Генри Кейн - Кровавый триптих
Тихоня смотрел на неё так, точно собирался расплакаться.
- Выведи её отсюда, - попросил я Паркера.
Паркер кивнул полицейскому, и тот вывел Роуз из палаты.
- Я же знаю, что ты вовсе не большой любитель стрельбы, - сказал я Тихоне. - Ты не такой. Ты надежный, ты вовсе не трус. И не любишь палить из пушки почем зря. Ведь так?
- Это точно. И не люблю, когда зубоскалят про меня.
- А они все зубоскалят. У тебя за спиной. Особенно Роуз - она больше всех изгиляется. Все хи-хи да хи-хи. Да она же пойдет в отсидку ненадолго, а отсидит, так и выйдет на волю. Вот потому-то она и смеется над лопухом-Тихоней. У нее-то что, на пушку, которую она носит в сумочке, лицензии нет. Вот это она и получит срок - и всего-то делов. По сути-то выйдет сухой из воды. Не то, что ты. Ты-то влип по-серьезному. Сядешь на стул как миленький. А Роузи будет только смеяться над лопухом-Тихоней. Как только остается наедине с ребятами, вечно откалывает про тебя всякие шуточки.
- Не может быть. - глухо ответил Тихоня.
- А ты спроси у лейтенанта.
Паркер вступил в игру.
- Вопроса нет. Роузи над тобой смеется больше всех. Только о тебе и зубоскалит.
На глазах у Тихони выступили слезы. Из этих слабоумных можно веревки вить.
- Мне это не нравится. Зачем надо мной сметься. Надо мной не надо...
- Ты просто лопух.
- Может быть.
- Она же тебя в это дело втянула.
- Может быть.
- Ну и лопух!
- Может быть.
- Она тебя уговорила, но она тебя не включила в список.
- Это ты о чем?
- О бабках.
- О каких бабках?
- О страховом полисе Фрэнка Паланса. Он же пообещал ей, что перепишет завещание на нее. Она тебе об этом говорила?
Тихоня не ответил.
- Говорила она тебе, лопух?
- Нет, не говорила.
- Ну, теперь понимаешь?
- Что?
- Что ты лопух с большой буквы "л". Она тебе про бабки ничего не сказала, потом распускает про тебя байки, что тебя хлебом не корми - дай только замочить кого-нибудь. Ну, не лопух ли ты после этого?
- Лопух, - согласился он.
- И обожаешь из пушки палить?
- Нет.
- Это она попросила тебя. Она знала, что тебя послали туда взять деньги и привести Фрэнка к Джо. И вот она тебе сказала: прихлопни его для меня. Прихлопни его. Он за моей спиной крутил с другой. Я хочу, чтобы он сгинул... и тогда... я буду твоя. Вот что она тебе сказала. Что-то вроде этого, а ты оказался таким лопухом, что клюнул и соглсился. Так дело было, приятель? Так, Тихоня?
- Да, так оно и было.
- Ты от неё без ума, да?
- Да. Я лопух. Ладно. Я лопух, но шутки шутить про меня не надо. Не люблю, когда по меня шутки распускают...
- Теперь послушай меня, Тихоня.
- Я слушаю.
- Если ты скажешь мне правду, может быть, тебя признают виновным в убийстве второй степени. Если её признают виновной в соучастии, тогда тебе не подпалят задницу. Вторая степень - это значит, что тебе дадут пожизненное. А когда у тебя пожизненное, всегда есть шанс помилования. К тому же никто над тобой не будет смеяться. Люди скажут: ну что ж, парень лопухнулся из-за девчонки, с кем не бывает - да таких случаев миллион. И все будут знать, что ты не убийца поганый и не трус, и никто над тобой подшучивать не станет. Понял?
- Да вроде бы.
- Она тебя обвела вокруг пальца, приятель. Надо её наказать.
- Надо наказать.
Паркер увел его. Должно быть, в коридоре толклись полицейские, потому что Паркер сразу вернулся.
- Отличная работа. Окружному прокурору ты бы очень понравился. Как же тебе это удалось?
- Как считаешь, до суда он не передумает давать показания?
- Уверен, что нет. Надо только их держать порознь. Как только мы получим его показания на бумаге, с подписью и печатью... она начнет его топить и очень скоро совсем запутается. Спасибо тебе, Пит. Но как же тебе удалось?
Я поправил подушку. и ответил:
- Я же постоянно находился в центре событий. И наблюдал за их развитием.
Паркер усмехнулся.
- Ты мне зубы не заговаривай.
- Нет, правда. Я же все сам видел. Видел, что она не особенно опечалилась, когда я ей сообщил о смерти Фрэнка. Она знала об убийстве. Потом она повезла меня в дом, где отсиживался Тихоня. И нацелила на меня пушку, прежде чем я успел ей сказать хоть слово. Она спросила, откуда мне известно про смерть Фрэнка, и я ответил, что из газет. Она знала, что я вру, потому что ей было известно даже время убийства. А как бы ей это стало известно, если бы она сама не приложила руку к этому делу? Тихоня ничего ей не сказал после - он принес чемоданчик с деньгами своему боссу, и босс позаботился, чтобы он задег на дно. Он не поехал в клуб смотреть на Роуз и, значит, не общался с ней.
- Но он мог позвонить.
- Мог, но не звонил. За весь вечер Роуз никто не звонил. Это я знаю из первых рук. Я видел, какими глазами смотрит Тихоня на ту девчонку, и знал, что Эйприл - он мне сам сказал - приказал Тихоне доставить ему Фрэнка. Доставить но не убивать. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить все эти разрозненные фактики воедино...
- Котелок у тебя варит, Пит. Мягко говоря.
- Мисс Сазерн там?
- Да. Чересчур сладкая булочка даже для Питера Чемберса.
- Пригласи её ко мне, лейтенант. Да, и ... я бы обошелся без свидетелей.
- Вас понял, сэр. Доброй ночи и желаю удачи.
- Доброй ночи, лейтенант.
Несколько минут я провел в одиночестве. Потом вошла Лола - в черном костюме, черной кружевной блузке и черном беретике. Она вошла в палату на цыпочках, немного бледная, немного встревоженная.
- Ты в порядке? - спросила она. - Скажи мне правду. В порядке?
- В полном. Через три дня меня выпишут.
- Я рада. Поцеловать тебя можно?
- Нежно.
Она поцеловала меня в губы. Нежно. Мое выздоровление началось.
- Так ты Фанни Ребекка Форцинрассел? - спросил я в лоб.
Она вспыхнула до корней своих чудных золотистых волос.
- Обалдеть можно, правда?
- Это точно. - Мы оба рассмеялись, а я спросил: - Ты можешь это доказать?
- А это необходимо?
- Да.
- Почему?
- Потому что это может стоить сто тысяч долларов.
Она решила, что я шучу, и подыграла мне
- Знаете, сэр, если речь идет о ста "кусках", то от этих "кусков" у меня голова кругом идет, но уж если надо что-то доказывать, то будьте уверены, что я собираюсь получить все сполна и ни центом меньше. А что это за шутка?
- Никакая это не шутка. Фрэнк знал про это твое имя?
- Знал. Между прочим, это настоящее. Роскошно звучит, да? Но где ты откопал эту строго секретную информацию?
- Это имя фигурирует в страховом полисе Фрэнка Паланса. Имя его бенефициария.
- Фигурировало, ты хочешь сказать. Завещательное распоряжение было изменено. В пользу Роуз Джонас.
- Ошибка.
- Но ты же сам звонил при мне страховому агенту. Кейту-как-там-его...
- Он получил распоряжение изменить условия страхового договора в пункте о бенефициарии. Все бумаги были готовы, но Фрэнк не успел ничего подписать. Он собирался это сделать после своего возвращения из рейса. И если бы он подписал - тебе бы ничего не досталось. Однако Фрэнка поторопились убить. Поэтому страховой полис сохраняет свою прежнюю силу и бенефициарием покойного выступает некая Фанни Ребекка Форцинрассел, которой предстоит получить двойную страховую сумму.
- Не может быть! - Она учащенно задышала. - Вот это да!
- И за меня тоже можешь порадоваться. Сумма страховки составляет пятьдесят тысяч, но Фрэнка застрелили, а это смерть от несчастного случая, и в этом случае выплачивается двойная страховка - сто тысяч долларов. И все они твои...
- Ух ты...
- Ну что, тебе не жалко выплатить мне причитающиеся двадцать процентов? Если да, то пора начинать бухгалтерию...
- Только не тебе, милый. Для тебя мне ничего не жалко. Я же тебя люблю. - Лола склонилась ко мне и пощекотала губами мое ухо. - Я хочу, чтобы ты поскорее выбрался отсюда. Я не могу дождаться...
- Я тоже - уж можешь мне поверить.
В палату неслышно вплыла крахмально-белоснежная сестра.
- Больной в очень тяжелом состоянии, - проскрипела сестра крахмальным голосом. - Вы нарушаете все правила внутреннего распорядка - с этими полицейскими и прочими посетителями... Больной утомился, мисс.
- Разве? - изумился я.
Лола послала мне воздушный поцелуй
- Приду завтра.
- Ты прелесть!
- В часы, отведенные для посещения.
- Я буду с нетерпением ждать этого момента.
На её губах заиграла лукавая сияющая улыбка.
- Я тоже!
Крахмальная сестра увела её.
Я лег и стал размышлять. Через три дня меня выпишут. Как приятно выписаться из больницы через три дня и попасть в горячие объятья сблазнительной блондинки. Я стал вспоминать, как впервые её увидел, вспомнил ту игру в кости на банкете, вспомнил нашу поездку в Оук-Бич и вид её роскошной изящной фигуры, когда он замерла на коничке трамплина, и резкое движение руки, развязывающей пояс белого махрового халата, и коричневое тело с двумя белыми полосками...
