Ксавье Монтепен - Кровавое дело

— Но, сударыня, ведь вы сегодня еще ровно ничего не ели!

— Господи, да разве я хочу есть?

— Не следует предаваться горю до такой степени. Вам теперь нужно не только мужество, но и силы, иначе вы сами захвораете. Вам необходимо поддерживать себя. Сейчас я вам приготовлю чего-нибудь горяченького. Я нисколько не задержу вас.

Красавица Анжель снова закрыла лицо руками, и неутешные слезы ручьями потекли по ее прелестному лицу.

— Я была так счастлива… — проговорила она в глубоком отчаянии, — так счастлива при мысли, что встречу, обниму и расцелую свою дорогую девочку… а теперь… кто знает, может быть, я найду ее уже мертвой.

Волнение заглушило ее слова, и только раздирающие душу рыдания вылетали из стесненной груди несчастной матери.

— О, сударыня, сударыня, — воскликнула старая Катерина, которая была почти так же взволнована, как и ее госпожа, — прошу вас, не отчаивайтесь, ради Бога! Ведь вы никогда в жизни не делали никому зла, Господь слишком милосерд и справедлив! Он не захочет покарать вас!

— Ты права, моя добрая Катерина, я и сама так думаю. Но разве можно заставить замолчать сердце и воображение?! Ты должна понимать мои муки и мой ужас! Ведь дочь для меня — все! Я люблю только ее одну! Она — единственное существо, привязывающее меня к жизни! Если смерть похитит ее, я отправлюсь вслед за ней!

— Сударыня, именно ради любви к нашей дорогой барышне придите в себя, не предавайтесь отчаянию, берегите силы — помните, что они пригодятся для нее, — и будьте мужественны!

Анжель пожала руку честной, доброй старухи. Она давно и хорошо знала ее и во всех случаях жизни могла на нее положиться.

Стараясь превозмочь горе, совершенно обессилившее ее и мешавшее думать последовательно, красавица Анжель поднялась к себе и, пока Катерина готовила ей легкий завтрак, быстро сделала все необходимые приготовления к отъезду, помня, что супрефект просил ее вернуться на вокзал как можно скорее.

Были еще и другие причины, заставлявшие ее спешить с отъездом.

Прежде всего, ей очень хотелось узнать поскорее, не было ли новой депеши из Сен-Жюльен-дю-Со, и результаты предварительного следствия.

Приготовления ее были очень непродолжительны.

В небольшой саквояж она уложила запас белья, которого могло бы хватить ей на несколько дней, а в портмоне спрятала банковский билет в пятьсот франков и штук двадцать золотых монет.

Она заканчивала свои приготовления, когда Катерина приотворила дверь ее комнаты и объявила, что завтрак ждет.

Анжель сошла вниз, где, несмотря на все свое отвращение к еде, уступила настоятельным мольбам верной служанки и села за стол.

Супрефект взял карету у вокзала и отправился сперва в префектуру, а оттуда в суд, надеясь найти там прокурора.

Но час был слишком ранний, и прокурора еще не было.

Супрефект стал ждать, и вскоре его известили, что приехал товарищ прокурора, к которому он немедленно и отправился.

Товарищ прокурора, барон Фернан де Родиль, человек лет сорока, принадлежал к блестящей аристократической семье и слыл за весьма способного и умного дельца. От него зависело, быть прокурором, а может быть, и генеральным прокурором в провинции, но он предпочел скромный пост товарища прокурора в Париже.

Барон обладал красивой, стройной фигурой, приятным, хотя несколько строгим лицом и одевался всегда замечательно хорошо, что еще больше подчеркивало изящество его благородной фигуры.

Очень сдержанный, и на первый взгляд даже холодный, он прельщал, однако, людей своим крайне изысканным обращением.

Говорил товарищ прокурора очень мало; иногда же глубоко задумывался и, вероятно, думал невеселую думу, потому что на лбу его прорезывались глубокие, болезненные морщины.

По слухам, барон провел молодость очень бурно и имел немало романтических приключений. Находились даже люди, которые утверждали, что, несмотря на свои сорок лет и строгий вид, барон и теперь еще не отказывался от последних, стараясь только хранить их в глубокой тайне и ничем не компрометировать себя.

В 1875 году скончался его отец, бывший генеральным прокурором в Марселе. Мать умерла очень давно.

Осаждаемый предложениями и советами вступить в брак, он отказывался от самых блестящих партий, а когда близкие ему люди пытались дружески упрекать упрямца, неизменно отвечал им одной и той же фразой:

— Я чувствую, что рожден для холостяцкой жизни.

