Марина Серова - На ловца и зверь бежит

— Могу предложить настоящее грузинское полусладкое «Киндзмараули» или полусухое «Баракони», — ответил бармен, делая акцент на слове «настоящее», — французские вина у нас только сухие.

— Хорошо, тогда налейте «Киндзмараули».

Пока Миша, имя которого я прочла на бейдже, приколотом к его кипенно-белой рубашке, занимался моим заказом, я задавалась отнюдь не праздным вопросом: как мне в этой толпе найти Шаркова?

— Вот ваше «Киндзмараули», — Миша с улыбкой подал мне фужер с рубиновой жидкостью.

Вино действительно было великолепным, некоторое время я смаковала его букет и аромат, гармоничный и бархатистый вкус.

Шарков возник неожиданно из темноты, окутывавшей зал, и, подойдя к бару, встал ко мне в профиль и заказал коньяк. Я слегка кивнула ему, давая понять, что я его заметила, и сделала знак отойти к противоположной стене. С коньяком в руке он последовал за мной.

— Эдуард Игоревич, мне нужно, чтобы вы показали мне всех, кто был на вечеринке.

— Я для этого и подошел к вам. Видите парочку у стола справа, рядом с ними мужчина с бабочкой — это Пуговицын.

Я кивнула.

— А вон там…

Я повернула голову и продолжила за него:

— Синчугова, вот только кто это рядом с ней?

— Рахмонов, начальник статотдела.

Увидев, что Синчугова с Рахмоновым о чем-то оживленно разговаривают, я попросила Шаркова подождать меня несколько минут, а сама направилась к беседующей парочке. Делая вид, что выбираю закуски, я почти вплотную придвинулась к ним.

— Я дала тебе уже тыщу, сколько можно? — прошипела Синчугова.

— Ты считаешь, что это деньги? — с садистской беспечностью хмыкнул Рахмонов и резким движением головы откинул со лба модную челку.

— Пока у меня их больше нет. Рашид, ты думаешь, что я их печатаю?

— Меня это не колышет, если хочешь, чтобы я молчал, — гони бабки. Я твоими байками сыт по горло: мол, украли…

— Тихо, не ори, — Синчугова раздраженно толкнула его локтем в бок, — недели через две все будет в ажуре.

— Мне деньги нужны срочно, — не отставал Рахмонов, — если бы ты мне раньше сказала, что сперла документы, у нас уже были бы бабки и вообще мы не сидели бы в этой дыре, а загорали бы на Канарах!

— Хватит пороть чушь, все у нас будет, только не мешай мне действовать и умерь на время свои аппетиты.

— Вот что, Галя, — угрожающе-снисходительно продолжил Рашид, — если через неделю…

Конец фразы безнадежно затерялся в громкой, булькающей тарабарщине внезапно выросшего рядом со мной мужика, который, прежде чем я успела повернуться к нему, плюхнул мне на плечо свою тяжелую лапищу, едва не повиснув на мне всей своей медвежьей тяжестью.

— Фрейлейн, позвольте представиться, меня зовут… — исполин икнул, обдав меня горячими хмельными парами, — Харольд.

Он говорил с сильным акцентом. Ничем не выдавая своего негодования, я спокойно убрала со своего плеча его ручищу и только многозначительно посмотрела на него, пытаясь осадить его взглядом. Но он просто не заметил моего взгляда и с пьяной фамильярностью продолжил:

— Фрейлейн, я из Дюссельдорф, хочу с вас познакомить себя.

Перед тем как оставить этого любвеобильного фрица, я адресовала ему прямо в лицо убийственно припечатывающий взгляд и, четко выговаривая окончания, произнесла:

— Знакомиться я с вами не желаю, ферштейн? А если вы будете продолжать в том же духе, то мне придется вызвать охрану!

Тут подошел Шарков.

— Разрешите вас пригласить на танец? — спросил он, обращаясь ко мне и отстраняя пошатывающегося Харольда.

Глупо было бы отказываться в данной ситуации от такого предложения. Я поставила фужер на стол и под руку с Шарковым двинулась в глубину зала, где уже закончился показ моделей и началась неофициальная часть.

Когда смолкла музыка и образовалась минутная пауза, к нам подошел довольно высокий, одетый по последней моде блондин. Его одутловатое лицо, на котором тускло поблескивали холодные лягушачьи глаза, растянулось в снисходительной улыбке.

— А, и ты здесь, — промямлил подошедший, небрежно обращаясь к Шаркову, — познакомил бы с девушкой.

— Знакомьтесь, — представил нас невозмутимый Шарков, — Татьяна Александровна, Аркадий Вадимович.

— По-моему, официальная часть у нас закончилась, — игриво произнес Гарулин (я поняла, что это был он), — можно вас называть Татьяной? — Гарулин приподнял брови и с хитроватой улыбкой посмотрел на меня.

— Думаю, можно. — Я с интересом взглянула на него.

— Вот и ладушки, а меня можете называть Аркадием. А вы, позвольте узнать, Татьяна, давно Эдуарда знаете?

Шарков опередил меня с ответом:

— Уже минут двадцать, и я не намерен прекращать этого знакомства.

— Что, вот так серьезно? — дурашливо съязвил Гарулин, мотнув головой.

Тут я недалеко от нашей группы заметила Степу Сергеева, который налегал на бутерброды с красной икрой. Я извинилась перед своими собеседниками и направилась в его сторону.

— Привет, — я подошла к нему незамеченной.

Он удивленно вскинул на меня глаза, едва не поперхнувшись.

— Привет, — протянул он, — ты-то как здесь оказалась?

— Один знакомый пригласил.

— А где же он?

— Он деловой человек, уже сбежал отсюда, а я решила немного развлечься, — быстро нашлась я с ответом.

— Он сделал непростительную глупость, что оставил в одиночестве такую девушку.

— Степа, давай без комплиментов и без намеков, лучше скажи, как ты сюда попал?

— Если я тебе скажу, что одеваюсь от Шульмана, ты же не поверишь?

— Естественно, хотя почему бы и нет? — бросила я с иронией.

— Где же еще быть прессе, как не на презентации? Здесь бутерброды бесплатные и выпивка халявная. А покушать я всегда любил, — самодовольно и цинично подытожил Степа.

— По тебе этого не скажешь, — отвесила я ему невольный комплимент.

— Степа, Степа, — торопливо подошедший мужчина в помятом пиджаке затеребил Степана за рукав, — пошли скорее, я уломал Цымбалова на интервью!

— Знакомься, Танюша, это корреспондент нашей газеты Лысенко Семен Григорьевич, подпольная кличка Котовский. — Степан рассмеялся собственной остроте.

Я внимательно посмотрела на Котовского. Он с лихорадочной поспешностью протянул мне руку, которую я проигнорировала. Он молниеносно спохватился и как ни в чем не бывало опять затараторил по поводу интервью. Наконец, понуждаемый настоятельными просьбами Лысенко, Степа отклеился от меня и направился следом за Котовским.

Теперь, когда я знала в лицо всех участников вечеринки, мне оставалось только наблюдать за ними. Я приподнялась на носках, оглядывая зал в поисках Шаркова, и, не обнаружив его, направилась к стойке бара. Он оказался там. При виде меня в знак ироничного приветствия он приподнял свой бокал с коньяком.

— Что вам заказать?

— «Киндзмараули».

— У вас хороший вкус, — подмигнул мне Шарков, слегка захмелев от выпитого.

— Благодарю, я стараюсь употреблять только качественные напитки.

Получив свой фужер, я отозвала Шаркова в сторону, подальше от нежелательных ушей.

— Скажите, Эдуард Игоревич, а что за отношения у Рахмонова с Синчуговой?

— А, Рашид подобрал ее после шефа, — довольно жестко выразился Шарков, — но похоже, что их роман идет уже на убыль.

Сделав несколько глотков вина и вновь наслаждаясь его изысканным букетом, я заметила, что Синчугова направляется к выходу. Куда это она?

С фужером в руке, даже не извинившись перед Шарковым за свою внезапную отлучку, я двинулась за ней. Дойдя до гардероба, она свернула направо. Я следовала за ней по тускло освещенному коридору, впереди маячила дверь туалетной комнаты, но, к моему удивлению, Синчугова еще раз свернула направо.

Чтобы не вызывать подозрений, я прошла прямо, до туалета, боковым зрением заметив коренастую мужскую фигуру. Нет, это не Рахмонов. Я прислонилась спиной к стене и, повернув голову в сторону коридора, где скрылась Синчугова, напрягла слух.

— Как вы докажете, что они у вас? — раздраженно спросила Синчугова.

— Я не собираюсь ничего вам доказывать, хотите получить их назад — платите. — Я узнала шепелявый голос Семена Григорьевича.

— Так дела не делают, по крайней мере я должна их увидеть.

— Да что на них смотреть, это же не гробница Тутанхамона, — ядовито пошутил Лысенко. — И потом, докажите мне сначала, что у вас есть деньги, а уж тогда и поговорим.

— Вы что, дурой меня считаете? Из-за этих документов можно башки лишиться! Нет, смешная ситуация, вы украли документы у Ларионова, а теперь еще требуете с меня какие-то деньги!

— Мы что, будем мораль друг другу читать? Но если уж вы об этом заговорили, то сами-то вы разве не украли их? И если я сообщу вашему шефу, кто это сделал, он вас по головке не погладит! — зло бросил Лысенко.