Юрий Кунов - Спроси у реки
– Не знаю. – Рыбакова пожала плечами. – Павел, может, я к себе домой пойду? Зачем вам сопровождающий?
– Валентина Васильевна, вы мне ни сколько не мешаете. Даже наоборот. Соседи вам доверяют и, следовательно, часть этого доверия, когда я с вами, переносится на майора полиции. Идемте! Участковый говорил, что у Смазневых собака имеется.
– Есть. Дуня зовут.
– Большая собака?
Рыбаковой показалось, что в голосе Посохина прозвучала тревога.
– Большая, – без обиняков ответила Валентина Васильевна.
– Они ее привязывают?
– Да. А вы что, Павел, собак боитесь?
– Я уколы плохо переношу.
– За Дуню я отвечаю – никаких лишних движений. Будет гавкать пока хозяева не выйдут. Потом по ситуации. Очень умная собака.
– Давайте проверим. Кстати, вы не замерзли?
– Нет. Купальник почти высох.
– Шорты у вас намокли.
Рыбакова посмотрела вниз. Между ног на белой плащовке было хорошо различимо довольно большое темное пятно.
– Сзади тоже, – заметил Посохин.
– Ничего страшного. Человек я закаленный. Правда, вид у меня теперь непрезентабельный.
Рыбакова выпростала рубашку наружу.
– Так меньше заметно?
– Вроде нормально, – внимательно оглядев ее со всех сторон, ответил Посохин. – У меня жена подобных вещей жутко боится.
– В ее возрасте я тоже боялась. Поэтому двадцать лет назад и начала обливаться холодной водой. Ничего со мной не случится. Не волнуйтесь, писаться не буду. Да и не холодно сейчас на улице: двадцать шесть градусов по Цельсию. И это в тени, а на солнце и того больше.
– Откуда вы знаете, что двадцать шесть?
– У Дубко на времянке термометр висит. Слева от входной двери.
– А я что-то не обратил на это внимания. Для работника уголовного розыска симптом нехороший. Наверное, пора в отпуск.
Посохин открыл сделанную из профнастила калитку Смазневых.
– Проходите, Валентина Васильевна. Будьте так любезны.
– Пропускаете меня вперед, учитывая, что я женщина или потому что уколов боитесь? – пошутила Рыбакова, входя во двор.
– Совмещаю приятное с полезным.
Гремя цепью, из будки вылезла Дуня. Увидев Валентину Васильевну, она завиляла хвостом.
– Вот это псина! – раздался за спиной у Рыбаковой восхищенный возглас майора. – Такая сожрет вместе с пистолетом.
Дуня зарычала.
– Дуняша, поздоровайся с полицией. Голос! – приказала Валентина Васильевна.
Собака зычно гавкнула.
– Молодец! А теперь подождем хозяев.
Из-за угла дома появилась Зинаида Смазнева.
– Здрасьте, – кивнула она смущенно. Чужие люди вызывали у нее чувство опасности, и она при общении с ними на некоторое время утрачивала свою обычную говорливость.
– Зина, это майор Посохин из уголовного розыска, хочет с тобой поговорить о Раисе Квасовой.
– И с хозяином тоже, – добавил Посохин.
– Алексея дома нету. – Смазнева еще больше растерялась. Она стала лихорадочно поправлять на себе старенький застиранный халат.
– Ничего, мы с вами пока поговорим. Можно пройти?
– Проходите, – ответила Зинаида полицейскому, но ее взгляд, вопросительно-испуганный, был обращен в это время к Рыбаковой. Валентина Васильевна ободряюще улыбнулась.
Хозяйка провела гостей в дом. Посохин, несмотря на все протесты Зинаиды, снял в коридоре туфли и переобулся в тапочки.
– Ничего, ничего. Порядок есть порядок. Куда нам дальше?
– В зал проходите. Вон туда. Я сейчас чаю поставлю. – Смазнева бросилась на кухню.
– Не надо, хозяюшка. Мы ненадолго.
Посохин отодвинул стул, поднял клапан нагрудного кармана рубашки и, достав блокнот и ручку, расположился за круглым накрытым белой скатертью столом. Зинаида села напротив майора. Валентина Васильевна устроилась между ними так, чтобы держать в поле зрения обоих.
– Меня зовут Павел Петрович, – представился Посохин и взглянул на часы. – Вас как по имени отчеству?
– Зинаида Николаевна.
– Отлично. Зинаида Николаевна, я задам вам несколько вопросов, а вы постарайтесь на них ответить со всей искренностью, на которую способны. Договорились?
Смазнева кивнула.
– Да.
– Зинаида Николаевна, у вашего мужа были неприязненные отношения с гражданкой Квасовой?
– С Райкой?
– Да, с Раисой Квасовой. Вашей соседкой.
– А у всех с Райкой были… ну, как сказать… так себе отношения.
– А у вашего мужа?
– Ну, тоже… такие.