В сущности, он оставался холостяком, чтобы сохранить полную свободу.

Он посещал все официальные вечера и собрания, где женщины относились к нему необыкновенно благосклонно. Но это обстоятельство ничуть не сделало его фатом.

Не успел он войти на этот раз в свой кабинет, как ему доложили о супрефекте, с которым он давно уже находился в деловых отношениях и потому не заставил его ждать ни минуты.

— Что вас привело в суд в такую рань, сударь? Надеюсь, нет ничего серьезного?

— Напротив, дело очень и очень серьезное.

— Преступление?

— Убийство.

— Где?

— На железной дороге.

— На станции или на линии?

— На линии, прошлой ночью.

— В каком же именно месте?

— Это никому неизвестно. В вагоне поезда, шедшего из Марселя и прибывшего в Париж в семь часов двадцать пять минут, нашли убитого мужчину. Но это еще не все…

— Что же еще?

— Несчастье — я, впрочем, еще не знаю: может быть, вернее назвать это вторым преступлением — случилось в эту же самую ночь и тоже на линии. Какая-то молодая девушка выпала из вагона того же поезда, где случилось убийство, и была найдена на линии железной дороги между Сен-Жюльен-дю-Со и Вильнёв-на-Ионне. Теперь спрашивается, не имеет ли это несчастье какой-нибудь связи с убийством неизвестного мужчины?

— Да, это очень сложное дело, — проговорил товарищ прокурора как бы про себя и затем уже вслух прибавил: — В префектуре об этом, конечно, уже известно?

— Да, я заехал в префектуру по дороге сюда и оставил записку.

— Видели вы начальника сыскной полиции?

— Нет, его еще не было.

— Я сейчас пошлю предупредить его.

Товарищ прокурора написал несколько строк на листке бумаги, вложил его в конверт, позвонил слуге и приказал немедленно отнести записку начальнику сыскной полиции.

— Он подождет нас у себя в кабинете, — сказал барон де Родиль. — Я думаю поручить следствие господину де Жеврэ, только он приедет в суд не ранее одиннадцати часов. Мы еще, наверное, застанем его дома.

Барон взял под мышку большой портфель, вышел вместе с супрефектом, кликнул карету и велел ехать на улицу Сены, где жил судебный следователь господин де Жеврэ.

Последний, приблизительно одних лет с бароном, был его близким другом. Они вместе учились в лицее и вместе окончили курс в университете на юридическом факультете.

Не расставаясь почти нигде, они и в суде продолжали служить вместе: один, как известно, был талантливым товарищем прокурора, другой — выдающимся судебным следователем.

Приехав на улицу Сены, барон де Родиль оставил супрефекта в карете, а сам поднялся в квартиру друга.

— Какой ветер занес вас ко мне, да еще так рано?! — радостно воскликнул тот, пожимая ему руку. — Вы пришли как товарищ или как судья?

— Как судья.

— Ну, я предпочел бы товарища. Тем не менее добро пожаловать! Я бы попросил господина товарища прокурора объяснить мне…

— Нам предстоит очень серьезное дело, притом весьма сложное и таинственное. Я и хочу поручить вам следствие.

— К вашим услугам.

— Я должен сейчас же увезти вас.

— Куда?

— Сперва в префектуру, где мы прихватим начальника сыскной полиции, а затем на вокзал.

— Дело идет об убийстве?

— Да.

Следователь надел пальто и шляпу, захватил портфель, такой же объемистый, как и у товарища прокурора, и сказал:

— Ну-с, теперь я готов. Писца у меня нет, но мы можем обойтись и без него.

Они сели в карету и поехали к префектуре.

Начальник сыскной полиции, предупрежденный бароном, поджидал их в своем кабинете.

Товарищ прокурора в двух словах объяснил ему, в чем дело, и прибавил:

— Вы сами видите, что дело это крайне таинственно. Возьмите с собой двух агентов, самых способных и умных.

— Я предупрежу Казнева, прозванного Светляком, и Робера Флоньи, по прозвищу Спичка. Они обыкновенно работают вместе и, так сказать, дополняют друг друга.

— Где они теперь?

— В двух шагах отсюда, в депо префектуры, куда я послал их разобраться в дичи, пойманной сегодня ночью, и. отделить рецидивистов от новичков.

— Пожалуйста, поторопитесь!

— Мы будем там в одно время с вами.

Начальник сыскной полиции отдал приказание, и через три-четыре минуты Светляк и Спичка были уже в кабинете.