. Наша плоть заключает в себе эту субстанцию, которая обеспечивает нашу уникальность.
Через открытую дверь в кухню дохнуло вечерней свежестью и влагой. Снаружи дождь обильно орошал сад и дальний лес. Марта посмотрела на этот пейзаж, почти невидимый за пеленой дождя, и опустила глаза себе под ноги, на решётку, сквозь которую вода с шумом утекала в канализацию.
– После нашей смерти телесная оболочка разрушается, высвобождая эти энергии, которые растворяются во Вселенной.
На этой фразе она швырнула стакан, который разбился о решетку, а вино смешалось с дождевой водой.
– Вылейте бутылку газировки в океан, эффект будет тот же, – сказала она. – Вода никуда не денется, она продолжит существовать в том или ином виде, но снова собрать ее будет невозможно, даже если процедить весь Мировой океан. После нашей смерти мы перестаем быть этой концентрацией энергии, и составляющие нашего существа смешиваются с мирозданием. Мы больше не индивид, но часть целого. Ничего не исчезает, но наши мысли, сознание – все это больше не сосредоточено в одном человеческом существе, но рассеяно в бесконечности. Приходит конец индивидуальному существованию,
