Марина Серова - Алмазная лихорадка
— Его все равно в Коряжске высадят, — заметила я. — Кстати, Анатолий Витальич, поставьте рядом с ним свой чемодан. Проводник непременно решит, что это багаж Пряжкина, и уговорит взять чемодан с собой. Мир тесен — может, еще свидитесь.
Капустин пожал плечами и поднял крышку нижней полки. Мы опустошили мой чемодан, оставив только самое необходимое, и уложили в него набитый деньгами металлический кейс. Мои вещи перекочевали в чемодан Капустина, который мы оставили на виду, бросив поверх него роскошный голубой плащ Пряжкина — для убедительности.
Следующая станция находилась примерно на середине оставшегося отрезка пути, и ехать до нее оставалось минут пятнадцать. Время тянулось невыносимо медленно. Капустин нервничал.
Я разложила на столе карту и нашла на ней станцию Ключи. Рядом было село с одноименным названием, через которое проходила автомобильная трасса. Километрах в тридцати от Ключей шоссе поворачивало на север, а еще через тридцать километров делало новый поворот и устремлялось к Коряжску. Я обратила также внимание, что оба поворота основной трассы соединяет короткая грунтовая дорога, идущая прямиком через лес. На всякий случай я взяла это на заметку.
За окнами давно сгустились сумерки, но сквозь разрывы в тучах выглянула полная луна и залила окрестности призрачным голубым сиянием. На фоне мерцающего лунного света очертания проносящегося мимо нас хвойного леса казались загадочными и зловещими.
— Сколько стоим в Ключах? — хрипло спросил Чижов.
— Три минуты, — ответила я. — Будьте внимательны. Мы не должны ошибиться.
Мы выключили в купе свет и приникли к окну. Вскоре мимо прокатились огни автомобильного переезда, промчалась встречная электричка, и наконец появилась платформа станции. Небольшое станционное здание с ярко освещенными окнами просматривалось насквозь — зал ожидания был пуст. Пусто было и на перроне — лишь две пожилые грузные женщины с корзинами в руках всматривались в окна проходящего поезда.
— Никого вроде, — неуверенно сказал Капустин. — Может, выйдем?
Я отрицательно покачала головой.
— Береженого бог бережет.
Поезд со скрежетом и шипением остановился. Захлопали двери. В коридоре послышались торопливые шаги. Тетки с корзинами побежали к вагонам, крича: «Кому пирожки горяченькие?» Я внимательно разглядывала перрон и наконец увидела то, что ожидала увидеть. Внезапно из здания станции вышел человек. Он был коротко стрижен, одет в кожаную куртку и необъятные вареные джинсы. Мощные шея и плечи выдавали в нем завсегдатая спортивных залов. Он нетерпеливо озирался, словно поджидая кого-то. Убедившись, что из поезда никто не вышел, он круто повернулся и скрылся в здании станции.
— Похож? — спросила я.
— Похож, — согласился Чижов.
По перрону объявили отправление. Опять последовал процесс запирания дверей, снова зашаркали шаги по коридору, поезд дернулся и плавно пошел вдоль платформы.
— Вперед! — скомандовала я.
Капустин подхватил чемодан, а я — зонтик, Чижов, уходя последним, зажег в купе свет, чтобы Пряжкин был на виду. Мы цепочкой быстро прошли в тамбур, я достала ключ и отперла дверь.
Поезд набирал ход. Платформа станции осталась позади. Освещенная луной насыпь катилась у нас под ногами.
Капустин, держась за поручень, спустился вниз, сбросил на насыпь чемодан и, сделав серьезное лицо, прыгнул. Приземлившись, он не удержал равновесия, но тут же вскочил и помахал нам рукой. Чижов, вытянув в сторону сломанную руку, сиганул вниз. Было видно, как он бежит по инерции вслед за поездом, балансируя на ходу руками.
Я последовала за своими спутниками, и вскоре мы опять были вместе. Все были целы и невредимы — только Капустин слегка порвал брюки и очень из-за этого расстроился.
Мы спустились с насыпи, продрались через заросли какого-то кустарника и вышли на окраину села, через которое было проложено автомобильное шоссе. Вскоре со стороны станции, сверкая многочисленными огнями — точно локомотив или бомбардировщик, — промчался джип. В неверном ночном свете он казался зловещего черного цвета. Но у меня не оставалось уже никаких сомнений, что нам в очередной раз повезло и мы опять разминулись с опасностью.
Мы выбрались с раскисшей, пропитанной дождевой водой колеи на дорогу. Капустин с грустью посмотрел на свои перепачканные штиблеты, на порванные брюки и кисло сказал:
— Вопрос в том, на чем мы отсюда уедем?
— А верно, на чем? — подхватил Чижов, оглядываясь по сторонам.
