Николай Леонов - Юрколлегия разыскивает...
Миронов вышел из столовой, поправил шейный платок, одернул пиджак, руки перестали вызывающе вылезать из рукавов. Он быстро пересек холл и нагнулся к окошечку администратора.
– Добрый день, Владимир Иванович, – быстро сказал Миронов, – произошло маленькое недоразумение.
Балясин вздрогнул, кашлянул, отложил ручку, но головы не поднял.
– Здравствуйте, товарищ Миронов. Чем вы недовольны? – спросил он тихо.
– Понимаете ли, вчера собирался уезжать и рассчитался за номер. Теперь я передумал и остался.
Балясин покачивал седой головой и канцелярской ручкой ставил точки на фиолетовой промокашке, которые расползались звездочками, и было непонятно, слышит Балясин собеседника или нет.
– Рассчитался я в восемь утра, – продолжал Миронов, – и до восьми вечера не находился в номере. Должен ли я платить за эти полсуток?
– Наверное, – ответил Балясин и подвинул к себе толстую регистрационную книгу.
– А вот мои приятели, Семин из восьмого номера и Зотов из сто пятого, не платят.
– Минуточку. – Балясин стал листать страницы. – Восьмой, сто пятый, – бормотал он, – кажется, вообще не рассчитывались. Здесь, – он ткнул пальцем в книгу. – Вы не ошиблись, товарищ Миронов...
– Пустяки, – Миронов махнул рукой, – извините за беспокойство. Я так и знал, они надо мной подшутили...
Он взбежал на второй этаж, встал у входа в библиотеку, отсюда были хорошо видны двери столовой, из которых неторопливо выходили отдыхающие. Наконец появились Марина, Семин и Зотов, они задержались в холле, о чем-то поговорили и разошлись.
Семин свернул в коридор (он жил на первом этаже), а Марина с Зотовым стали подниматься по лестнице. Миронов зашел в библиотеку, полистал подшивку «Экрана» и через минуту вышел. Он спустился, прошел в столовую и занял свое место за столом, словно еще и не завтракал.
– У меня муж такой же, – сказала официантка и поставила перед ним бутылочку кефира и порцию творога. – Ест за троих, и кожа да кости. Кушайте, Сергей Иванович, не переживайте.
– Спасибо, Машенька, – Миронов смущенно улыбнулся, – я вам очень признателен.
Он налил стакан кефира, медленно выпил, ерзнул глазами, не подсматривает ли кто, вынул из кармана ученическую линейку и бритвенное лезвие и положил их под тарелку, затем с аппетитом стал есть творог. Когда Машенька в очередной раз пробежала на кухню с подносом, он быстро нагнулся, запустил руку за батарею и, не сводя взгляда с входных дверей, стал водить рукой за батареей. Через несколько секунд он выпрямился и положил себе на колени небольшой сверток. После этого он измерил сверток по длине, ширине и толщине, спрятал линейку в карман, бритвой отрезал кусочек бечевки и лоскуток мешковины, в которую был завернут сверток, и так же быстро положил сверток назад за батарею. Когда Машенька вернулась из кухни, он доедал творог. Официантка заговорщически подмигнула ему. Миронов ответил смущенной улыбкой и, поклонившись неловко, удалился.
Глава 8
АКТЕР МИРОНОВ?
– Взгляните на эту карту. – Адвокат вынимает из портфеля сложенную вчетверо плотную бумажку и разворачивает. – Это карта Парижа. Карта города, в котором подсудимый жил в своих мечтах. Внутренний эмигрант, добровольно заточивший себя в камеру больного воображения. Сказочка о рае обетованном в «свободном» мире «свободного» предпринимательства.
Кстати, сказочка эта значительно опаснее, чем мы предполагаем. Моего подзащитного она привела на скамью подсудимых, но такой конкретный, осязаемый результат совершенно не обязателен. Количество поражений западной мифологией нам неизвестно, заболевание это может протекать в самых различных формах. К сожалению, на мой взгляд, борьба с ним ведется зачастую излишне прямолинейно. Если правда на нашей стороне, то разве этого вполне достаточно, чтобы не утруждать себя поисками более действенных форм?
Вернемся к подсудимому. Вы видите, что он человек сдержанный, сильный, умеющий владеть собой даже в критической ситуации. Существует неверное, точнее, поверхностное мнение, что людям сильным и сдержанным жить легче. Такие люди большего добиваются, они полезнее обществу —я не беру наш печальный случай! – с ними легче жить. Легче тем, кто живет рядом, но не им самим. В подавляющем большинстве сдержанность и сила – качества выработанные, а не природные. Впоследствии они обязывают человека к тем или иным поступкам вне зависимости от их желаний. Не обманывайте себя, не делайте ложный вывод, что мой подзащитный равнодушен к содеянному и к происходящему в настоящий момент. Маска прикипела к его лицу, с ней он жил многие годы, обманывая окружающих и себя. А ведь это страшно – жить с чужим лицом! Сдержанность моего подзащитного не что иное, как средство угнетать собственную волю, умение загонять внутрь протест, а скорее всего болезнь. Болезнь, которая заразила весь организм.
