Светлана Алешина - Месть за нелюбовь
Приехав наконец домой, Лариса еще не успела открыть дверь в свою спальню, как опять ожил телефон.
— Здравствуй, Лариса, — услышала она подозрительно знакомый голос в трубке.
— Карташов? — обрадовалась Лариса. — Наконец-то хоть один приятный голос за весь день. Чем порадуешь, Олег Валерьянович? Давно что-то тебя не было слышно.
Капитан милиции Олег Валерьянович Карташов был ее давнишним знакомым. Он был моложе ее на несколько лет, однако это не мешало им время от времени проводить интимные встречи. Впрочем, регулярности особой в них не было, и их отношения в этом смысле были неопределенными. А отсюда и не отягощенными взаимными обязательствами.
Карташов отличался от других работников милиции большим тактом и интеллигентностью, что в сочетании с присущей все-таки ментам брутальностью и прямолинейностью создавало некий шарм, который был по душе Ларисе.
— Ну чем может порадовать капитан милиции, сама подумай, дорогая, — пел в трубку Карташов.
— Пригласить в ресторан, чтобы поговорить о чем-нибудь вечном и прекрасном, — начала кокетничать Лариса, пользуясь отсутствием мужа.
— Ларочка, неужели в таком возрасте можно быть такой наивной? — укоризненно заметил Карташов. — У меня новость гораздо лучше: кажется, мы опять с тобой будем заниматься одним делом. Фамилия Каменская, если я не ошибаюсь, тебе о чем-то говорит?
— О боже, и ты, Брут? — воскликнула Лариса. — Но ведь этим занимался какой-то бравый молодой человек с соколиным взором?
— Можешь звать меня просто — Олежек, — неожиданно засюсюкал Карташов. — Тем более что дело передали вашему покорному слуге как опытному следователю, раскрывшему массу безнадежных дел.
— Не забудь только уточнить, с чьей помощью ты это сделал, — съязвила Лариса.
— Ну да, ты помогла мне пару раз: натолкнула на свежие мысли, — небрежно произнес Олег. — Но сейчас это не понадобится: убийца уже раскрыт, более того, арестован. Осталось только найти прямые доказательства и дело можно закрывать. И еще удивляться тому, что ты снова оказалась втянутой в нехорошую историю…
— Вот так всегда у вас получается: сначала арестовываете человека, а затем пытаетесь найти доказательства его вины. — Лариса рассердилась, а потому сейчас ей казалось, что Зайцева совершенно невиновна. — Вы уверены, что ищете в верном направлении?
— Если я и был в чем-то в своей жизни уверен, так именно в этом.
— Узнаю Карташова. Ты и во многих других случаях говорил так же… Да, кстати, а что думает наша милиция по поводу таких интересных личностей, как Кирпичев и Хряпунов, более известных в криминальном мире под кличками Доллар и Хряп, которые тоже, между прочим, присутствовали на известной вечеринке? — Но убийство по своему характеру непохоже на обычные разборки, — замялся Карташов. — Ну что это такое — кровать, перерезанная сонная артерия?! Хотя в чем-то ты и права. Тем более что, по последней информации, названные тобой личности скрываются. Пожалуй, я подключу человека на разработку и этой версии. Но все равно ты меня не собьешь. Я уверен, что Каменскую убила Алена Зайцева. Хочешь поспорим? Если я не прав — за мной ужин в ресторане, и, если захочешь, весь вечер будем говорить хоть о Ницше.
— Что ж, договорились. Это стоит послушать. А сейчас я хочу спать. Свяжемся утром, ладно?
— Не возражаю, — ответил Карташов.
— Я рада, что мы снова будем работать с тобой в тандеме, — проявила вежливость Лариса.
— Почему?
— Потому что дело отнюдь не закрыто, как ты думаешь. Впрочем, обо всем мы поговорим завтра.
— Хорошо, — ответил Карташов и, пожелав Ларисе спокойной ночи, повесил трубку.
А Лариса, растянувшись наконец на своей кровати, опять задумалась. Конечно, было бы очень интересно послушать, как капитан милиции будет цитировать Ницше, но с чего, собственно говоря, ей вздумалось защищать Алену с Лешей? Если убили не они, то кто же? В версию про бандитов Лариса и сама почему-то не верила. С другой стороны, остается и еще один невыясненный вопрос: кто послал телеграмму Каменской? Пожалуй, именно выяснением этого и нужно заняться в первую очередь.
У Кандабуровой она уже интересовалась, что та думает по этому поводу. Значит, остается дочь Каменской — Наташа, которая, кстати, не очень ладила с мамашей. Но это все завтра, а сейчас — спать!
