Сергей Задонский - Посыльный "серой стаи". Книга 1. Гонец из прошлого

В телефонной трубке раздавались короткие гудки, а Кононенко все ещё держал её в руках, рассматривая карточку Нахтигалиева.

Послышались быстрые шаги по винтовой лестнице.

Капитан обернулся и увидел настороженного Малыша, из-за его спины выглядывала взволнованная девушка.

— А мы уж решили, что здесь что-то случилось! — облегченно вздохнула Виктория. И, чтобы разрядить атмосферу, добавила: — А вы, Василий, обманщик — даже не намекнули мне, что вы из милиции.

— Ну, наверное, уже не из милиции, а из полиции, — поправил её Кононенко.

— Из какой же полиции, Интерпола, что ли? — спросила девушка.

— Нет, из полиции нравов. Она недавно у нас создана, и я буду заниматься ловлей проституток, сутенеров и прочей нечисти. Поэтому я и промолчал, чтобы вы, Вика, меня сразу не отшили.

— Конечно, так я вам и поверила! — лукаво улыбнулась девушка. Наверное, разыскиваете какого-то крупного рецидивиста или убийцу, а другим, вроде меня, лапшу на уши вешаете.

— Ну что вы, Вика! Какой же из меня сыщик по крупным делам. Я больше книжный червь. Зато наш лейтенант Малышонок — настоящая гроза криминального мира.

— Понятно, если в таком тоне говорят девушке подобную ерунду, это значит, что она совершенно глупа, — обиделась Виктория.

— Ну что вы, Вика, товарищ капитан совсем не это имел в виду, вступился за своего начальника Малыш.

— Рассказывайте сказки! Понятно, что и вы с ним заодно, — не унималась девушка. Но через пару секунд сменила гнев на милость: — У вас, товарищ капитан, какие-то трудности?

— Да, хотел, чтобы вы мне объяснили некоторые вещи, — начал капитан. Как часто вам попадались такие фамилии, как, например, Нахтигалиев?

— Довольно часто. Это, по-моему, татарская фамилия, — бойко, глядя в глаза Конону, ответила девушка.

— Тогда второй вопрос, — продолжил капитан, — как часто в наше время попадаются татарские или другие фамилии, наподобие Нахтигалиева, у которых имя и отчество чисто русские — Иван Иванович?

— У народов Татарии, Башкирии, Мордовии вообще-то такое не принято. В обычном общении среди русских они в некоторых случаях позволяют себя называть на манер русских имен, но в документах, а тем более паспортах, указывают свои настоящие имена и отчества. А что, вас заинтересовал именно этот случай с Нахтигалиевым? — Вика не отводила глаз от капитана.

— Да, это очень интересный случай. Человек внешне славянского типа имеет татарскую фамилию, а имя и отчество русские — Иван Иванович.

Лейтенант Малышонок, наблюдавший словесную перепалку Виктории и Кононенко и их игру «кто первый отведет взгляд», как в школе, поднял руку и высказал свое предположение:

— А может быть такое: мать этого Нахтигалиева, русская, вышла замуж за, к примеру, татарина. У них родился сын. Естественно, что отец дал ему свое, татарское имя, что в переводе с их языка означало Иван. Но по каким-то причинам семья осталась без кормильца — может, умер, а может, бросил их. Тогда мать записала в свидетельство о рождении русские имя и отчество — Иван Иванович.

— Что вы на это скажете, товарищ капитан? — принимая сторону Малыша, спросила Виктория.

Кононенко опять взял дело Нахтигалиева, пролистал пару страниц и сказал:

— Лопнула ваша версия, лейтенант. В анкете, написанной Нахтигалиевым собственноручно, указано, что он сирота и ничего не знает о своих родителях.

— Значит, фамилию ему дали в детском доме или сиротском приюте, почти в один голос сказали девушка и молодой оперативник.

— Опять не получается. Где вы слышали, чтобы в детдоме русским мальчишкам давали фамилии другой национальности?

Виктория и Малышонок замолчали и, как бы спрашивая, пристально посмотрели друг другу в глаза. Вдруг девушка отвела взгляд. Малыш, залившись краской, сделал то же самое. Пауза стала затягиваться — все продолжали молчать.

Видя смущение молодых людей, Кононенко решил разрядить обстановку.

— Вика, а вы не знаете кого-нибудь из старых работников ЗАГСа или этого архива? Может, они нас немного просветят в этом деле?

— Ой, конечно же, наша Наталья Владимировна. Она уже лет двадцать на пенсии, а все, бывает, приходит сюда. Говорит, что эти бумаги — её жизнь.

— А кто она, Наталья Владимировна? — спросил Кононенко.