– Точнее можно?
– Ну, плохие.
– Зина, ты не волнуйся. Это не допрос. Видишь, Павел Петрович сам пришел к тебе поговорить, чтобы выяснить все тонкости.
– Знаю я ихние тонкости! – внезапно повысила голос Смазнева. – Я своего мужика просто так не отдам. Нашли крайнего. А у Ваньки Дронова с ней, какие отношения были, а?! Может расчудесные? Райка его телка чуть молотком не убила, когда тот ее гребанные цветы трескать начал. Дрын ее тогда так пихнул, что она задницей своей толстой борозду в земле пропахала. У нас в доме было слышно как эта тварь орала. Грозилась Ваньку на пятьсот тыщ засудить. – Смазнева облизала пересохшие губы. – А у Маркова, у художника, какие с ней отношения были? Тоже что ли хорошие?! Он когда с малолетками в волейбол играл и мячик у них отлетел на Райкину клумбу, так эта гадина стала на всю округу вопить, что сдаст его в милицию за педофильство. Знаете, что он тогда Бомбе сказал? Смотри, коза, довякаешься! И где эта коза теперь? В морге лежит! – воскликнула Зинаида, поднимаясь со стула. – И Карманов с дружками тоже, конечно, тут не причем, да? В понедельник вечером она с ними водку жрала, а во вторник вдруг ни с того ни с сего пропала! Может это они после пьянки ею попользовались, а потом по Лигани вниз и пустили?! – распалялась все больше и больше Смазнева. – А может все они сговорились?! Гадюка эта всех доставала! Нечего всех собак на моего Алешку вешать! Если он иногда выпивает, так что, значит, он и убийца?! У нас теперь в России у простого человека вообще никаких прав не осталось! По телевизору только и слышишь с утра до ночи: выбирай, чего хочешь! Тюрьма или погост, вот и весь наш выбор! – Голос Смазневой дрогнул, она опустила голову и снова села на стул. – Жили, жили как люди. Работали, никого не трогали… Установили нам волчьи порядки…
Смазнева заплакала.
– Зинаида Николаевна, никто вашего мужа в смерти Квасовой не обвиняет. Мы просто разбираемся, что с ней произошло. Порядок такой.
– Вот и разбирайтесь. Чего вы к нам пришли?
– Ладно, разговор у нас не очень получился, но кое в чем вы нам все-таки помогли. Спасибо, Зинаида Николаевна. До свидания!
– А чего такого я сказала? – шмыгая носом словно ребенок, пролепетала Зинаида. – Все и так все знают. И это все чистая правда!
– Вот за правду и спасибо, – сказал Посохин, вставая со стула и пряча блокнот и ручку в карман.
Глава 12
Посохин с удовольствием окинул взглядом ладную фигурку дочери Квасовых. Она напоминала изящный кувшинчик. Наверное, многие мужчины в ее присутствии начинали воображать, как они кладут ладони на ее талию и медленно опускают их все ниже и ниже. Посохин вспомнил реакцию жены на его подобные действия и невольно улыбнулся.
– Рябинникова Юлия Николаевна. Правильно?
– Да, это я. Извините, что не сразу приехала. Еле уговорила одну из подруг за ребенком присмотреть. Они неплохо ладят друг с другом. Няням я не очень доверяю, а тащить маленького ребенка сюда было бы глупостью.
– Конечно. У вас мальчик или девочка? Как зовут ваше сокровище? Присаживайтесь.
– Спасибо. Дочка у меня. Зовут Елизавета.
Молодая женщина, одной рукой расправив сзади юбку, села на стул. Черную сумочку из натуральной кожи от Prada она положила на колени.
Майор обратил внимание, что у Рябинниковой на коротко остриженных ногтях не было лака. То и другое нонсенс для современной красивой женщины. Может, причина тому ребенок? То есть, на данный момент приоритеты расставлены? Но сумочка у Рябинниковой была все-таки от Prada. Жена немного научила его разбираться в таких вещах.
– А у вас, кажется, папины глаза, – мягко сказал Посохин.
Его собеседница немного смутилась.
– Я больше на бабушку Лизу, папину маму, похожа.
– И в честь нее вы дочку свою назвали, наверное?
– Наверное.
Молодая женщина, видно, не спешила раскрываться перед незнакомым человеком, к тому же обличенным широкими полномочиями. Пока ей было непонятно, как он ими намерен воспользоваться.
– Замечательно. Моя вторая половина тоже в честь одной из близких родственниц дочь назвала.
О том, что это бездетная тетка его жены, обещавшая завещать свою квартиру в Петербурге внучатой племяннице, Посохин, естественно, упоминать не стал.
– Юлия Николаевна, вы уже знаете, что ваша мама погибла. Примите наши искренние соболезнования.
– Спасибо.
– Что можно сказать? Мы предполагаем, что с Раисой Николаевной произошел несчастный случай. Но прорабатываются и другие версии.
