Андрей Бондаренко - Ремарк и миражи
— Гав-в-в! — встретил их рассерженный и слегка обиженный Рой, мол: — «Что ещё за дела? Вы, хозяева, совсем с ума сошли? И совесть где-то по дороге потеряли? На часы-то смотрите? Хотя бы изредка? Двадцать один ноль пять, а я так и не выгулян. И, более того, был вынужден — целый день напролёт — питаться сугубо сухим кормом. Неслыханное дело. Бардак и бедлам. Чёрт знает что…». — Гав-в!
— Бедненький ты мой! — виновато засуетилась Инэс. — Оголодал-то как. Даже хвост толком не виляет. Потерпи немного, родной, сейчас я тебя накормлю. А после этого и на прогулку сходим…. Робби, размести, пожалуйста, продукты в холодильнике, ты же знаешь — на какую полку что складывать. Только хлеб-булку и конфеты-пирожные от холода избавь, сложи их вон в то отделение буфета…. Рой, иди сюда. Вот, кушай. Извини, но почек и печени не было. Мол, их можно купить только где-то на окраине города, в специальном магазине для бедных. А это — так называемая «мраморная» говядина. Причём, почти в три раза дешевле, чем в нашем Сиднее…
Через некоторое время, прикрепив кожаный поводок к ошейнику на шее Роя, она объявила:
— Милый, мы с пёсиком идём на прогулку. Будем ждать тебя возле «утреннего» ресторанчика. Догоняй!
— Ага. Только заскочу в туалет, а потом зайду — на чуть-чуть — в Интернет. Ознакомлюсь, что называется, со свежими мировыми новостями…
Роберт покинул апартаменты примерно через пятнадцать-семнадцать минут.
Вышел в коридор, запер дверь, отправил ключ в карман брюк и насторожился: снизу долетал непонятный шум, свидетельствовавший о беспокойной и нервной суете, а ещё где-то на улице навязчиво взвизгивала автомобильная сирена.
«Может, пожар?», — пробежала в голове тревожная мысль.
Он торопливо спустился по лестнице.
В холе гостиницы было многолюдно, мужчины и женщины бестолково сновали туда-сюда.
«Вон и наши», — облегчённо вздохнув, сообщил заботливый внутренний голос. — «Инни о чём-то заинтересованно шепчется с представительной дамой бальзаковского возраста, облачённой в шикарное тёмно-красное платье с потрясающим декольте. Рой беззаботно прохлаждается рядом. А на керамических плитках пола — возле гостиничной стойки — лежит какой-то человек, над которым обеспокоенно склонились двое мужчин…».
Автомобильная сирена, наконец-таки, угомонилась, и примерно через полминуты в холл — со стороны улицы — вошли трое в светло-зелёных комбинезонах, с компактными чемоданчиками в руках.
Плотный и широкоплечий «светло-зелёный» мужчина, шедший первым, тут же принялся — зычным и властным голосом — раздавать какие-то команды на испанском языке.
«Просит освободить докторам дорогу», — предположил сообразительный внутренний голос. — «И, вообще, советует всем разойтись по номерам и не мешаться под ногами у специалистов, выполняющих важную и ответственную работу…».
Инни обернулась и, заметив мужа, призывно махнула рукой, мол: — «Действительно, не стоит мешать занятым людям. Тут и без нас прекрасно обойдутся. Выдвигаемся на прогулку…».
Они вышли на улицу и зашагали по тротуару.
Через минуту Инэс, оглядевшись по сторонам и убедившись, что чужих ушей поблизости нет, призналась:
— Это из-за меня бедному сеньору Мануэле Жоржиньо стало плохо.
— Гав, — стыдливо дёрнув коротким хвостом, подтвердил Рой.
— Как это — из-за тебя? — непонимающе нахмурился Роберт. — Шутить изволим, прекрасная барышня?
— Какие, уж, тут шутки? Всё, к моему большому сожалению, всерьёз…. Понимаешь, ты задерживался, вот, я и решила — слегка пообщаться с доном Мануэлем. Сперва про погоду поговорили. Про политику. Про чемпионат Аргентины по футболу. То, да сё. А потом я возьми, да и спроси, мол: — «Как часто, уважаемый сеньор, вы наведываетесь в уругвайский Монтевидео?». С чего — спросила? Не знаю, честное слово. Мысли всякие терзали, например: — «Почему, интересно, первое убийство «мемуаристов» произошло именно в столице Уругвая? С каких таких коврижек недопечённых?». Ну, и брякнула.… А пожилой сеньор, вдруг, разволновался, засуетился и, трусливо виляя взглядом, забормотал, мол: — «Наезжаю иногда. Так, ради смены обстановки. Не более того…. Когда был там в последний раз? И не помню уже. Склероз, извините, милая девочка…». Здесь бы «милой девочке» и притормозить. Так нет же. Чёрт, видимо, дёрнул. Взяла да и поинтересовалась — относительно моей «девичьей» однофамилицы, которую откровенно побаиваются и криминальные аргентинские инспекторы, и известные столичные журналисты. Тут-то дедушке поплохело уже по-настоящему: схватился ладошкой за левую сторону груди и, ужасно побледнев, в обморок грохнулся. Хорошо ещё, что я умудрилась подхватить его под мышки и бережно опустить на пол. Повезло…. Покричала, конечно, немного. Народ сбежался. «Скорую» оперативно вызвали…. Нехорошо получилось, спора нет. Будем надеяться, что пожилой сеньор обязательно поправится…
— Будем, не вопрос, — согласился Роберт, а после этого решил: — Всё, звоним Танго. Она же у нас — знатная и заслуженная шпионка. Вот, пусть и объяснит — что это за «сеньора Сервантес» такая…. Кстати, а почему на городских улицах нынче так безлюдно?