* * *На следующий день в ресторане все шло как обычно. Трудоголик Степаныч, услышав от Ларисы, что она на несколько дней в связи с новым расследованием выпадает из рабочего ритма, жутко разорался.
Городов раскраснелся, яростно чесал голову и буквально прыгал вокруг стола, за которым восседала невозмутимая и спокойная Лариса. Степаныча, по всей видимости, посетил очередной экзистенциальный кризис, поэтому он вылил на голову своей начальницы целый ушат обвинений. Тезисов было выдвинуто несколько: авантюристка и безголовая баба, безответственная бизнесменша (я удивляюсь, как это до сих пор «Чайка» не обанкротилась) и ветреная особа.
В последнем пункте он явно намекал на капитана Карташова, которого самолично несколько раз провожал в Зеленый кабинет. Впрочем, Лариса подозревала, что у Степаныча здесь проявлялось собственное неудовлетворенное либидо.
Все вышеуказанные обвинения были бы невозможны в принципе при соблюдении субординации. Но… Степаныч был очень исполнителен и ответствен. Лариса могла ему безоговорочно доверять в финансовых вопросах — этот человек по своему характеру не украл бы у нее ни копейки. Поэтому она прощала своему ворчливому и порой ехидному заместителю эти маленькие грехи.
Спокойно выслушав истерику Степаныча, она молча вышла из кабинета, как бы предоставляя ему пульт управления рестораном, и проследовала в гараж.
Ее путь лежал к дочери убитой Каменской, Наталье.
Ее квартира располагалась в старой, обшарпанной двухэтажке с маленьким двориком, в котором росли три чахлые елочки и стояли две старенькие лавочки с вечно сидящими на них старушками. Единственной новой вещью, которую заметила здесь Лариса, оказался замок с кодом на двери подъезда.
Конечно, справляться с такими вещами Лариса умела быстро, однако здесь нужно было действовать крайне осторожно, так как после того, как она от неожиданности немного притормозила перед дверью, разговор на ближайшей лавочке стал значительно тише. Не торопясь и не подавая виду, что замечает косые взгляды, бросаемые на нее старушками, Лариса демонстративно посмотрела на часы и достала зажигалку и сигареты.
К счастью, уже почти стемнело, и, когда Лариса осветила снизу кнопки кода, три из них, отшлифованные пальцами входящих жильцов, заблестели. Это и были требуемые цифры. Оставалось только найти нужную комбинацию, что удалось Ларисе уже с третьей попытки.
Прямо с порога ей в нос ударил давно забытый запах пыли, мочи и кислой капусты, который всегда почему-то присутствует в подъездах подобных домов, независимо от того, поставлен на них замок с кодом или нет. Изо всех сил пытаясь не дышать, Лариса одним махом вбежала на второй этаж и вдавила указательный палец в звонок. Ждать пришлось долго. Затем дверь наконец открылась, и на нее с неудовольствием посмотрели вечно хмурые глаза Наташи.
— Здравствуйте, — удивленно сказала она.
Приветствие, однако, прозвучало из ее уст как грубый вопрос: а что, собственно говоря, вам нужно?
— Добрый вечер, Наталья, — стараясь говорить приветливо, ответила Лариса. — У меня к тебе серьезный разговор, можно пройти?
— Проходите, — Наталья пожала плечами, — только уж простите, но я буду принимать вас на кухне, не возражаете?
— Нет, конечно, — согласилась Лариса и прошла в указанном направлении.
Кухня дочери бизнесменши, владелицы супермодного магазина, имела тоже какой-то старый вид, как и все в этом доме. Когда-то белые кухонные шкафчики пожелтели и потрескались, занавески на окнах больше напоминали цветные тряпки, а круглый деревянный стол, доставшийся скорее всего еще от бабушки, шатался от малейшего прикосновения. Впрочем, зато нигде не было ни пятнышка, ни пылинки… На подоконниках стояли горшочки с цветами.
Сама Наташа, едва зайдя в кухню, взяла нож и стала чистить картошку, сославшись на то, что она только что пришла с работы и они с мужем еще не ужинали.
— Простите, Наташа, — начала Лариса разговор, ради которого и приехала сюда. — Возможно, наша беседа будет вам и не очень приятна, но я хотела бы поговорить с вами о вашей матери.
В Наташином взгляде ничего не изменилось: те же недоверие и сердитость, но ни отчаяния, ни слез. Вот Серебряков реагировал совсем иначе при упоминании имени Каменской.
— И что же вы хотите узнать? — безразличным тоном спросила она.
— Прежде всего расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях.
Наташа поморщилась:
