Морье Дю - На грани
"Кажется, я знаю, чем заняться, - подумала Шейла, - Пойду вымою голову".
Средство это часто помогало, когда ничто другое не действовало. Она пошла по коридору мимо двери с табличкой "Рубка". Оттуда слышался гул голосов. Рассмеялся Ник. Шейла ускорила шаги: не хватало только, чтобы ее поймали на подслушивании. Дверь таки открылась, но Шейла ее уже проскочила и, бросив взгляд через плечо, увидела, что из комнаты вышел совсем молоденький парень - один из тех, кто утром помогал раскапывать могильник. Он запомнился ей копной пушистых волос. Ему было не больше восемнадцати. Они все были очень молоды - вот на чем сейчас она зацепилась. Все, кроме самого Ника и Боба! Она миновала вертящуюся дверь, вошла в свою комнату и села на кровать, ошеломленная мыслью, которая внезапно пришла ей в голову.
Ник - гомосексуалист. Они все - гомики. Поэтому-то Ника уволили с флота. Отец дознался об этом и не счел возможным представить Ника к повышению, а тот на всю жизнь затаил на отца обиду. Возможно, даты, которые она переписала, фиксируют те случаи, когда Ник нарывался на неприятности. Фотография служила ширмой - педерасты часто прикрываются женитьбой. Нет-нет, только не Ник. Это - конец! Ей этого не перенести! Ну почему, почему единственный привлекательный мужчина, встретившийся ей на жизненном пути, должен оказаться подобного рода типом! Черт бы их побрал, пропади они пропадом, все эти молодчики, голые до пояса, скучившиеся там у мегалитической могилы. Верно, и сейчас в "Рубке" они собрались ради тех же дел. А для чего же еще! Ее пребывание здесь лишено всякого смысла. Как, впрочем, и вся ее поездка. Чем скорее она вырвется с этого острова и возвратится в Лондон, тем лучше.
Она отвернула оба крана, наполнила раковину и с яростью погрузила голову в воду. Даже мыло - "Эгейская синь" - выдавало патологию: ну какой нормальный мужчина станет держать у себя в доме такую экзотику! Шейла вытерла волосы полотенцем и накрутила его тюрбаном вокруг головы. Сняла джинсы, натянула другие. Эта пара плохо на ней сидела. Долой! Надела дорожную юбку: пусть видят, что ей претит ходить в штанах, подражая мужчинам.
В дверь постучали.
- Войдите, - сердито бросила Шейла.
Это был стюард.
- Простите, мисс, но капитан просит вас пройти в "Рубку".
- Очень сожалею, но ему придется подождать. Я только что вымыла голову.
- Кхм, - кашлянул Боб. - Я не советовал бы вам, мисс, заставлять капитана ждать.
Тон - учтивейший, любезнее некуда, и все же... От этой квадратной, коренастой фигуры веяло чем-то непреклонным.
- Превосходно, - заявила Шейла. - В таком случае капитану придется примириться с моим видом.
И она, как была, в тюрбане, делавшем ее похожей на аравийского шейха, пустилась по коридору вслед за стюардом.
- Виноват, - пробормотал он и постучал в дверь "Рубки". - К вам мисс Блэр, сэр, - доложил он.
Она была готова к любому зрелищу. Молодые люди, валяющиеся на койках нагишом. Курящиеся ароматические палочки. Ник, дирижирующий в качестве распорядителя неописуемо гнусными действиями. Вместо этого ее взгляду представились семеро молодых людей, сидящих за столом во главе с Ником. В углу находился восьмой с наушниками на голове. Семеро за столом оглядели ее сверху донизу и отвели глаза. Ник только поднял брови и взял со стола листок бумаги. Она узнала четвертушку с датами, которая исчезла из ее туристской книжки.
- Извините, что прервал ваши усилия по части haute coiffure [Прическа (фр.).], - сказал он, - но эти джентльмены и я желали бы знать, что означают числа на листке, который вы таскали вложенным в ваш путеводитель.
Следуй испытанному афоризму. Лучший вид защиты - нападение.
- Именно этот вопрос я и хотела задать вам, капитан Барри, если бы сподобилась получить от вас интервью. Однако смею предположить, вы ушли бы от ответа. Потому что эти даты, несомненно, имеют для вас значение, и огромное, иначе зачем бы вашим приятелям, таким истинным джентльменам, красть из моей сумочки именно этот листок.
- Логично, - заметил Ник. - Кто дал вам эти даты?
- Мне дали их в редакции. Они были среди других сведений, которые я получила вместе с заданием. Часть исходных данных.
- Вы имеете в виду редакцию журнала "Прожектор"?
- Точно так.
- Где вам поручили написать очерк о некоем отставном военном моряке то бишь обо мне, - поведав миру, чем он заполняет время, какие у него увлечения и так далее.
- Совершенно верно.
- И другим вашим коллегам заказали такие же очерки о других отставниках.
- Именно. Серия очерков. В редакции ухватились за эту идею. Нечто свежее.
- Н-да. К сожалению, вынужден подпортить вам рассказ, но мы выяснили у издателя "Прожектора", что там не только не намерены публиковать подобную серию, но и что никакой Дженнифер Блэр среди их сотрудников, даже на самой мизерной должности, не числится.
Ей следовало этого ожидать. При его связях в прессе. Жаль, что она не журналистка. Что бы он там ни скрывал, его тайна, разоблаченная в любом воскресном приложении, принесла бы ей состояние.
- Видите ли, - сказала она, - тут есть щекотливые обстоятельства. Не могла бы я поговорить с вами наедине?
- Можно и наедине, раз вам так предпочтительнее, - заявил Ник.
Семеро молодцев дружно вскочили на ноги. Крепко спаянная команда. Воспитанная в том духе, какой, надо думать, нравится Нику.
- С вашего разрешения, - добавил он, - радист останется на своем посту. Радиограммы идут потоком. Он ничего не услышит из того, что вы скажете.
- Пожалуйста, - сказала она.
Семеро молодцев потянулись за дверь, Ник откинулся на спинку кресла. Проницательный синий глаз ни на мгновение не отрывался от ее лица.
- Садитесь и выкладывайте, - сказал Ник.
Она присела на один из освободившихся стульев и вдруг подумала о полотенце, накрученном на голове. Вряд ли оно прибавляло ей достоинства. Неважно. Дело не в ней, а в нем. Сейчас она попробует посмотреть, чего он стоит. Она скажет ему правду - до известного предела, потом сочинит что-нибудь по ходу и посмотрит, как он на это отреагирует.
- В "Прожекторе" вам все правильно сказали, - начала она, глубоко вздохнув. - Ни у них, ни в других журналах я не работаю. Я не журналистка, я актриса. И в театральном мире мое имя мало кому известно. Я состою в одной молодежной труппе. Мы в основном гастролируем. Но недавно нам удалось заполучить площадку в Лондоне. Можете проверить, если угодно. Новый театр для всех, район Виктория. Вот в нем каждая собака знает Дженнифер Блэр. Меня пригласили на главные роли в шекспировских комедиях, которые пойдут там в этом сезоне.
Ник улыбнулся:
- Вот это больше похоже на правду. Примите мои поздравления.
- Поберегите их до открытия. Оно состоится недели через три. Кстати, в театре о моей поездке ничего не знают и понятия не имеют, что я в Ирландии. Я приехала сюда на пари.
Она перевела дыхание. Сейчас пойдет вранье.
- У моего приятеля - он с театрами не связан - много друзей на флоте. И вот к нему в руки попал листок с датами, где сверху стояло ваше имя. Он понимал: что- то этот список означает, а вот что, не знал. Ну и как-то вечером мы за ужином хлебнули лишнего, и он стал меня подначивать - я, мол, вовсе не такая хорошая актриса, и он ставит двадцать пять фунтов плюс дорожные расходы, что мне не удастся разыграть корреспондентку и получить у вас интервью, - так, ради шутки. Я сказала - заметано. Вот почему я здесь. Разумеется, я вовсе не ожидала, что в числе всего прочего меня похитят и заточат на острове. И когда вчера вечером обнаружилось, что из моей книжки исчез листок с датами, я, не скрою, слегка струхнула. Не иначе, подумалось мне, за ними стоит что-то серьезное, не подлежащее огласке. Ведь все эти числа относятся к началу пятидесятых - к тем годам, когда вы увольнялись с флота, что я выяснила, сунув нос в военно-морской именной справочник, который раздобыла в одной общедоступной библиотеке. Мне, откровенно говоря, совершенно безразлично, что там за этими датами стоит, но вам, как я уже сказала, по всей очевидности, совсем не безразлично, и я готова держать пари, они скрывают весьма темные, а то и противозаконные дела.
Ник заскрипел стулом, покачался на нем туда-сюда. Синий глаз оторвался от ее лица, уставился в потолок. Капитан Барри явно не находился с ответом: верный знак, что ее стрела попала в яблочко.
- Ну, это как посмотреть, - начал он негромко. - Что называть темным. И противозаконным. Мнения тут расходятся. Вы, возможно, отшатнетесь в ужасе от того, что я и мои молодые друзья считаем вполне оправданным.
- Я не так-то легко прихожу в ужас.
- Согласен. У меня сложилось такое же впечатление. Но мне придется убедить в этом моих товарищей - вот в чем трудность. События пятидесятых их не касаются - тогда они были еще детьми. Но то, чем мы сообща занимаемся сейчас, касается каждого из нас, и еще как. Если даже самая малость о том, что мы делаем, просочится наружу, мы окажемся в неладах со стражами закона.