Улицы погруженного во тьму села казались вымершими. Далеко не во всех домах светились окна. Видимо, здешние жители предпочитали ложиться спать пораньше.
Но я была уверена, что транспорт мы раздобудем. В сегодняшней деревне не всегда отыщется лошадь, но какая-нибудь развалюха с мотором имеется на каждом дворе. Важно угадать интонацию при переговорах, потому что неверно выбранная интонация может погубить все и вас не повезут даже за несусветную плату.
Чтобы не терять время, я решила начать с домика, напротив которого мы остановились. Хозяева его еще не спали, а возле калитки стоял голубой самосвал.
Глава 5
Мне открыла худенькая опрятная женщина, на лице которой навеки застыло выражение озабоченности и тревоги. Она сразу же пригласила меня в дом, и я вошла, изо всех сил стараясь представиться созданием несчастным и безобидным, не от мира сего.
Разговаривали мы на кухне, где за широким столом сидел нелюдимый мрачный мужчина, облаченный в рубашку, ватные штаны и шерстяные носки, и шумно ел щи. Видимо, это и был хозяин самосвала. На меня он даже не взглянул.
Жалким доверчивым голосом я изложила хозяйке совершенно дикую историю о том, как мы с мужем перепутали станцию и сошли раньше, чем следовало, но нам, хоть умри, необходимо попасть до полуночи в Коряжск, потому что у нас там тетя, а у тети слабое сердце, и не могли бы вы… то есть ваш муж… мы хорошо заплатим… Так я ныла, а про себя гадала, откуда в моем рассказе появилась тетя — то ли я позаимствовала ее у несчастного Пряжкина, то ли это была моя собственная тетя Мила, которой, бедняжке, сейчас наверное, икалось. Хозяйка выслушала печальную повесть, сочувственно кивая и поддакивая, а потом с сожалением сказала:
— Нет, милая, не сможет он тебя отвезти… Никак.
Она имела в виду, конечно, типа в шерстяных носках, который продолжал яростно хлебать щи, не обращая на нас никакого внимания. Я набавила цену.
Хозяйка скорбно покачала в ответ головой.
Но я уже завелась и назвала сумму, на которую можно было приобрести приличный холодильник. Хозяйка вздохнула и негромко сказала:
— Нет, девушка, не получится. Выпимши ведь он… Куда он поедет?
Вдруг чавканье оборвалось, и хозяин, устремив в нашу сторону сумасшедшие глаза, упрямо заявил:
— А вот поеду! — Я увидела, что он действительно пьян, и пьян мертвецки.
Женщина замахала руками.
— И думать не моги!
Муж секунду смотрел на нее, а потом шарахнул по столу кулаком так, что все предметы на нем подскочили сантиметров на десять в воздух.
— Сказал — поеду!
Женщина ахнула. Мне стало неловко, но изменить я уже ничего не могла — процесс сделался неуправляемым. Шагая, как механизм, мужик сдернул с крючка телогрейку и натянул ее поверх рубахи, не застегивая. Сопя и раскачиваясь, влез в пудовые сапоги. Потом махнул мне рукой и, не оглядываясь, вышел из избы.
Чрезмерное количество пассажиров его не смутило. Пересчитав нас по головам, он без церемоний отобрал у Капустина драгоценный чемодан и зашвырнул в кузов.
— Сундук сюда! — безапелляционно заявил он. — Вы — в кабину! Бабу — на колени!
Нам оставалось только подчиниться. Усаживаясь на коленях у Чижова, я предупредила:
— Только не вздумайте чего-нибудь себе вообразить!
— Я постараюсь, — скромно ответил он.
— Не понимаю, — с усилием выговорил Капустин. — Это все на самом деле или я сплю? Мы же все разобьемся!
— Это кто разобьется?! — с угрозой спросил хозяин самосвала, втискивая себя в кабину. — Ты, что ль, профессор? — Он презрительно посмотрел на Капустина и, обдав перегаром, спросил: — Ты у себя в институтах про Леснова слышал? Нет? Вот и молчи!
— А кто это — Леснов? — осторожно поинтересовался Капустин.
— Леснов — это я, — мрачно сказал шофер.
Мотор взревел, и самосвал, расплескивая лужи и взлетая на кочках, в одно мгновение вымахнул на шоссе. Леснов сразу же набрал максимальную скорость, так что в самосвале все завибрировало и загремело, и деловито бросил:
— Куда едем?
— В Коряжск!
Он кивнул головой и припал к рулю. Залитая лунным светом дорога понеслась нам навстречу.
Сначала все ошеломленно молчали, вслушиваясь в рев мотора и свист ветра в щелях кабины. Потом Капустин обернулся ко мне и с тоской сказал:
