Безмолвие - Джон Харт
Он попытался продолжить работу, но, прочитав параграф шесть раз, не понял ни слова, а на седьмой попытке сдался. Все признаки были налицо. Мозг переключился на другую передачу, и виноват в этом был Джонни.
— Чтоб тебя.
Секунд десять Джек обдумывал варианты, потом вошел в кабину лифта и нажал кнопку третьего этажа.
На третьем этаже находился отдел апелляций.
И офис Лесли Грин.
Джек думал о ней, пока лифт шел вниз. Не то чтобы она ему не нравилась — возможно, она была прекрасным человеком, — но в трех случаях Лесли Грин загоняла его в угол и каждый раз хотела одного и того же: историю жизни Джонни.
Лесли хотела знать, правда ли все это.
В первый раз она пришла к Джеку в офис и изложила свою просьбу ясно и напрямик. В руке у нее была книга, на лице — улыбка. «Лесли Грин, — представилась она. — Партнер. Отдел апелляций. А ты тот самый Джек Кросс, о котором написано в книге?»
Она повернула книгу так, чтобы Джек увидел супер- обложку, и ее лицо отразило тот жадный интерес, который он видел много раз прежде. История Джонни, его детских приключений, история трагедии и насилия цепляла людское любопытство. Играли свою роль и фотографии. В тринадцать лет он производил сильное впечатление — скуластый, с черными как смоль волосами и диковатыми темными глазами. На самой знаменитой фотографии Джонни сидел в машине перед городской больницей — весь в кровавых царапинах, золе и липком ягодном соке. За рулем он выглядел совсем еще ребенком. Как и спасенная им, вцепившаяся ему в руку девочка. Порезов на нем было с дюжину, на груди глубокая рана, лицо в темных отметинах. На свисавших с шеи на грудь кожаных шнурках болтались перья, трещотка гремучей змеи и череп медноголовки. Газеты называли его Диким индейцем, Воином, Маленьким вождем. Некоторые говорили, что у него не всё в порядке с психикой, что он душевнобольной и представляет опасность для окружающих. Другие отзывались о нем как о самом храбром мальчике в истории округа Рейвен. После исчезновения сестры Джонни разыскивал ее целый год. Он выслеживал педофилов и убийц, бывал в местах таких опасных, что даже копы не решались заглядывать туда. Джонни нашел не только сестру, но и останки еще семи жертв, включая своего отца. Попутно он выявил кружок похитителей и убийц, сошелся с беглым заключенным и сделал то, что не смогла сделать полиция.
Эта история стала сенсацией, и социальные сети разнесли ее от побережья до побережья. Одно время поговаривали даже о фильме. Книга не могла не появиться. Вышла она в один из вторников и продержалась в списке бестселлеров около двух лет. Но и тогда всех деталей не знал никто — ни репортеры, ни полицейские, ни даже тот парень, который написал книгу. Прошло почти десять лет; Джонни, как и Джек, хранил свои секреты. Друзья не рассказывали о том, что с ними случилось и почему они выжили. Самые главные вопросы остались без ответа.
Так что, да, Джек привык к тому, что посторонние проявляют к нему интерес. И в колледже, и в юридической школе люди легко складывали два и два: фамилию Джека и его родной город, истории десятилетней давности и дефективную руку. И всё из-за книги. Читателям нравятся рассказы о реальных преступлениях, и книга о Джонни попадала во все списки по лучшим продажам. Благодаря этому история оставалась в центре внимания, и теперь, с приближением десятой годовщины событий, издатель готовил повторное издание и рассчитывал на большой спрос. К Джеку уже обращались с просьбой принять в этом участие, и он догадывался, что подходы ищут и к Джонни. Издателям нужен был тур, интервью, ток-шоу. Как и все прочие, они чувствовали, что за перьями, трещотками и черепами таится история намного бо́льшая, и им хотелось знать причины и подробности того, что случилось, когда Джонни и Джек ушли на болото и вышли с полуживым убийцей в кузове грузовика. К добру ли, к худу ли, эта история была частью его, Джека, жизни. Так что когда Лесли Грин появилась у двери, он откинулся на спинку стула, посмотрел в ее прелестные глаза и сказал то немногое, что мог себе позволить.
«Да. В книге написано обо мне».
Она села напротив него за стол, скрестила красивые ножки и одарила улыбкой, способной склонять волю мужчин. «Расскажи мне все», — сказала Лесли Грин, но Джек не поддался. Правда, которую она хотела получить, принадлежала Джонни и Джеку, и никому больше. Его ответ или способ, каким этот ответ был подан — бесстрастно и смело, — ей не понравился. Она ушла, рассерженная и недовольная, и в двух других похожих случаях загоняла его в угол теми же вопросами. За первую неделю пребывания Джека в офисе Лесли Грин предприняла три попытки. И трижды Джеку удавалось рассердить партнера.
Не самое хорошее начало.
А теперь и того хуже.
Свет на третьем этаже не горел, и все двери, кроме одной, были закрыты. Там, в самом конце коридора, в угловом офисе, сидела Лесли. Он постучал. Она подняла голову и на секунду нахмурилась, но потом уголки рта выгнулись в другую сторону.
— Есть минутка? — спросил Джек.
— Смотря для чего.
— Можно?
Она кивнула:
— Садись.
Джек сел, и Лесли прошлась взглядом по его лицу, костюму, маленьким пальцам, спрятавшимся в пустоте рукава. Она не торопилась, и Джек терпел. Назвать ее милой, симпатичной было бы преуменьшением, думал он. Лет, наверное, тридцать пять — тридцать шесть, кожа цвета слоновой кости, блондинистые волосы. На запястье татуировка, манеры дерзкие, вызывающие, партнером стала за семь лет. Умна, трудолюбива, холодна. Интересно, что она видит напротив себя. Уродливую руку, мешковатый костюм, постаревшего паренька из книги…
— Когда в фирме узнали, кто ты такой, это вызвало немалый ажиотаж. Комитет по найму не предупредил, что новый компаньон — знаменитость.
— Я не знаменитость.
— Твой друг — наверняка знаменитость.
Улыбка подтянула уголки рта еще на четверть дюйма, и Джек добавил еще одну черту к списку ее характеристик: непреклонная.
— Хочу, чтобы ты взяла одно дело, — сказал
