Миссия в ад - Дэвид Балдаччи
Он покосился на Мелкого, который сразу встрепенулся, как только завидел докторшу, входившую в палату. Эрл усмехнулся. Он видел, как Мелкий во все глаза таращится на волосы до плеч, от которых так приятно пахнет, на стройные бедра, на хорошенькую округлую задницу, выпиравшую под юбкой, и на очертания мягкого животика под белой блузкой. На стетоскоп вокруг длинной шеи. Уши у нее тоже хорошенькие, подумал Эрл. Он не отказался бы попробовать их на вкус. Всю ее попробовать.
Он представил себе докторшу голой, потом в разном соблазнительном белье. Представил, как выделывает с ней разные штуки. Дыхание его участилось – но не более. Прибор внизу давно не работал. Об этом позаботились химио- и радиотерапия.
Но у Мелкого не было таких проблем. Эрл видел, как его правая рука задвигалась под простыней. Мерзкий маленький говнюк! Мир станет лучше, когда этого ублюдка казнят. Однако какая-то часть Эрла все-таки завидовала тому, что Мелкий может, а он – нет.
За докторшей шел Альберт, самый здоровенный и злобный из всех охранников в тюрьме. На его фоне Эрл выглядел недоноском. Вообще все выглядели так рядом с ним. Форма на Альберте трещала, как будто во всей тюремной системе Алабамы не нашлось одежды ему по размеру. Он шарил взглядом по палате, и его глаза никогда не останавливались, а руки не выпускали дубинку. Альберт следовал за докторшей как тень из-за предыдущих инцидентов, и Эрл это знал.
Заключенные уже пытались добраться до нее, пощупать, а то и поцеловать. Вот почему Альберта приставили к ней – делать обходы. Теперь стоило попытаться дотронуться до края ее юбки – и тебе перешибали горло дубинкой. Альберту было плевать, как тяжело ты болен и какие муки испытываешь. Он просто причинял тебе еще боль. Эрл был в курсе, потому что Мелкий как-то попытался. И если у Эрла и были какие мыслишки на этот счет, они улетучились в один миг после того, что случилось с Мелким.
Альберт выбил ему три зуба, и кровь брызнула с такой силой, что попала Эрлу на постель. Это было два месяца назад, когда Мелкий лежал в тюремном госпитале с очередной хворью. Он вечно мучился какими-то болячками; а может, мысли об игле с ядом, уже приготовленным для него, делали Мелкого таким болезненным. Эрл не знал и не хотел знать. Он просто выжидал, когда докторша подойдет к нему.
Двадцать минут спустя она оказалась возле Эрла.
Правда, сначала его ноздрей достиг ее запах – жимолость и ландыш. Он нюхал их ребенком в лесах Джорджии. Докторша единственная пахла приятно в этом проклятом месте. Охранниц-женщин тут не было, а мужики воняли чуть ли не хуже заключенных. А вот от доктора веяло ландышем. Она ему нравилась. Эрл ждал ее визитов и приходил в дурное расположение духа, когда ее заменял другой врач.
Она взяла его карту с крючка в ногах кровати и пробежала глазами. Эрл подумал, что она наверняка уже знает все, что там написано, наизусть – и все это указывает на его скорую кончину. Наверное, она должна была просто следить за тем, чтобы он получал нужные препараты.
– Как ваши дела сегодня, мистер Фонтейн? – спросила она.
Докторша никогда не улыбалась и не хмурилась. Не бывала радостной или грустной. Она просто… присутствовала в палате. Но для Эрла этого было достаточно, особенно сегодня.
Он покосился на Альберта, стоявшего за ней. Альберт уставился на Эрла сверху вниз, и при виде ухмылки на его роже Эрлу захотелось всадить пулю ему в башку.
– Хорошо, хорошо. Не жалуемся, нет. Может, только еще чуток морфина в капельницу, док. Чтобы пережить ночку.
– Я посмотрю, что можно сделать, – ответила она, продолжая листать карту. Проверила его показатели на мониторе, потом послушала сердце. От прикосновения ее руки к шее кожа у Эрла вспыхнула от удовольствия. Женщины не дотрагивались до него больше… ох, он уже и не помнил сколько… С тех пор как этот парень, Клинтон, стал президентом, да.
Она задала ему еще несколько вопросов и даже присела на край кровати, чтобы посчитать пульс. Когда она скрестила ноги, ее юбка слегка задралась, так что Эрл смог рассмотреть округлое колено. У него по спине побежали мурашки. Она… у него в постели?
Он поднял глаза на Альберта и вернул тому ухмылку: так тебе, здоровенная ты скотина!
– Что-нибудь еще, мистер Фонтейн? – спросила она, поднимаясь с кровати и разворачиваясь к нему.
Вот он, тот самый момент. Которого Эрл ждал все это время.
– Да есть кое-что, док…
– Что же? – спросила она без особой заинтересованности. Заключенные частенько приставали к ней с просьбами, преимущественно извращенными, даже когда громила Альберт торчал за спиной. Похоть у них брала верх над здравым смыслом.
– Есть у меня дочка.
Вот теперь она обратила на него внимание:
– Дочь?
Он кивнул и постарался сесть.
– Сто лет с ней не видались. Она уж взрослая совсем. Ей, наверное… дайте-ка посчитать… да, уже за тридцать.
– И что?
– Видите ли, черт, вы же сами знаете, я умираю. Мне недолго осталось, так? Кроме нее, у меня никого. Хотел бы увидеть ее, если можно. Попрощаться, в этом роде. Понимаете?
Она кивнула:
– Понимаю, конечно. А где она?
– Тут-то вся и загвоздка. Не знаю я где. Но вроде как она сменила имя. Нет, точно сменила.
– Зачем ей это делать?
Тут Эрлу нельзя было солгать, хоть и очень хотелось. Врач могла проверить. А если она выяснит, что он солгал, то точно не станет делать того, что он так отчаянно от нее ждет.
– Поступила в программу защиты свидетелей. Ее настоящее имя Салли, в честь моей матери, упокой Господь ее душу. Фамилия Фонтейн, конечно. Как у меня. Я ж ее отец. Ничего про нее не слышал с тех самых пор.
– Зачем ей понадобилась защита свидетелей?
– Не из-за меня, – быстро выпалил он. Это была правда. Она вступила в программу защиты по другим причинам, никак не связанным с убийцей-отцом.
– Из-за того, что другие натворили у нас в Джорджии. Когда ее мама умерла, а я сел в тюрьму, ее отправили в приемную семью. Она
