Джеймс Чейз - С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.
Так я пролежал минуту двадцать, потом мне пришло в голову, что раз я — Джон Меррилл Фергюсон, мне должны уделять соответствующее внимание.
Дюрант все еще был занят чтением.
Я осмотрелся и заметил Маззо, который дремал в кресле позади меня.
— Маззо! — громко крикнул я.
Они с Дюрантом одновременно подняли головы.
Поколебавшись, Маззо поднялся на ноги и подошел ко мне.
— Двойной скотч со льдом. И потом мне хочется чем-нибудь перекусить, — сказал я.
Маззо заморгал глазами, посмотрел на Дюранта, тот сердито глянул на меня, помедлил, потом кивнул.
— О’кей, мистер Фергюсон, — сказал Маззо и вышел.
Довольно долго разглядывая меня, Дюрант покачал головой и снова вернулся к своим бумагам.
Одна из стюардесс принесла виски, я ей кивнул в благодарность. А к тому времени, как бокал был опорожнен, прибыл и столик на колесиках: прекрасные закусочки, филе какой-то рыбы и набор сыров.
Меня обслуживали обе стюардессы. Я не сомневался, что Дюрант подобрал таких девушек, которые никогда не видели настоящего Фергюсона. Они вели себя так, как и подобает вести себя девушкам, обслуживающим одного из самых богатых и влиятельных людей в мире. Одна из них, миловидная блондиночка, одаривала меня многообещающими улыбками. Я был уверен, что если бы я провел рукой вверх под ее коротенькой юбочкой, она бы не вскрикнула.
Далее последовала сигара и бренди.
Господи, подумал я, вот это жизнь!
— Не хотели бы вы что-нибудь почитать? — спросила сексуальная блондиночка.
Я вспомнил, что вот уже три дня живу вне общественной жизни.
— Принесите мне газету, пожалуйста! — попросил я.
Она качнула бедрами и удалилась, а через минуту появилась с «Калифорния Таймс».
Я уселся удобнее и развернул газету.
В ней не было ничего нового, обычная, всем надоевшая депрессия, обнадеживающие обещания президента, нападки на Россию. Я полистал страницы в поисках чего-нибудь интересного для меня, например, новости Голливуда… В газете две страницы были отведены миру кино. Кто кого привлекает к судебной ответственности, кто сейчас в зените славы, кто может получить Оскара…
На второй странице была помещена фотография того самого Чарльза, который изготовил маску, украшающую в данный момент мою физиономию.
Я рассмотрел фотографию, потом обратился к подписи под ней.
«ЧАРЛЬЗ ДЮВАЙН. Мастер грима Голливуда, САМОУБИЙСТВО».
Чарльз Дювайн, писал репортер, отсутствовал два месяца. Считали, что он уехал отдыхать на Мартинику. Он вернулся в свою фешенебельную квартиру на крыше небоскреба в Санта-Барбаре два дня назад. Начальник охраны сказал, что, как ему показалось, мистер Дювайн был в подавленном состоянии, сильно нервничал. На следующее утро начальник охраны, совершая обычный обход, обнаружил тело мистера Дювайна, который выбросился из окна своей террасы. Полиция установила, что это было самоубийство.
Я закрыл глаза, газета выпала из моих дрожащих пальцев.
Ларри Эдвардс, который мог заговорить, погиб из-за неисправности тормозов. А теперь Чарльз Дювайн, который превратил меня в Джона Меррилла Фергюсона и который тоже мог заговорить, покончил с собой.
Холодный, какой-то влажный страх вцепился в меня. Даже не влажный, а липкий…
И тут я понял жуткую правду о своем собственном положении: КОГДА Я ВЫПОЛНЮ СВОЮ ЗАДАЧУ, Я ТОЖЕ ПЕРЕСТАНУ ЖИТЬ.
Совершенно ясно, что Фергюсон и Дюрант не могут разрешить мне остаться в живых, опасаясь разоблачения. И они отдадут приказ ликвидировать меня, как это уже сделали с Ларри Эдвардсом и Чарльзом Дювайном.
Я так перепугался, что меня затошнило. Холодный пот заструился по моей спине, лицо взмокло под маской.
— Еще немножко бренди?
Сексуальная стюардесса стояла возле меня.
Из-за маски она не могла заметить, как я был напуган.
Бренди? Да, он мне был нужен…
— Да, благодарю вас.
Она поставила возле меня высокий бокал, сужающийся кверху и наполовину наполненный бренди.
— Если бы вы захотели поспать, сэр, — сказала она, — ваша комната готова. Мы приземлимся только через пять часов.
— Пожалуй, мне это не помешает, — сказал я, поднимаясь.
Маска стала невыносимой, мне необходимо было ее скинуть.
Девушка взяла бокал и прошла мимо Дюранта к двери.
— Пойду подремлю, Джо, — сказал я мрачно, когда Дюрант поднял голову.
