Красная коробка - Ким Чжонён
Время пролетает незаметно. Смерть, горе, сожаление – такие вещи просто беспомощны перед лицом времени. Этим его не остановишь.
Как долго это продолжается? Доик не мог понять, что с ним происходит. Он чувствовал что-то, но были ли это его собственные ощущения или же просто мысли? Он понимал, что прошло довольно много времени, но, с другой стороны, ему казалось, что его совсем недавно бросили. Он отчетливо помнил холодную землю. Жесткую. Сырую. Когда он открыл глаза, все было так мутно, словно он находится в тумане. Как-то так и прошло время в его подсознании.
Постепенно Доик начал ощущать привкус крови во рту, а все его тело страшно ныло от боли. Настолько сильной, что он не мог произнести ни звука, хотя ему хотелось кричать. А еще свет. Резкий свет ослепил его, когда он открыл глаза. Доик попытался встать, но в этот момент он больше походил на зомби. Ноги отказывались его держать. Он опирался на стену, но все равно упал, ощущая дикую боль от удара. Так он снова потерял сознание.
Время пролетело незаметно. Оно никого не щадит, никого не признает, отказывается принимать во внимание какие бы то ни было ситуации.
На этот раз, очнувшись, Доик учуял вкусный запах. Он был сильно голоден. Дела не так уж плохи, раз его организм так среагировал на ароматы еды. Доик открыл глаза и понял, что находится в незнакомом ему месте. Он по привычке потянулся, но боль отозвалась во всем его теле.
– А-а!
К счастью, он был в состоянии ее терпеть. Взяв себя в руки, он осмотрелся.
«И где это я…»
Доик никогда раньше не бывал здесь. Обернувшись, он обратил внимание на подушку и одеяло, на которых лежал, они были мокрыми от пота. Но не успел он понять, что все-таки происходит, как перед ним открылась старая раздвижная дверь, которая, казалось, была поломана.
– Проснулся?
До носа Доика донесся насыщенный запах мяса. И первым, что увидел Доик, был именно кусок мяса в руке человека, открывшего дверь, а не его лицо.
– Мм…
Доик, словно беглец, голодавший несколько дней, торопливо заглатывал суп.
– Ешь помедленнее, а то расстройство желудка заработаешь, – произнесла тучного вида женщина, держа в руках тонкую сигарету.
Она с горьким выражением лица глубоко затянулась, а затем выпустила большой клубок дыма.
– А еще не стоит тут задерживаться. Ешь и уходи. Я никому ничего не скажу, так что не переживай.
– Прошу прощения…
– Ешь молча.
Несмотря на свой резкий тон, женщина налила Доику еще одну тарелку горячего супа.
– Спасибо.
Вместо ответа на благодарность она еще раз затянулась сигаретой.
Это был ветхий и довольно неопрятный ресторанчик, где основным меню были супы. Посетителей не было. За спиной женщины виднелась раздвижная дверь комнаты, где очнулся Доик, она выглядела так, будто вот-вот развалится. Доик поинтересовался, что с ней случилось, женщина вновь промолчала, подавая Доику гарнир, и снова закурила.
Спустя какое-то время она, разделывая потроха, начала что-то бормотать, будто бы говорила сама с собой.
– Иногда эти ублюдки бросают окровавленных людей прямо под окнами и уходят. Может, все дело в том, что вокруг довольно безлюдно, или в том, что моя забегаловка выглядит так, словно тут вечно закрыто. Но порой, когда я открываю утром двери, я вижу таких, как ты. Эти подонки точно заслуживают смерти.
– Послушайте, аджумма…[4]
– Если доел, ступай отсюда. Живи своей жизнью, только не совершай больше никаких ошибок. Я не буду никуда заявлять, так что можешь не переживать.
Доик понял, хоть и слишком запоздало, что женщина совершенно не желает вмешиваться в чужие дела. Поэтому он решил, что ему не следует больше пытаться задавать вопросы. Он был так сильно благодарен ей, что не мог выразить это никакими словами. Если бы не эта женщина, его не ждало бы ничего хорошего. Она была его спасителем. И он хотел отплатить ей хоть чем-нибудь. Доик считал, что так будет правильно.
– Аджумма, я…
Пока Доик пытался подобрать слова, он рылся в своих карманах, но внезапно осознал, что они пусты.
«Куда же он подевался?..»
Он обыскал все внутренние карманы и даже задние, но никак не мог найти свой бумажник. Доик был растерян, мало того что он не сможет заплатить за суп, он не сможет никак отблагодарить эту женщину. Он, конечно, думал, что она в любом случае откажется принимать его деньги, сколько бы он ей ни дал, но есть большая разница между отказом от благодарности и полной неспособностью поблагодарить человека.
– Извините, кажется, я где-то потерял свой бумажник. Я обязательно вернусь и отплачу вам хотя бы за суп…
– Хватить молоть чепуху. Даже не думай возвращаться сюда!
– Нет, но я ведь должен как-то…
Не успел Доик договорить, как женщина встала и ушла к дымящейся на плите кастрюле. Он понимал, что это не дело. Как бы то ни было, он обязан вернуться и отплатить ей, это его долг, а сейчас…
На стойке у входа пронзительно затрезвонил старый оранжевый телефон. Женщина вытерла руки о фартук и взяла трубку.
– Алло? О… да нет его у меня… Откуда ж мне знать? Говорю же, у меня его нет…
Женщина была увлечена телефонным разговором, как будто речь шла о чем-то действительно важном. Доик решил не упускать возможности. Он понимал: что бы он ни предложил женщине, она все равно не примет это. Поэтому Доик решился на отчаянный шаг. Он быстро снял часы с запястья, те самые, которые остались в память об отце. Самая драгоценная для него вещь. Доик подошел к женщине, которая продолжала говорить по телефону, и положил часы в карман ее фартука.
– Для меня эта вещь ценнее жизни. Я обязательно заплачу вам за суп, так что прошу, берегите их до тех пор.
– Нет, вот же…
Доик в спешке покинул ресторанчик, даже не дослушав женщину:
– Спасибо! Большое вам спасибо! Я обязательно вернусь!
И только тогда на лице женщины появилась улыбка. Она даже слегка засмеялась. Доик, увидев это, почувствовал облегчение и убежал прочь. Его тело все еще ныло от боли, но оно того стоило.
* * *
– Так и что? – спросил Ёнун, доставая из холодильника коробку со вчерашней курицей[5].
– Что «и что»? – спросил в ответ Доик.
– Ну так что?
– Да что ты заладил со своими «и что»?
– Я у тебя спрашиваю, что ты хочешь мне сказать.
– Что я должен хотеть тебе сказать?
– Ну, вдруг хочешь рассказать о том, как провалил экзамен, или о той жуткой красной коробке. Или, может, о том, как ты стал свидетелем того, как два человека в один день внезапно сбросились
