Николай Леонов - Юрколлегия разыскивает...

Николай Леонов

Юрколлегия разыскивает

Глава 1

РАССТАНОВКА СИЛ

Безликий серый трехэтажный школьного типа дом затерялся бы среди тысячи подобных, но черная доска с белыми буквами «Московский городской суд» делает его в Москве единственным.

Широкий коридор, людей много, одни молча расхаживают по навощенному паркету, другие стоят группами, и шелест их голосов робко растекается по коридору. Все изредка поглядывают на обитые черным дерматином двери с табличками: «Зал судебных заседаний». Подталкиваемые взглядами и желанием присутствующих, двери открываются, люди тихо входят в прохладный зал и только успевают усесться на деревянном негостеприимном диване, как их поднимает сухая традиционная фраза:

– Встать! Суд идет!

Балясин сидел за столом, чуть наклонившись вперед, молча смотрел на красное удостоверение с тисненым гербом и золотыми буквами. Хозяин удостоверения стоял рядом. Балясин видел пряжку на поясе его плаща. Пряжка была темно-зеленого цвета, со щербинкой на одной из дужек. А еще он видел: на красном удостоверении вытиснено три слова: «Московский уголовный розыск». Герб над ними – словно печать, удостоверяющая, что все здесь правильно.

Балясин осторожно подтолкнул удостоверение к себе. Сделал он это для самоутверждения: раз есть такое право – открыть книжку и заглянуть в нее, надо открыть и заглянуть.

– Слушаю вас, майор, – сказал Балясин. – Сына вам моего мало, пришли за отцом?

– С сыном все в порядке, Владимир Иванович, – ответил майор и взял удостоверение, – можете не волноваться. – Он сел и положил руки на стол. – Устал, Владимир Иванович, отдохнуть решил и неожиданно вспомнил про ваш пансионат. Дай, думаю, махну на недельку, не выгонит Владимир Иванович.

– В благодарность за сына, что ли? – спросил Балясин. – На вашем жаргоне вы Витьке крестным отцом приходитесь?

– Это не на нашем, а на воровском жаргоне, – ответил майор и достал пачку «Беломора». – Разрешите?

Балясин не ответил; потирая худые плечи, он пытался понять: зачем приехал майор с Петровки? Что ему нужно? Если это не связано с сыном, то что еще?

– Владимир Иванович, совсем забыл, – сказал майор. – Поздравляю. Искренне рад, честное слово, рад. Как прочитал в «Известиях», что Инюрколлегия ищет Балясина Владимира Ивановича, так сразу вас вспомнил. Это от кого же вы наследство-то получили?

– От деда по материнской линии, – пробормотал Балясин. – Батя мой два раза был женат, мать моя из городских была, учительствовала.

– И много денег получили?

Балясин поднял к глазам маленький синий кулачок.

– Это на мое поздравление? – Майор рассмеялся, обхватил ладонью кулачок Балясина и встряхнул. – Поздравляю. Я человек необидчивый.

Майор курил, а Балясин разглядывал клеенку на столе, заметил, что она грязная, и удивился – вроде вытирал недавно. Он поискал глазами тряпку и увидел синий конверт, который лежал на подоконнике. Два дня назад написал брату письмо, да так и не отправил. Хорошо, что не отправил, приехал бы Алексей за деньгами, а денег-то и нету. Стыда не оберешься.

Раздался щелчок, словно сломалась сухая ветка. Майор повернулся на звук и увидел массивные настенные часы. Над циферблатом темнела ниша, а в ней флегматичный железный человечек, раскачиваясь, щелкнул суставами, поднял молот с длинной ручкой и звонко стукнул по наковальне. Он отбил положенное количество часов, вздрогнул и замер, равнодушно ожидая своего часа, чтобы снова поднять молот.

– Красивые часы, немецкая работа, – пробормотал майор, повернулся к хозяину и спросил: – Чаем не угостите?

– Чаем? – удивился Балясин.

– Да, да, чаем, Владимир Иванович. Знаете, есть такой напиток, горячим его пьют?

Балясин смотрел на майора, а видел родную избу. За большим некрашеным столом собрался весь род Балясиных.

– А я не отдам, – грустно сказал он. – Нету денег-то, потерял я их. Потерял, и все. – Он хихикнул, хотел было рассказать, как именно потерял деньги, но встретился взглядом с майором и замолчал.

– Да, значит, чай пить не будем. Ясно. Дело ваше, Владимир Иванович. Я недельку поживу в пансионате. Места есть?

– Начальство в отпуске, лучший номерок предложить могу.

– Отлично. – Майор одернул плащ и поднял с пола чемодан, который Балясин раньше и не заметил. – Только уговор, Владимир Иванович, – он взял Балясина за рукав, – я обыкновенный отдыхающий. Ясно?