Я видел, что Маззо вскочил с места, но Дюрант покачал головой, и Маззо снова сел.
Я прошел следом за девушкой в небольшое помещение, где имелась кровать и встроенный шкафчик. Из него дверь вела в ванную.
Блондинка поставила бокал на ночной столик и улыбнулась мне.
— Желаете еще что-нибудь, мистер Фергюсон? Еще пару часов я свободна, — ; сообщила она проникновенным голосом.
Если бы я не был так напутан и не мечтал сорвать проклятую маску, она бы меня соблазнила.
— Сейчас больше ничего, благодарю вас!
— Зовите меня Фебой, мистер Фергюсон, — сказала она. — Я полностью к вашим услугам.
Немного помешкав, она разочарованно улыбнулась и вышла из комнатушки, прикрыв за собой дверь.
Я закрыл дверь на задвижку, прошел в ванную и осторожно стянул маску. Положив ее в карман, я принялся разглядывать свою физиономию в зеркале.
Казался ли я развалиной? Да, несомненно. Это был Джерри Стивенс, опустошенный и перепуганный недоумок с белым от страха лицом, на лбу капли пота, уголки рта подергивались. Полная противоположность тому, что я видел совсем недавно: самоуверенный, всесильный Джон Меррилл Фергюсон, который все же обладал чем-то таким, чего не было у меня.
Я умыл лицо и руки, вернулся в комнатушку, выпил почти весь бренди, после чего сел на кровать, пытаясь унять дрожь в трясущихся руках. Подумав, я допил до конца все, что было в бокале.
Через несколько минут бренди начал давать о себе знать. Мое сердце перестало болезненно сжиматься, я закурил.
Думал я о Чарльзе Дювайне. По всей вероятности, пара негодяев, если не один Маззо, ожидали его на террасе квартиры. Укол иглой и вниз…
Я задрожал.
Такое вполне могло случиться и со мной и обязательно случится, когда я буду больше не нужен Дюранту. Ну что же, во всяком случае, я знаю, что меня ждет!
Дюрант сказал, что мне нужно будет играть роль Фергюсона в течение месяца, возможно, чуть дольше. Таким образом, я находился в безопасности, как минимум, еще тридцать дней. Ну а за тридцать дней я непременно отыщу возможность выбраться из этого кошмара.
Я начал справляться со своим страхом.
Тридцать дней!
Многое может случиться за такое время… Я предупрежден. Должен наступить момент, когда мне удастся улизнуть. Я пойду в полицию и они обеспечат мне защиту. У меня же множество доказательств. Я предъявлю им маску. Я заставлю их проверить Чейзовский национальный банк в отношении тех денег, которые платили мне. Пускай спросят Лу Прентца. Он подтвердит, что меня нанял Дюрант.
Мне стало легче. Возможно, это две большие порции бренди вселили в меня некоторую уверенность.
И тут я услышал слабый звук, от которого снова екнуло мое сердце. Посмотрев на дверь, я увидел, что ручка поворачивается, но задвижка не позволила двери отвориться.
— Все о’кей, мистер Фергюсон? — прошептал Маззо.
Бренди заставил меня воскликнуть:
— Вали отсюда! Я хочу спать!
— О’кей, мистер Фергюсон.
Я сидел, окаменев и не сводя глаз с дверной ручки. Она еще пару раз подвигалась вверх и вниз, затем замерла.
Сидя на кровати и глядя на дверную ручку, я понял, что чувствует кролик, попавший в ловушку.
Меня разбудил осторожный стук в дверь.
— Мистер Фергюсон, пожалуйста… Мы прилетаем через час.
— Благодарю вас, — сказал я и посмотрел на часы. Было 23.30.
Я не помнил, как заснул, зато ясно представлял, как недавно терзался своими страхами. Бренди все же оказалось чудодейственным средством!
Я помылся и побрился, глядя в зеркало на свое бледное лицо, затем натянул маску, прикрепил брови и усы.
Отступив назад, я оглядел себя в зеркале. На меня смотрел Джон Меррилл Фергюсон. При виде его стали исчезать мои страхи.
Никто не может убить Джона Меррилла Фергюсона! Это сам он мог убивать таких людей; как Ларри Эдвардс и Чарльз Дювайн, но он был слишком могущественен, чтобы кто-то поднял руку на него.
Эти детские рассуждения помогли мне восстановить уверенность. Одевшись, я уверил себя, что смог бы справиться с подобной ситуацией, пока на мне будет маска Джона Меррилла Фергюсона.
Я отворил дверь и вышел в главный салон.
Дюрант все еще сидел за письменным столом, продолжая читать газеты. Маззо пил кофе.
— Все еще работаете, Джо, — сказал я самым сердечным тоном и хлопнул его по плечу. — Вы переутомляетесь!
Не посмотрев на его реакцию, я подошел к шезлонгу и уселся в него, не сомневаясь, что Маззо с изумлением смотрит на меня.