— Это, как раз, просто. Жители Буэнос-Айрес отдыхают. В том плане, что активно отдыхают, разбредясь по кафешкам, ресторанам, клубам, кинотеатрам и варьете. Национальная традиция такая…. Милый, доставай уже мобильник и звони Танго. Мне невтерпёж разобраться с этим странным и запутанным делом.
— Сейчас позвоню. Вот, кстати, очередная удобная тёмно-синяя скамейка. Присаживайся, любимая. Сейчас-сейчас…. Уже короткие гудки призывно пикают…. Танго? Привет! То есть, добрый вечер.
— Вечер? — откликнулся в трубке на удивление бодрый женский голосок. — Извини, Ремарк, но у нас — утро. Разница в часовых поясах, ничего не попишешь. Я, как раз, на работу собираюсь…. Ну, какие у вас с Инэской новости? Выкладывай.
И он выложил — кратко, сжато и сугубо по делу.
— Ничего себе, — огорчилась соратница. — Прими, Ремарк, мои искренние соболезнования.
— Принято. Что скажешь по сути?
— Не готова ответить — вот, так сразу. Подумать надо. Полученную информацию тщательно проанализировать и переварить. С коллегами посовещаться…. Что же касается Инэскиной однофамилицы. Здесь нет особых секретов. Докладываю. Мария Сервантес, служебное прозвище — «Мара». На настоящий момент возглавляет аргентинский «Эскадрон смерти». Нормальная такая девица, правильная, волевая и бесшабашная. Мы с ней в английском Лондоне — краешком — пересекались[11]. Так получилось, что по одному делу работали. Правда, с совершенно разными конечными целями и задачами…. Сделаем, пожалуй, так. Мой супруг долгое время служил — в одном секретном подразделении — вместе с мужем Марии. Позвоню Хантеру, пусть свяжется с Алексом и, по старой дружбе-памяти, поговорит с ним. Так что, «Эскадрон» скоро выйдет на вас, голубки. Выйдет и обязательно поможет, чем сможет. Как солдат — солдату…. О, автомобильный клаксон надоедливо гудит за окном. Это, надо понимать, меня вызывают. Всё, побежала. До связи, Ремарк. Инэске приветики передавай. Роджер…
Роберт пересказал жене содержание состоявшегося телефонного разговора.
— Как же тесен наш Мир, — удивлённо покачала черноволосой головой Инни. — Сплошные пересечения и совпадения…. Теперь-то понятно, почему фамилия «Сервантес» вызывает у местных обывателей такую неоднозначную реакцию…. Милый, а ты меня любишь?
— Люблю.
— А как — любишь?
— Как славный аргентинский народ — Эвиту Перон, свою Небесную Принцессу…
Они неторопливо тронулись дальше, время от времени переходя с одной тенистой улочки на другую.
— Кстати, я, кажется, знаю, почему здешние Власти ничего не могут сказать о дате похорон твоего деда, — поделилась соображениями Инэс. — Понимаешь, в некоторых странах Южной Америки «похоронные» законы — достаточно строгие. То есть, хоронить — в обычном порядке — можно только человека, личность которого установлена однозначно. А с доном Гансом всё обстоит достаточно непросто. С его мёртвым телом, я имею в виду…. Отпечатки пальцев, увы, не снять. Зубные протезы, возможно, сильно повреждены пистолетными пулями. Остаётся лишь генетическая экспертиза. И ты, милый, являешься идеальным кандидатом — для сравнения цепочек ДНК. То есть, твои волосы, ногти и слюна…. Почему к тебе до сих пор не обратились по данному вопросу? Это же, любимый, Аргентина. Бюрократия здесь — просто запредельная и всеобъемлющая. Для проведения генетической экспертизы необходимо — для начала — получить соответствующее решение суда. А это дело, без всяческих сомнений, долгое. Пока дойдёт очередь, пока должным образом оформят решение. На это может и месяц уйти, и два, и больше…
Погуляв ещё с полчасика, они вернулись в «Меблированные комнаты Жоржиньо».
