Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле - Хелен Гуда
Глаза франта загорелись.
— Да вы просто ангел-хранитель! — воскликнул он. — Я тут пытаюсь разобраться с показаниями одного свидетеля, так он такое несет, что хоть стой, хоть падай. Может, вам удастся что-то из этого выудить?
— Ангел-хранитель с блокнотом и ручкой наперевес, — подмигнула я, входя в его кабинет. Кабинет, кстати, оказался под стать хозяину: легкий хаос, но с налетом элегантности. Бумаги живописно разбросаны по столу, рядом валяется недочитанная книга по фехтованию, а в углу стоит потрепанный манекен, облаченный в тренировочный доспех.
— Ну, рассказывайте, что у вас тут за головоломка? — поинтересовалась я, садясь напротив франта и готовясь внимательно слушать.
Он, немного смущаясь, начал пересказывать показания свидетеля, щедро приправляя свой рассказ вздохами и закатыванием глаз. Судя по всему, свидетель был еще тот фрукт. То ли сумасшедший, то ли гений, то ли просто фантазер. В общем, идеальный персонаж для мира, в котором женщин принимают за подавальщиц только лишь потому, что они посмели пройтись по коридору следственного управления.
Я внимательно слушала, делая пометки в своем блокноте и пытаясь отделить зерна истины от плевел вымысла. И знаете, что я вам скажу? В этом бреде сумасшедшего что-то было. Какая-то странная логика, какая-то неуловимая ниточка, которая могла привести нас к разгадке. Нужно было только ее найти.
— Знаете, мсье… как вас, кстати, зовут? — прервала я его поток жалоб.
— Арман, — ответил он немного растерянно. — Арман де Ришелье.
— Отлично, мсье де Ришелье, — губы сами расплылись в улыбке. Вот тебе и серый кардинал. — Так вот, мсье де Ришелье, мне кажется, что в этом хаосе есть своя система. Давайте попробуем взглянуть на это с другой стороны.
И мы принялись вместе копаться в этих показаниях, как золотоискатели, просеивающие песок в поисках драгоценных крупиц. Арман оказался довольно сообразительным парнем, просто немного потерявшимся в ворохе информации. Вместе мы смогли вычленить несколько ключевых моментов, которые могли бы помочь ему в расследовании.
— А вы не ошиблись кабинетом, мисс Уилкотт? — в дверях стоял Дюбуа и испепелял меня недовольным взглядом.
— Месье Дюбуа! Вот уж не ожидала вас здесь увидеть, — воскликнула я, стараясь придать своему голосу как можно больше невинности. — Мы тут с мсье де Ришелье увлеченно обсуждаем его… э-э… весьма запутанное дело. Как говорится, одна голова хорошо, а две — это уже целый мозговой штурм. Разве нет, Арман?
Арман закивал с энтузиазмом, словно его только что спасли с тонущего корабля.
— Да-да, месье Дюбуа, мадемуазель Уилкотт просто кладезь гениальных идей. Сам бы я ни за что не додумался.
— Не сомневаюсь, — шипит мой начальник и продолжает испепелять нас взглядом. — Мисс Уилкотт, будьте любезны пройти в мой кабинет.
— Но я еще не закончила здесь, — я мотнула головой на щеголя, который снова кивал и, видимо, был очень доволен тем, что привел Дюбуа в такое бешенство.
Жофрей перевел на меня удивленный взгляд, и его брови поползли вверх, словно гусеницы, готовящиеся к атаке.
— Боюсь, мадемуазель Уилкотт, вам следовало бы заниматься делом графини де Валуа, а не разбрасываться своим талантом направо и налево. Впрочем, возможно, я недооцениваю вашу многозадачность… В любом случае жду вас в своем кабинете через час с докладом.
И, бросив на нас напоследок взгляд, полный невысказанных упреков, Дюбуа удалился. Я проводила его взглядом и облегченно вздохнула. Кажется, пронесло.
— Ну что, мсье де Ришелье, — повернулась я к Арману с ослепительной улыбкой. — Кажется, нам пора закругляться. Но не отчаивайтесь, я уверена, что нашими общими усилиями вы непременно распутаете это дело. А теперь прощайте, меня ждут великие дела и похищенные ожерелья. И помните: если вдруг понадобится помощь — обращайтесь. Я всегда рада… э-э… помочь коллеге. Даже если этот коллега принял меня за прислугу. Я не злопамятная, но память у меня хорошая, учтите.
Я оставила Армана с его головоломкой и чувством вины, словно заботливая фея, оставившая ребенка с новой игрушкой, и направилась в кабинет Дюбуа. Час — это не так уж и много, если учесть, что я понятия не имею, с чего начать расследование этого злополучного ожерелья. Графиня, бриллианты, интриги — звучит, конечно, заманчиво, но пока что больше напоминает детективный роман, чем реальное дело.
В кабинете Дюбуа, в отличие от кабинета де Ришелье, царил идеальный порядок. Ни пылинки, ни соринки, ни малейшего намека на хаос, который бушевал в моей голове. Сам шеф восседал за своим столом, словно мраморная статуя правосудия, и сверлил меня взглядом, словно дыру проделать хотел.
— Итак, мадемуазель Уилкотт, — начал он ледяным тоном, — что вы можете мне рассказать об ожерелье графини де Валуа? Надеюсь, вы потратили этот час с большей пользой, чем на флирт с мсье де Ришелье.
Я набрала в грудь воздуха и выпалила все, что успела узнать об ожерелье. Вернее, все, что мне удалось прочесть в папке, щедро сдобрив все своими выводами.
Дюбуа слушал, не перебивая, но по его лицу я видела, что мои объяснения не произвели на него должного впечатления.
— Что ж, — наконец произнес он, когда я закончила, — ваши познания, безусловно, впечатляют. Но, боюсь, этого недостаточно, чтобы раскрыть это дело. Ожерелье графини — это не просто украшение, это символ. Символ власти, богатства и интриг. И, чтобы его вернуть, нужно понимать, кто и зачем его похитил. Так что советую вам, мадемуазель Уилкотт, отнестись к этому делу со всей серьезностью. Иначе, боюсь, вы разочаруете меня.
Мне кажется, он хочет от меня невозможного, но я помалкиваю. Рассматриваю стену у окна, и мое внимание привлекает женский портрет.
— А это кто? — я киваю на портрет пышногрудой дамочки на стене. Не думаю, что он сюда изображение матушки приколотил, скорее он в таком месте, где у оперов в кабинетах обычно Феликс Эдмундович грозно смотрел на всех вошедших.
— И вы еще хотите работать в королевском следственном отделе, — на губах мужчины заиграла насмешливая улыбка. — Это же баронесса фон Шнейдер, самая выдающаяся женщина-следователь. К слову, единственная.
— Ну, ее выдающиеся таланты я на портрете вижу крупным планом, — я недовольно поджала губы. — Скромнее надо быть. Скромнее.
Мужчина смотрит на портрет, словно впервые его видит, и не понимает, о чем я говорю. — Думаете, мне тоже стоит носить такое декольте?
— Нет! — взревел Дюбуа, и его зрачки стали золотистыми и продолговатыми.