На следующий день в восемь часов утра Балясин был уже за своим служебным столом. Он плотнее закутал шею вязаным шарфом и попытался спрятать концы под пиджак. Если бы администратор пансионата находился на работе, Балясин не решился бы в таком виде оформлять приезжающих, но начальство уехало в отпуск, а Балясина знобило, и он с удовольствием прижимался щекой к теплой щекочущей шерсти.

Он положил перед собой толстую книгу, где регистрировали приезжающих гостей, вынул из стола ручку с пером «Рондо» и выжидательно посмотрел сквозь толстое стекло, отгораживающее администраторскую от холла. Мимо прошел майор с Петровки. Он даже не посмотрел в сторону Балясина, толкнул стеклянную дверь и быстро вышел на улицу. Балясин опустил руку в карман и нащупал ключ от квартиры. Деньги лежали там и были хорошо спрятаны.

Месяц назад к нему неожиданно заявился по-городскому одетый мужчина и стал расспрашивать о родне, а потом поинтересовался, нет ли у него, Балясина, родственников за границей. Тогда он облегченно вздохнул и ответил, что родственники имеются только в деревне Синиченки – в двадцати километрах от Лаптева. Незнакомец не уходил, спросил, как звали мать, ее девичью фамилию, год, месяц, место ее рождения, а выслушав ответы, сообщил, что в Канаде год назад помер его родной дедушка и он, Балясин, является единственным наследником.

В строгом учреждении, где пол устлан коврами, он несколько дней ходил от стола к столу, дожидался, запинался, отвечая на вопросы, долго примеривался, ставя подпись под большими тиснеными печатями, а потом ему объявили – перед этим девушка в лакированных туфлях долго крутила ручку какой-то трескучей машинки, – что он может получить двенадцать тысяч рублей.

Марина достала из сумочки шариковую ручку и заполнила карточку приезжающих. Она получила ключ от комнаты, протянула руку за чемоданом, но его не оказалось.

– Марина Сергеевна, у вас второй этаж. Прошу, – сказал незнакомый мужчина. В одной руке он держал ее чемодан, другой показывал на лестницу.

Марина оглядела незнакомца, кивнула и молча пошла искать свою комнату.

– Молодая красивая женщина приезжает в пансионат с таким маленьким чемоданчиком. Восхитительно, – рассуждал идущий сзади мужчина. – Или основной багаж прибудет завтра с мужем?

Марина нашла свой номер, открыла дверь и сказала:

– Сюда, пожалуйста. – Она показала на стул, открыла сумочку. – Сколько я вам должна?

– Сто, Марина Сергеевна, – ответил мужчина, не смущаясь. – Желательно одной купюрой, – он протянул ладонь.

– Хватит и полтинника, – Марина вложила ему в пальцы монету, – вы свободны.

– Был свободен, Марина Сергеевна. – Мужчина подбросил монету, поймал и спрятал в карман. – Боже мой, зачем я поехал в этот пансионат? – Глаза его смеялись. – Я был свободен, Марина Сергеевна. – Он сделал ударение на слове «был», поклонился и вышел.

Марина прошлась по комнате, задернула штору и включила свет, потом выключила свет и отдернула штору. Она села на низкую деревянную кровать, матрац был не мягкий и не жесткий, как она любила. Проверив, есть ли холодная и горячая вода, щелкнув всеми выключателями, заглянув в шкаф и тумбочку, Марина скинула шубку и стала разбирать чемодан.

Собирая дома этот же чемодан, Марина не знала, ехать ей или нет. Дождь, грязь, обшарпанный пансионат, одиночество, уныние, зевающие от безделья люди. Больше всего она боялась, что не будет горячей воды. Слава богу, хоть горячая вода есть!..

Зазвонил телефон. Марина испугалась: может, Павел как-то узнал, что она здесь? После пятого или шестого звонка она осторожно сняла трубку и, пытаясь изменить голос, сказала:

– Слушаю.

– Марина Сергеевна, пора обедать, – произнес веселый мужской голос. – Швейцар на ваши чаевые купил бутылку сухого вина и с нетерпением ждет вас в холле.

– Послушайте, швейцар... – Марина хотела рассердиться, но неожиданно для себя рассмеялась и сказала: – Иду.

Она легко сбежала по лестнице и огляделась. Просторный пустой холл с черно-белым шахматным полом, почти сплошными проемами окон казался неуютным. Марина сделала несколько нерешительных шагов, и эхо повторило их. Швейцар стоял, опершись спиной о толстое оконное стекло. Его фигура слишком картинно вписывалась в фон блеклого пейзажа. Он видел Марину, но не двинулся навстречу. Холл, словно гигантская шахматная доска, свободно лежал между ними, и строгие мраморные клетки предлагали сделать ход. Несколько секунд мужчина и женщина не двигались, потом мужчина поклонился.