Марина услышала телефонный звонок, сняла трубку и молча приложила к уху.
– Здравствуй, беглянка, – услышала она ровный голос мужа и опустилась на кровать. – У нас изменился номер телефона. В твое отсутствие я сделал ремонт. Мама здорова и передает тебе привет. Вот, пожалуй, и все новости. Как ты?
– А может, это не я? – Марина закрыла глаза.
– Как отдыхаешь, Мариша?
– Здравствуй, Павел. Спасибо. – Марина плакала, комната летела и кружилась.
– В Москве сухо, а у вас, наверное, ни пройти, ни проехать. Звонила твоя Ленка, я соврал что-то о больной тетке в Рязани. Там имеется тетка?
– Имеется, – ответила она, хотя тетка жила в Тамбове.
– Ленка написала за тебя заявление и оформила внеочередной отпуск. У тебя была ведь переработка?
– Была.
– Позвони директрисе. – Голос мужа погустел. – Я знаю, что ты молодец, Мариша. Я всегда тобой горжусь. Ты поняла, Мариша?
– Спасибо, Павел. Как ты узнал...
– Пустяки, – перебил он. – Ты и я... Подними голову. Целую.
Она прижимала к мокрой щеке оглохшую, писклявую трубку, а комната все летела и не могла остановиться. Телефонные гудки стали похожи на позывные в эфире с какой-то далекой планеты. Марина вспомнила предновогодний вечер, на котором девятнадцатилетней девчонкой познакомилась с Павлом. Она танцевала с ним и забыла бы про него, но вечер закончился, Марина с подругой вышли на улицу, и к ним подошел Павел, поздравил с наступающим Новым годом, наклонился к Ленке и громко сказал: «Желаю в наступающем году выйти замуж за хорошего парня». Павел позвонил через три дня, и они встретились. Это был, как потом острила Ленка, роман-экспресс. Побег из дома и поездка в Ленинград... Предложение... Растерянные родители... Шумные свадьбы, их почему-то было три... Все летело, мелькало... Марина была влюблена, толком не знала, за кого она выходит замуж и почему...
Марина очнулась от стука в дверь, посмотрела на телефонную трубку, которая лежала на подушке, и положила трубку на место.
– С кем же вы разговариваете, уважаемая Марина Сергеевна? – спросил Миронов и остановился в дверях. – С каким счастливчиком вы тридцать пять минут говорите по телефону?
– Мой муж. – Марина встала и быстро провела ладонью по лицу.
– Вы замужем? – удивился он.
– Представьте себе. Мало того, я люблю своего мужа. Смешно, не правда ли?
– Почему смешно? – Миронов посмотрел на кончики своих длинных пальцев и неожиданно улыбнулся. – Очень приятно, я очень рад, Марина Сергеевна. Честно. – Он поднял взгляд, и Марина увидела, что он действительно рад.
– Идемте гулять, Сергей Иванович. – Она сняла с вешалки шубку. – Назло этой противной погоде мы идем гулять. Правда?
– Правда. – Миронов помог ей одеться и распахнул дверь. – При некоторой наблюдательности вы бы заметили, что я в пальто.
Они вышли на улицу.
– Вы любите осень, Сергей Иванович?
– Нет.
– А природу?
– Любил, подражал другим... – Он оглянулся. – Это ужасно, но я люблю город и асфальт. Люблю, когда много людей, шумно...
– Странно, зачем же вы тогда сюда приехали? – спросила Марина и взяла его под руку.
– Приехал сюда? – Он сделал смешную гримасу и пожал плечами. – И то, что любишь, иногда надоедает, хочется разнообразия. Чего-то другого. Знаете, в чем основная сложность нашего существования?
– Не знаю.
Марина хотела свернуть в аллею, но актер остановил ее.
– Хватит прокисшей природы и мокрых ботинок. Идемте на асфальт. – Он показал на шоссе. – Ужасно, что очень много умных людей жило до нас. Сейчас трудно быть умным и оригинальным. Хочешь сказать что-нибудь стоящее – вспомнишь, что уже сказали и лучше. Это человечество столько напридумывало и нам ни шиша не оставило.
Он взглянул на часы.
– Вы торопитесь? – спросила Марина.
– Отнюдь. Куда здесь торопиться?
– Трудно быть актером?
– Трудно быть хорошим специалистом. Везде. – Миронов вздохнул.