— Говорят, что она из бывших дворян, по-моему, графиня или даже княгиня. После революции порвала со своими и стала работать в различных учреждениях Советской власти.

— Так ей, наверное, уже под сотню лет! — изумился Малыш.

— Да, время наложило на неё отпечаток, но только внешне. А внутренне она осталась ещё довольно молодой. Кстати, она говорит, что архивные крысы живут долго, — уколола Виктория Кононенко.

Капитан заметил перемену в настроении девушки и повел разговор дальше:

— И как часто ваша Наталья Владимировна приходит в ЗАГС?

— Не так часто, но, наверное, раз в неделю заглядывает.

— А что она здесь делает? — спросил Малыш.

— Обычно она копается в картотеке в дальнем подвале. Там расположены архивы статистических учреждений царской России. Наталья Владимировна говорит, что хочет знать все о своей семье, родственниках, друзьях и знакомых родителей.

— Не надо было порывать с семьей, может быть, и не было бы такого бардака в стране, — пробурчал лейтенант.

— Это не ваше дело, товарищ лейтенант, — официально оборвала его девушка. — Она, кстати, нисколько не сожалеет о прожитой жизни.

Малыш подумал было, что нужно что-то сказать о старческом маразме, но, видя решимость девушки защищать старушку, не стал этого делать.

— А мы можем с этими бумагами, — Кононенко указал на папку, навестить уважаемую Наталью Владимировну?

— Конечно, — спохватилась Виктория, — она живет совсем рядом, в старом доме, могу вас проводить, — и добавила, — если вы не против, конечно.

…Дверь им открыла маленькая старушка с гордой осанкой. Квартира её была явно переделана: чувствовалось, что когда-то она была огромной, в которой проживали государственные чиновники или купцы царской России. Но оказалось ещё интереснее: в этой самой квартире и родилась Наталья Владимировна, родители оставили девочку в доме со служанкой, а сами уехали после пролетарской революции во Францию. Это Наталья Владимировна выяснила, когда в шестидесятых годах её вызвали в Инюрколлегию и объявили, что она стала владелицей крупного наследства, завещанного ей её родным братом, умершим в Париже и не оставившем после себя наследников.

Советские чиновники уговаривали её сдать большую часть полученных средств в фонд мира или в фонд В. И. Ленина, но согласно завещанию она этого сделать не могла: деньги должны были расходоваться только после пересечения ею «границ капиталистических стран». Поэтому она сразу же попала в разряд «невыездных» и поднадзорных со стороны советских спецслужб.

— Ее брат был мудрым человеком и, не проживая в Советском Союзе, знал сущность советского и партийного чиновника, — закончила свой рассказ Виктория перед дверью Натальи Владимировны.

Старушка оказалась в полном здравии и физически, и умственно. Она проявила поразительную память и, несмотря на свой преклонный возраст, помнила все послевоенные события, которые происходили в ЗАГСе, где она в то время работала начальником архива.

Кононенко и Виктория объяснили ей причину своего визита. Старушка преобразилась:

— Я знала, что ещё пригожусь хотя бы одному человеку, — обрадовано забегала она по комнате. — А то занимаюсь только тем, что подтверждаю некоторым евреям, что их родители лет пятьдесят-шестьдесят тому назад носили иудейские фамилии: Кац, Фридман и тому подобные, а не Иванов, Петров и Сидоров. Хотя в то время они хотели как раз противоположного — порвать со своим еврейским прошлым и стать истинными русскими, — пошутила женщина.

Кононенко, посмотрев на часы, заерзал на стуле: они вместе с Малышом собирались ещё заскочить на вокзал и попрощаться с Квасовым. Это не укрылось от глаз умудренной жизнью женщины:

— Вижу, вижу, молодой человек, мои разговоры ни к чему. Ну хорошо, почему вас заинтересовал этот Нахтигалиев?

Глава 111

Направляя машину в посольство, Михайлов вспоминал предыдущую встречу с Трофимовым.

Зайдя в дом, Игорь Вячеславович проводил Михайлова в свой рабочий кабинет в мансарде, куда гостеприимная Ульяна Генриховна сразу принесла самовар с большим чайником.

— Разговор у нас будет длинным, Сережа, так что для нас он, — Трофимов показал на самовар, — в самый раз будет. Немного позже Валентин Петрович привезет к нам новых гостей.

Сергей не стал расспрашивать, кого ещё в столь поздний час ждет в гости дед Трофим, удобно устроился на диване и приготовился слушать. Игорь Вячеславович, кряхтя, уселся напротив в плетеное кресло-качалку. Он жестом пригласил Сергея налить чаю и угощаться пирогами. В комнату вошла хозяйка и стала прощаться с Игорем Вячеславовичем и Михайловым.